Бабушка из Нью-Джерси утирает нос психологическому истеблишменту Америки. Реакция официальных кругов — от полного неприятия до оказания помощи в исследованиях. Споры вокруг книги. Теледебаты и рецензии теории даже в журнале «Животноводство»
Они называли меня "бабушкой из Нью-Джерси" и говорили, что у меня стальные нервы. На самом деле я живу в Нью-Джерси, и десять лет назад, когда было опубликовано первое издание "Самонадеянность воспитания", мне было шестьдесят лет. И у меня действительно была внучка, хотя она была еще совсем маленькой. Сейчас она на пороге подросткового возраста, а мой младший внук - у меня их теперь четверо - в детском саду.
Что же до стальных нервов, извините, это не изменилось. Это второе издание "Самонадеянности воспитания", но его послание остается тем же. "Эксперты" не правы: не родительское воспитание определяет то, каким станет ребенок. Дети не ведут социальной жизни с родителями. Воспитание это миф, и большинство исследований, которые поддерживают его бесполезны. Дипломатия никогда не была моей сильной стороной.
Несмотря на её бескомпромиссный вызов и бурную критику, которая встретила её первый тираж, книга была вызвана на бис. Я подозреваю, что реакция на её второй выпуск будет гораздо менее бурной. По крайней мере, в какой-то степени времена изменились.
Но я забегаю вперед. Моя первая забота - познакомить вас с пересмотренным изданием "Самонадеянность воспитания". Как вы уже заметили, я снабдила его новым предисловием. Приложение 2 "Проверяем теории о детском развитии" также является совершенно новым. Среди прочего, в Приложении 2 описываются некоторые настолько свежие исследования проведённые для проверки моей теории, что, когда я пишу эти слова, некоторые из научных работ еще не опубликованы. Самое интересное, что они проведены не специалистами по детскому развитию, а криминологами.
Наиболее заметные изменения, которые вы найдете в этом издании, это дополнительное количество пояснений: такие маленькие надстрочные цифры типа 1 будут выскакивать то здесь, то там по всему тексту. Эти цифры приведут вас к соответствующим ссылкам в разделе Примечаний, сразу после Приложения 2. В первом издании таких ссылок не было, хотя в конце книги примечаний было много. Они были помечены номером страницы и фразой, несколькими словами, которые связывали их с определенным местом на указанной странице. Я думала, что это элегантная система, потому что она не загромождает текст.
К сожалению, с этой системой были проблемы. Люди могли прочитать абзац и не знать, дала ли я ссылку в примечании или просто несу отсебятину. Хуже того, некоторые читатели вообще не обнаружили примечаний в конце. Некоторые из этих ненаблюдательных людей громко и публично жаловались на их отсутствие.
В этом издании сноски еще более важны, потому что именно там вы найдете большую часть нового материала. Например, в Главе 12 я сделала предположение о том, какие виды рекламы против курения преуспеют или нет в уменьшении шансов на то, что подросток закурит. В примечании содержится обновленная информация об этом прогнозе: два исследования, проведенные после публикации первого издания, в которых оценивалась эффективность двух различных кампаний по борьбе с курением. Чтобы не держать вас в напряжении, одна серия объявлений была эффективной, другая - нет. Не хотите попробовать угадать, какая из них спонсировалась табачной промышленностью?
Помимо ссылок на определённые статьи и книги (которые перечислены в алфавитном порядке в ссылках), в концевых примечаниях также содержится другая информация - подробности или интересные вещи, которые не вошли в текст книги. Прежде чем приступить к чтению главы, было бы не плохо просмотреть эти пояснения, чтобы понять что там написано.
Для увлекающихся статистикой, общее количество концевых сносок в этом издании 805 (против 717 в первом издании). Список литературы теперь содержит 770 наименований (против 691 в первом издании). Было удалено несколько ссылок, добавлено много новых.
