О ЖЕНЩИНАХ

Разница в нравственности между мужчиной и женщиной. Пороки женщины — оттенки слабости

О вы, усеявшие мою жизнь столькими цветами и столькими терниями! Вы, для кого я исключительно жил столь долгое время и без которых отказался бы жить даже теперь! Вы — истинная причина как моих заблуждений, так и хороших качеств! Вы, для которых я жертвовал своим счастьем, спокойствием, репутацией и, к несчастью, нередко даже обязанностями!.. Прелестные женщины! Ветреные женщины!.. Милые и вместе опасные существа! Найду ли я довольно сил для того, чтобы правдиво вас описать? Буду ли в состоянии обратиться к вам со словом правды после того, как столько раз вас обманывал? Дорого будет стоить это моему сердцу, но я принесу его в жертву истине.
 

Молодой человек, начинающий жить, должен узнать женщин прежде всего, если он хочет сохранить на жизнь трезвый и верный взгляд. Они — первый подводный камень, встречаемый им на жизненном пути, и если он будет в этом деле слишком уступчив, то сделается сам похож на ветреницу, не способную ни думать, ни действовать. Прежде всего он должен проникнуться убеждением, что между нравственным существом мужчины и женщины существует еще большая разница, чем между физическим. Уже сама внешность женщин служит подтверждением этой истины. Душа их, как и наружность, более миниатюрна, более нежна и более изменчива под гнетом обстоятельств. Они слабее физически, ограниченнее в движениях и менее устойчивы, но зато более нежны, более легки, живы и грациозны. Отдельные исключения вовсе не опровергают этого общего правила. Те из них, которые выделяются в этом отношении из толпы, отнюдь не должны мерять ее по себе и приписывать всему полу принадлежащие только им лично качества. Личности, уклоняющиеся от общего правила в более грубую сторону, признают, рассуждая таким образом, только вульгарность своей породы; более же развитые умом и сердцем и потому также выделяющиеся из массы не должны оскорбляться моим мнением о женщинах вообще, точно так же, как не оскорблялся я сам, когда говорил в предыдущей главе о недостатках мужчин.
 

Общество женщин, когда мы привлекаемся к нему честной, сердечной склонностью, может считаться самой лучшей школой не только для учтивости и удовольствий, но и для развития чувств. Оно смягчает характер, развивает чувствительность и приучает к тому такту и деликатности в обращении, которые так возвышают и увеличивают значение прочих наших хороших качеств. Но это же общество может воспитать в нас мелочность, ветреность и сделать нас рабами смешных предрассудков, как, например, моды. Человек, попавший исключительно под влияние женщин, рискует сделаться пустым болтуном, обращающим внимание только на мелочи, остаться постыдно ограниченным во взглядах на более серьезные вещи и ничему не научиться, кроме искусства уклончиво говорить о таких вещах, которые не принято в обществе называть прямо по имени. Достигнув зрелости, такой человек, к сожалению, слишком поздно сознает свое ничтожество и не будет уже в состоянии исправить сделанное зло. Сами женщины будут его тогда презирать, и ему с горем придется сознаться в своем бессилии и полном бесполезности для чего бы то ни было.
 

Мужчина должен воспитываться непременно в обществе мужчин, если он хочет быть свободным от мелочных взглядов и жеманных понятий о так называемых житейских приличиях. В этом обществе он, сверх того, привыкнет правильно судить о многих таких необходимых в жизни вопросах, о которых женщины не имеют и понятия отчасти по своей натуре и положению, отчасти же просто из присущего им чувства скромности. В разговорах с женщинами очень часто приходится стесняться и говорить полунамеками, многое обходя, и даже иной раз прямо противоречить своим собственным убеждениям. Эту слабую сторону своего пола женщины отлично понимают сами, и лучшим тому доказательством служит то, что наиболее развитые женщины предпочитают для серьезных разговоров мужское общество женскому.
 

Потому нельзя не видеть некоторого логического основания в распространенном обычае смотреть на женщин, как на милых прелестных детей, с которыми можно шутить, болтать, забавляться и, вообще, искать в их среде единственно развлечения от серьезных занятий. В силу этого правила мужчина должен сохранять некоторое достоинство даже тогда, когда склоняет колени пред дорогой ему женщиной и обнаруживает свое над ею главенство в самые минуты видимого ей подчинения. Если, однако, легкомысленно и бесхарактерно было бы подчиняться женщине совершенно, то, с другой стороны, всякий порядочный человек обязан окружать любимую женщину знаками внимания, учтивости и уважения в оплату за то счастье, которое она ему доставляет.
 

