Подобно первому просвещению в области бедности, появился новый научный подход, имеющий отношение к политике борьбы с бедностью. В философии и экономике 1960-х и 1970-х годов вновь возник вопрос о классической утилитарной парадигме как основе общественных действий направленных против бедности и неравенства, как и в других областях государственной политики. Напомним, что Бентамовская цель максимизации средней полезности строится на неприятии неравенства доходов между людьми с заданным набором характеристик; ключевым допущением здесь является уменьшение предельной полезности дохода (как поясняется во Вставке 1.13). Но утилитарная цель безразлична к неравенству благосостояния и ничего не говорит об индивидуальных правах и свободах. Критики утилитаризма задавались вопросом, может ли политика, влекущая за собой потери благосостояния для самых бедных, когда-либо быть оправдана достаточно большими выгодами для самых богатых. Приводились аргументы в пользу этического приоритета оказания помощи беднейшим в первую очередь в современных формулировках принципов справедливости, к которым мы вернемся позже. В 1970-е годы предпринимались также попытки обобщить утилитарную схему, воплотив в ней отвращение к неравенству полезностей. Такой подход позволил предельному социальному благосостоянию - приращению к социальному благосостоянию, которое считалось связанным с более высокой индивидуальной полезностью, - снизится вместе с уровнем полезности. Таким образом, представление социального благополучия никак не соотносится с неравенством благосостояния. В принципе, маргинальное социальное благосостояние можно было бы тогда свести к очень низкому уровню при достаточно высоком уровне полезности. Как только кто-то сделал дополнительный шаг, допустив возможность того, что маргинальное социальное благосостояние может упасть до нуля выше некоторой точки, появилась приоритетность в сокращении бедности (Эта интерпретация обсуждается Ravallion (1994a), который показывает, что при введении неприятия неравенства в меру бедности (как обсуждается далее в Главе 5) и допущении ошибок измерения в данных об индивидуальном экономическом благосостоянии, результирующая формулировка целей политики в терминах минимизации бедности может быть существенно приближена к максимизации обобщенной утилитарной функции социального благосостояния). Независимо от того, был ли сделан этот дополнительный шаг или нет, в этих различных формирующихся школах мысли о целях государственной политики в области социального обеспечения явно существовала общая основа.
Для многих экономистов наиболее спорным шагом (который является спорным и до сих пор) было придание внутренней ценности "правам" и "свободам". Неудовлетворенность из-за отсутствия внимания в экономике к общественной заботе о правах и свободах личности во время второго просвещения бедности была очевидна. Конечно, свобода торговли без ограничений часто высоко ценилась в экономике, но это была инструментальная ценность - добродетель конкурентного обмена была выведена из старых (Бентамит или Паретиан) формулировок политических целей. Если не ставить определенные права превыше всего остального, то становится очевидной возможность этически оспариваемой политики. Руководствуясь такими соображениями, основное внимание в общепринятом мышлении о бедности уделялось не утилитарным формулировкам, ставившим свободу в качестве центрального вопроса, особенно в работах Индийского экономиста Амартии Сена (1980, 1985а, 1999). Идея о том, что бедность это в основе своей отсутствие индивидуальной свободы жить так, как человек хочет - значительное лишение основных "возможностей" в понимании Сена - и что такая свобода имеет первостепенное этическое достоинство, может быть прослежена до второго просвещения бедности (Вставка 2.1).