Сам текст претерпел много мелких изменений и несколько важных. Я исправила незначительные ошибки и подправила отрывки, которые были запутанными или трудными для чтения. Что еще более важно, я переписала некоторые разделы, чтобы включить то, что появилось нового по обсуждаемой теме. Но ни в тексте, ни в примечаниях я не пыталась учесть все, что произошло, и все, что я узнала с тех пор, как было опубликовано первое издание. Сделать это означало бы написать полностью новую книгу.
Но так произошло, что я это сделала. Её название "Нет двух подобных: человеческая природа и человеческая индивидуальность". В дополнению к новопроведённым исследованиям, она содержит обновлённую теорию. Не полное обновление - в этом не было необходимости. Новая версия теории в основном является разработкой той, что представлена в книге, которую вы сейчас держите в руках. Больше наворотов, как говорят компьютерщики. Первоначальная версия теории хорошо объясняет социализацию, но немного расплывчата в учете индивидуальных различий в личности, заметных даже у однояйцовых близнецов, выросших в одном доме. "Нет двух подобных" фокусируется на этих личностных различиях, тогда как "Самонадеянность воспитания" в основном о жизни в обществе - социализации.
Теперь мне ясно, что социализация и развитие личности - это два разных процесса. Социализация приучает детей к культуре, в результате чего они становятся более схожими по поведению со сверстниками своего пола. Развитие личности имеет обратный эффект: оно сохраняет или расширяет индивидуальные различия. С моей стороны было ошибкой объединить эти два процесса. Тот факт, что они объединялись каждым психологом со времен Фрейда, не является оправданием. Как показывает история (изложенная здесь в Главе 1) отказа бихевиористов от фрейдистской психологии, сам отказ от предположений почти никогда не заходит достаточно далеко.
Никто, однако, не обвинил меня в том, что я зашла недостаточно далеко, когда десять лет назад появилось первое издание этой книги. Напротив, меня изображали безумным радикалом. Экстремистом. Люди, возможно, с зевком восприняли бы идею о том, что влияние родителей на детей несколько преувеличено, но то, что я предлагала, было гораздо более еретическим: родители не имеют никакого долгосрочного влияния на личности своих детей или на то, как они ведут себя вне дома. Это предложение не означает, что родители не важны - в жизни своих детей они играют другие роли. Но тонкие отличия были потеряны, когда СМИ сжали мой довод в три маленьких слова. "Имеют ли родители значение?" спрашивали с обложки Newsweek. "Имеют ли родители значение?" спросил Малкольм Гладуэлл из "Нью-Йоркера". Родители, понятно, были обижены таким вопросом. Мнения публиковались почти во всех газетах и журналах континента. Даже "Сельское наследие", журнал, который характеризует себя как "выходящий раз в два месяца журнал посвящённый сельскому хозяйству, лошадям, ослам и быкам" и тот выразил своё мнение2.
В 19-й главе своей книги "Чистый лист" Стивен Пинкер описал некоторые вещи, которые произошли после того как "Самонадеянность воспитания", как он выразился, "попала на вентилятор".3 Каким-то образом мне удалось навлечь на себя гнев как либералов, так и консерваторов. Критики с учёными степенями отметили, что у меня нет учёной степени и поэтому я несу незнамо что. Психологи по детскому развитию выстроились в очередь, чтобы рассказать журналистам обо всех доказательствах, которые я проигнорировала. Некоторые люди обвиняли меня в том, что я дала родителям разрешение издеваться над своими детьми или пренебрегать ими - неправда! - или о том, что детям не нужны родители - тоже неправда.
Но произошли и хорошие вещи. Я провела последние двадцать спокойно работая дома, редко видя кого-либо за пределами своей семьи. Внезапно все захотели поговорить со мной. Журналисты и телевизионщики протоптали дорогу к моей двери. Когда начали появляться зарубежные издания книги - их пятнадцать переводов - начали звонить журналисты из-за рубежа. И письма приходили, и по электронной почте и обычной почтой, от людей всех слоев общества и из разных стран. Некоторые из них были неприятными, но подавляющее большинство были хорошими.