В женщинах, вообще, более милого, чем солидного, более ума, чем рассудка, более недостатков, чем серьезных пороков. Даже самые пороки их запечатлены оттенком слабости. Их неприязнь мелочна, ссоры пустячны, нападки ничтожны, капризы беспричинны, любопытство поверхностно. В разговорах женщины интересуются скорее ничтожными подробностями, чем сутью дела; в злословии нападают более на внешность лиц, чем па нравственные их качества; в привязанностях ищут более удовольствия, чем пользы, ошибки судят строже, чем преступления, и, вообще, придают более значения словам, чем делу. В затруднительных обстоятельствах жизни они склонны делаться скорее скупыми, чем бережливыми; в нравственности нередко смешивают понятие чистоты с наружной недоступностью; религиозность их лишена подкладки здравого смысла, а богомольность нередко заменяет потребность делать добро. Не будучи призваны к участию в решении серьезных дел, они делают вид, будто их презирают, и придают, напротив, важное значение ничтожнейшим вопросам. Власть их над нами напоминает власть деспотов и древних жрецов, достигавших этой власти только с помощью усыпления в людях всякой энергии и деятельности разума.
 

Заговорите с ними о новой прическе — глаза их оживятся и заблестят; попробуйте завести речь о благосостоянии государства — лицо их подернется скукой. Сделайте вид, что вы смотрите на их губы,— улыбка готова тут как тут; перенесите взгляд на грудь — дыхание вмиг станет прерывистее; обратите внимание на ножку — походка сейчас обнаружит заученность. Нравиться — их господствующая страсть, и природа поступила очень благоразумно, сделав их поверхностными и легкими. Она отвлекла этим их внимание от недоступных им серьезных вопросов и обезопасила, таким образом, от многих тяжелых раздумий и бед. Они легко развлекаются и потому легче переносят свою зависимость от мужчин, существ также несовершенных во многих, хотя и других, отношениях. Женщины даже горе выражают иным образом. Беды и несчастья их трогают, тогда как нас они оскорбляют. Робость женщин склоняется перед злом, наша же гордость упрямо ему противится. Жалобы на судьбу — для них утешение, и нередко слезы облегчают женское сердце там, где наше сокрушается, не выдержав напора скрытых страданий.
 

Есть истины, которых женщины никогда не в состоянии будут понять. Они обыкновенно судят только на основании последствий, не восходя до анализа причин. Из тысячи кокеток, постоянно глядящихся в зеркало, не найдется, я думаю, двух, которым приходила в голову мысль подумать, почему стоящее пред ними стекло отражает предметы и позволяет видеть то, чего нельзя увидеть без его помощи.
 

Замечательно, что из числа женщин-писательниц нет ни одной, которой удалось бы сравниться с великими авторами нашего пола, тогда как мужчины подделываются под женский взгляд и стиль очень легко. Произведения г-жи Ламбер должны считаться в этом случае лучшими. Но Фонтенель был ее любовником, и нравственное его влияние заметно в каждой ее строке. Правда, существует несколько написанных женщинами поверхностных трактатов о нравственности или естественных науках, но ведь для этого достаточно иметь немного внимания и усидчивости. До области отвлеченной философии не дерзнула подняться ни одна женщина, а еще менее сказать дельное слово в вопросах политических. Может быть, мне возразят, что причиной тому — устранение женщин от дел правления государствами, но на это можно ответить, что многие из отличавшихся на этом поприще писателей также не были активными государственными людьми. Хотя иногда и молено бывает развить ум женщины до понимания более высоких вопросов сравнительно с обыденными понятиями, но внимание их, наверно, не останется долго на той высоте, утомясь необходимостью держать в памяти взгляды и отношения, столь чуждые среде понятий, к которой они привыкли. Они, вообще, мало склонны сохранять в уме цепь умозаключений и выводов, когда цепь эта очень многочленна. Их одолевает в этом случае какой-то страх и какое-то головокружение, под влиянием которых они быстро возвращаются в лабиринт предрассудков, среди которых, кажется, сама судьба назначила им жить. Впрочем, во всем этом следует видеть только премудрость этой самой судьбы. Женщины именно таковы, какими им следует быть для того, чтобы совместная жизнь обоих полов стала возможной. Будь они более рассудительны и менее непоследовательны, им труднее было бы исполнять предназначенные им обязанности, а более глубокое развитие мыслительных способностей, может быть, было бы для них даже опасно.
 