"Самонадеянность воспитания" даже вдохновила на создание комикса известного (ныне отставного) карикатуриста Жюля Файффера. На шести рисунках изображен мужчина, лежащий на кушетке психоаналитика. Он говорит: "Всю свою жизнь, когда я не мог удержать девушку или удержаться на работе, я винил свою мать . . . . Но потом выходит эта новая книга—с научными доказательствами того, что наши родители не имеют большого влияния на то, какими мы вырастаем. Это всё сверстники! ... Это не моя мать разрушила мою жизнь. Это Фредди Абрамович!".
Нет, это не Фредди Абрамович. Но Файффер был не единственным, кто сделал эту ошибку. Позвольте мне воспользоваться этой возможностью, чтобы прояснить некоторые недоразумения относительно роли сверстников в том, "какими мы вырастаем".
Во-первых, хоть это правда, что вы не можете переложить вину за свои заскоки на ваши отношения с матерью, вы также не можете переложить вину и на в ваши отношения с Фредди Абрамовичем. Отношения очень важны - они генерируют сильные эмоции и занимают большую часть наших мыслей и воспоминаний - но тем не менее они не оказывают большого влияния на то, какими мы вырастаем. Моя теория не приписывает социализацию взаимоотношениям со сверстниками или даже воздействию сверстников.
Использование мной термина "группа сверстников" также привело к некоторой путанице. Этот термин заставляет задуматься о группе подростков, которые тусуются вместе. Действительно, группа подростков, которые тусуются вместе - это группа сверстников. Но в этой книге этот термин используется гораздо шире. Как объяснено в Главе 7, то, что я действительно имею в виду под "группой", это "социальная категория". Путём идентификации с социальной категорией "девочка" - юное человеческое существо подготавливается к жизни в обществе как ребёнок женского пола. Она узнает, как дети должны себя вести (не совсем как взрослые). Она узнает, как девочки должны себя вести (не совсем как мальчики). Она может идентифицироваться с социальной категорией девочка, даже если она никогда не видела более двух или трех других девочек вместе. Она может идентифицировать себя как девочка, даже если другим девочкам она не нравится и они не хотят играть с ней. Даже если и они ей не нравятся.
Путаница в отношении группы сверстников привела к другим недоразумениям. Теория, предложенная в этой книге, теория групповой социализации4, касается не только подростков. Речь идет не о том, что происходит со старшими детьми, но не происходит с маленькими, или что происходит все чаще и чаще, по мере роста детей. Я говорю о том, что начинается, как только дети выходят из дома и оказываются в месте, где есть другие дети. Это может начаться уже с двух лет, а для большинства детей, с трех.
Теория также не описывает то, что недавно пошло не так в нашем обществе из-за воображаемого недостатка родителей. Хотя культура действительно изменилась, сегодняшние дети находятся под таким же влиянием сверстников, как и вчерашние. Теория групповой социализации связана с тем, как работает ум ребенка. Сегодня детские умы работают также как и в прежние времена.
Таким образом, то, что я говорю в этой книге, относится не только к детям в сложных урбанизированных обществах, подобных нашему. Антропологи, этнологи и историки обнаружили, что в разных обществах и в разных исторических периодах стили воспитания детей резко отличаются. И все же, несмотря на эти различия, дети одинаковы во всем мире. В каждом обществе дети проявляют сильное желание быть вместе с другими детьми. И то, что они делают, когда собираются вместе, в основном одно и то же, во всем мире и на протяжении всей истории.5
Еще одно заблуждение, приведшее к неприятию "Самонадеянность воспитания" в том что оно основано, главным образом, на данных исследований близнецов. Эти доказательства важны, но они не отличаются от других. Это важно, потому что они согласуются со многими другими озадачивающими заключениями, которые продолжают появляться. Дело в том, что единственный ребёнок, например, ничем особенно не отличается от детей имеющих братьев и сестер. Или что маленькие дети, которые ходят в детские сады, ничем не отличаются от тех, кого родители воспитывают дома. Или что те, у кого два родителя одного пола, не отличаются каким-либо значительным образом от тех, у кого разнополые родители. И так далее. В этой книге вы найдете множество других наблюдений, которые не вписываются в концепцию стандартных взглядов на развитие ребенка. Эти наблюдения, накопленные в глубине моего мозга, заложили основу для прозрения, описанного в Главе 12. Как заметил один проницательный читатель, "пытаться втиснуть имеющиеся факты в устаревшую теорию - все равно, что пытаться натянуть простыню полуторного размера на двуспальную кровать. Один угол подходит, но другой выскакивает".6 В конце концов эта возня надоедает и старую простыню выбрасывают.
Несмотря на эту домохозяйскую метафору, в "Самонадеянности воспитания" высказывается не мой опыт матери, работающей полный рабочий день. Это говорят доказательства (см. сноски). В то время, когда я лично переживала материнство, мои представления о развитии ребенка были вполне общепринятыми. К тому времени, как я начала сомневаться в этих представлениях, мои дети стали взрослыми, начали успешную взрослую жизнь. Жаль, что я не могу возложить на себя заслугу за то, какими они выросли.
Но тот факт, что моя теория подкреплена доказательствами, не означает, что она доказана. Персонаж комикса Жюля Файффер сказал, что книга содержит "научное доказательство того, что наши родители не имеют большого влияния, на то какими мы вырастаем". Говоря языком науки, утверждение типа "не оказало большого влияния" не может быть доказано, потому что невозможно доказать и отрицательный эффект - то, что статистики называют "нулевой гипотезой". Вместо того, чтобы пытаться доказать нулевую гипотезу, я защищаю ее. Моя позиция в том, что то, как родители выращивают своих детей, не имеет важного влияния на то, какими они вырастают. Теперь дело за людьми, которые поверили в "Самонадеянность воспитания", они должны найти доказательства, которые позволят им опровергнуть эту нулевую гипотезу. Им нужны убедительные доказательства - доказательства, которые выдержат тщательную проверку.
Они до сих пор не нашли их, хотя посвятили этому десятилетия работы. По крайней мере, они не нашли их в 2005 году. Именно тогда необычайно искренний психолог детского развития публично призналась в эссе в интернет-журнале "Edge", что "психологи пока не доказали скептикам, что родители имеют сильное влияние".7 Психолог детского развития Элен Виннер, из Бостонского колледжа, была одной из группы инженеров и ученых, которые отвечали на вопрос: "Что вы считаете истинным, даже если вы не можете это доказать?". Виннер сказала, что верит, что "родители всё-таки формируют своих детей". Она все еще не верит в "Самонадеянность воспитания", хотя и не может этого опровергнуть. Однако она не оставила надежды, что когда-нибудь будут найдены доказательства, и что для Джудит Рич Харрис будет найдено надлежащее место в зале позора.
Другие профессора психологии, менее осведомленные или менее откровенные, с 1998 года утверждают, что у них уже есть доказательства.8 Я потратила много времени на расследование таких заявлений. Некоторые из моих находок были неудивительны - недостатки в методологии и так далее - но некоторые были глубоко тревожными, даже для такой пресытившейся старой вороны, как я. Вы найдете эту историю в Главе 3 и Главе 4 книги "Нет двух подобных".
В начале этого вступления я с нехарактерной для меня осторожностью сказала: "По крайней мере, в какой-то степени времена изменились". Это заявление требует объяснений. В какой степени и каким образом изменились времена?
Во-первых, в настоящее время все более широко признается идея о том, что на поведение влияют гены и что индивидуальные различия в поведении отчасти обусловлены различиями в генах. Люди более охотно допускаю, что дети могут наследовать поведенческие особенности и личностные характеристики от своих родителей, наряду с цветом волос и формой носа. Это был культурный сдвиг - постепенный - и я, конечно, не имею к этому никакого отношения. Тем не менее, возможно что это, сделало людей немного более восприимчивыми к моему посланию. Дело в том, что большинство наблюдений, которые до недавнего времени приписывались влиянию родителей, на самом деле объясняются (как поясняется в Главе 2 и Главе 3) генетическим сходством родителей и детей. Так что, это знак прогресса, что такие заявления, как "у меня это от матери", теперь слышатся как двусмысленные:
Вы говорите о наследственности или хотите сказать, что научились этому у матери? Десять лет назад это почти всегда означало "научился у матери".