Надо, впрочем, быть справедливыми и воздать женщинам дань уважения за многие те качества, в которых они, наоборот, нас превосходят. Нельзя достаточно надивиться их такту в умении себя держать, горячности их чувств, их милой веселости, их наивной грации, терпению, нежному к нам вниманию, заботам и попечениям, которыми они нас окружают, и, наконец, способности приноравливаться к житейской обстановке, в чем мы далеко им уступаем. Они властвуют над нами очарованием, мы над ними рассудком, несмотря на то, что, подобно им, нередко страдаем недостатком его сами. Но тут дело в том, что рассудочные способности, для того чтобы проявиться с пользой, должны непременно, кроме известной степени развития, сопровождаться еще твердостью характера и опытностью, а этих-то не заменимых никакими иными качеств ума и сердца женщинам именно и недостает. В основе характера женщин лежат доброта, скромность, нежность и стремление к порядку. Самые их обязанности и положения преграждают им путь к широкой общественной карьере, требующей силы и твердости. Их сфера — семья с ее тихими домашними радостями. Достойные девушки, умные жены, добрые подруги, нежные матери — вот почетные титулы женщин, это повторялось на тысячу ладов и долго будет повторяться еще.
 

Разница между женщинами и нами есть прямое последствие большей нежности и деликатности их организма, а также тех его особенностей, которыми вызываются его периодические расстройства. Конечно, причиной сравнительно меньшего умственного развития массы женщин следует также признать недостаточность в их воспитании, но и система этого воспитания приняла такой характер именно вследствие особенности их организма. Прирожденное им назначение занимать в общественной жизни второе место лучше всего доказывается историей, не представляющей ни одного примера общества, где женщины управляли бы политическими делами, и это никак нельзя приписать тяготеющему будто бы над женщиной гнету физической силы мужчины. Этот избыток силы мужчины над женщиной в массе вовсе не так велик и, по обнаруженным физиологическим данным, едва ли достигает одной шестой части (Такая пропорция принимается, по крайней мере, в расчет при оценке женского и мужского труда при земледельческих работах, представляющих наилучшее мерило в вопросе такого рода.). Значит, преобладание мужчины над женщиной основано более на интеллектуальных началах, чем на физических.
 

Были и есть, однако, нации, как, например, древние германцы, скифы и ирокезы наших дней, у которых женщины были допущены к обсуждению публичных дел. Наши современные законодательства к ним, в этом случае, менее благосклонны, но зато в других случаях существуют постановления, направленные и в пользу женщин. Таков, например, закон о прелюбодеянии и его последствиях, где, в случае судебного разбирательства, ответствующим лицом является мужчина и один платит за общий грех в силу того рассуждения, что соблазн вышел с его стороны, хотя иногда бывает и наоборот. В этом случае не мешало бы принять во внимание, что у женщины более данных для осторожности и воздержания.
 

Более обидны и несправедливы были для женщин законы, в силу которых их судебным показаниям давалось менее веры и значения, чем показаниям мужчин. Так было во время, когда во Франции, чтобы уравновесить в суде свидетельство двух мужчин, требовались показания четырех женщин. В Англии женщины были юридически уравнены в этом случае с мужчинами, но зато сами судьи нередко делали придирки к женским свидетельствам, оценивали их гораздо строже и таким образом фактически низводили дело на ту же почву, как и во Франции. Нередко можно слышать жалобы женщин, что законы пишутся мужчинами, но возможно ли допустить, что, живя в столь различных странах, климатах и среди столь различных общественных устройств, мужчины, все как есть, составили заговор, чтобы притеснять женщин — эти столь дорогие им существа,— и притеснять с ущербом для общего благосостояния, о котором заботятся все и каждый. Не вернее ли будет прийти к заключению, что существующий порядок установился сам собою органическим, естественным путем? Не лишне прибавить, что даже древние германцы, о которых только что была речь, несмотря на их уважение к женщинам, держали их вне брака под строжайшей опекой, подобно Риму, греческим республикам и современным, наиболее образованным государствам.