Был ли это культурный сдвиг, который привел к большему принятию моей теории? Или дело в том, что продолжали появляться новые находки, согласующиеся с теорией? Со временем, ранняя, гневная реакция на "Самонадеянность воспитания" заметно смягчилась, как внутри, так и за пределами академических кругов. Сегодня книга широко цитируется в учебниках и журнальных статьях.9 Она назначается и обсуждается на курсах многих колледжей и университетов; она появляется на экзаменах.
С другой стороны, многие из этих ссылок и обсуждений неблагосклонные. Часто меня используют как чепуху, которую студентам предлагают опровергнуть. Положительные упоминания, чаще всего, идут не из психологии развития, а, например, из криминологии. Хотя несколько психологов развития были побеждены, большинство из них нет. В результате многие из них до сих пор проводят те же исследования10, которые были безжалостно препарированы в этой книге. Такие, которые я называю, прямо в начале этого введения, бессмысленными. Это бессмысленно, потому что методы, используемые этими исследователями, не дают им возможности отделить влияние окружающей среды ребенка от влияния генов ребенка. Мой основной интерес - окружающая среда, а не гены. Но мы не можем сказать, что окружение делает с ребенком, если мы не знаем, что ребенок приносит в это окружение.
В своем предисловии к первому изданию "Самонадеянность воспитания" (вы найдете его сразу после этого введения) Стивен Пинкер сделал опрометчивое предсказание о книге: "я предсказываю, что она станет поворотным моментом в истории психологии". Возможно, еще слишком рано судить о том, прошла ли психология этот момент; возможно, для этого потребуется двадцать или тридцать лет. Однако даже сейчас есть признаки небольшого сдвига в этом направлении. Я заметила, что в психологии развития описания процедур и результатов начинают звучать немного оборонительно. Больший прогресс был достигнут в других областях психологии. И е-мейлы, которое я получаю от студентов, дают мне большие надежды на подрастающее поколение.
За пределами академических кругов наблюдается меньше признаков прогресса. Возросшее понимание генетики людьми не заставило их потерять веру в самонадеянность воспитания. Например, в недавнем выпуске журнала "Time" было опубликовано несколько статей об ожирении у детей. Хотя гены и культура играют определенную роль, бремя ответственности по-прежнему лежит на родителях. "Как родители могут научить своих детей контролировать свои привычки в еде?" спрашивает автор статьи. "Почему так важно, чтобы родители подавали своим детям пример хорошего питания?"11. Проблема в том, что нет никаких доказательств долговременного воздействия на детей , ни того чему родители учат своих детей в еде, ни того, какой пример они сами им подают. Как поясняется в Главе 13, взрослые, усыновленные в детском возрасте, не проявляют никаких признаков того, что на их привычки в еде было оказано влияние со стороны воспитавших их приёмных родителей. Вес тела не является полностью генетическим, но за ту часть, которая не вызвана наследственностью, нельзя винить дом или родителей.12
Одна из моих надежд заключалась в том, что я могу сделать воспитание детей немного легче, немного менее напряженным для родителей. Увы, этого не произошло, насколько я могу сказать. Родители все еще используют мучительно-беспокойный, трудоемкий стиль воспитания, предписанный их культурой; они не обращают внимания на мой исполненный благих намерений совет, облегчающий их жизнь. Даже мои собственные дочери так воспитывают своих детей.
Так что же мне ожидать, если я не имею влияния на собственных дочерей?
Джудит Рич Харрис Мидделтовн, Нью-Джерси, июнь 2008