| Вставка 2.1 Функции, возможности и полезность В схеме, предложенной Амартией Сеном, "функционирование" - это "сущности и действия" жизни, такие как безопасность, возможность дожить до старости, занятость и возможность участвовать в социальной и экономической деятельности в общем плане. Под "возможностями" понимается совокупность функций, реально доступных человеку с учетом его или её обстоятельств, определяемых его собственными характеристиками и окружающей средой. Сена предложил, чтобы о благосостоянии человека судили по его способностям. Такой подход был предложен в качестве альтернативы более распространенному в экономической науке подходу "общественного благосостояния", который определял "полезность" людей - то, что они максимизируют, делая свой выбор - как единственную основу для суждений об относительном благосостоянии (например, кто беден, а кто нет) и о политике (при оценке выгод и издержек политического вмешательства). Подход к возможностям направлен на решение проблем, связанных с подходом общественного благосостояния. Одна из таких проблем заключалась в кажущемся чрезмерном акценте последнего в господстве над сырьевыми товарами. Другой причиной было отсутствие в нем четкого внимания к правам и свободам. Существовали и другие проблемы, включая возможность того, что люди могут сделать неверный выбор или приспособить свои предпочтения к обстоятельствам, а также проблемы определения и измерения "полезности" таким образом, чтобы была возможность проводить межличностные сравнения. Критика "подхода общественного благосостояния", которая побуждала подход возможностей, не отрицала, что люди - рациональны (максимизация полезности), и что социальное благосостояние должно оцениваться по индивидуальным уровням благосостояния. Однако, важным отличительным пунктом было то, что понимается под "благосостоянием" и (в частности) определяется ли оно исключительно управлением товарами (игнорируя другие различия между людьми) и может ли оно быть приравнено к максимуму индивидуального выбора. Дополнительная литература: дискуссии можно найти во многих работах Сена, но особенно рекомендуем поход Сены в (1999, chs. 3 и 4). В Главе 3 более подробно рассматриваются дебаты между школами мышления "общественного благосостояния" и их критиками и их отношением к бедности. |
В основе этих более широких взглядов на цели политики лежит новый вопрос о предыдущих попытках избавить экономику от межличностных сравнений благосостояния. Эти усилия берут свое начало в характеристике оптимальности Парето (Вставка 1.20) и черпают силу из известного эссе Лайонела Роббинса (1935). Примерно до 1950 года экономисты старались избегать межличностных сравнений, которые считались ненаучными. Это оставляло ограниченные возможности для нормативного экономического анализа бедности или распределения доходов в более общем плане (Авторитетный обзор истории мысли о распределении доходов см. В Sandmo (2014). В свое время теоретические труды Кеннета Эрроу (1951) и Сена (1970), посвященные социальному выбору, привели к подтверждению необходимости некоторой формы межличностной сопоставимости при обсуждении таких вопросов, как политика направленная на борьбу с бедностью (Развивая аргументы, впервые выдвинутые Кондорсе в 1785 году, Эрроу (1951) установил, что, при действии казалось бы, оправданных аксиом, при трех и более переменных уникальное социальное распределение, которое получается исключительно из набора неограниченных индивидуальных упорядоченностей, должно быть либо заранее принятым, либо диктаторским. Заметьте, однако, что разрешение межличностных сравнений является лишь одним из возможных решений проблемы диктатуры Эрроу (Сена 1970). См.также дискуссии Хаммонда (1976) и Роймера (1996). Этические соображения вскоре вернулись к анализу политики проводимой экономистами. Этика по-прежнему рассматривалась как в значительной степени внешняя составляющая по отношению к экономике, но предмет рассмотрения не избегал и этического подхода. Здесь экономисты внесли важный вклад в формализацию и интерпретацию этических суждений таким образом, чтобы можно было (например) точно определить, когда конкретное суждение имеет значение для политических выводов. Например, каков критический уровень неприятия неравенства, для которого подоходный налог должен быть прогрессивным, учитывая его стимулирующий эффект? Примерно в то же время была признана тщетность попыток вывести сопоставимые полезности исключительно на основе наблюдаемого поведения спроса и предложения (Особенно после работ Поллака и Уэльса (1979). Стало очевидно, что необходима дополнительная информация. Усилия по расширению информационной базы для проведения межличностных сравнений благосостояния следовали по двум параллельным направлениям: одно из них касалось субъективных данных о самооценке благосостояния, а другое - объективных данных о достижении определенных базовых функций, таких как адекватное питание для нормальной социальной деятельности. (Мы вернемся к более глубокому изучению этих подходов в Главе 3).
Важным изменением в этот период стало заметное смещение акцента с фактора распределения на личное распределение. Распределение было центральным вопросом в классической экономике; действительно, по мнению Рикардо (1817), это был определяющий вопрос экономики. Рикардианская классовая характеристика распределения (когда рабочий класс только поставляет рабочую силу, капиталисты только получают доход от капитала, а владельцы недвижимости - от ренты) оказала огромное влияние в XIX веке, особенно на развитие социализма, особенно в классовом анализе капитализма Марксом. Хотя определения класса, основанные на качественном отношении человека к средствам производства, не утратили своей актуальности, они, очевидно, были более заметны в XIX веке, чем сегодня. Со временем эти модели классового неравенства стали рассматриваться для описательных целей как менее эмпирически релевантные, особенно из-за появления все более разноформатного рынка труда (простая работа за зарплату не означает, что человек беден), а также степени диверсификации собственности на капитал, в том числе через новые финансовые институты, такие как пенсионные фонды и фонды взаимопомощи (Эти изменения были отмечены в свое время, например, Гордоном (1972, гл. 7) и Аткинсоном (1975, гл. 9).
Соответственно было много споров об этом изменении в мышлении, и дебаты часто переходили в политическую плоскость. Сопротивление обсуждению межличностного распределения проявлялось как справа, так и слева. Справа, любые разговоры о "неравенстве" в Соединенных Штатах часто высмеиваются как попытка способствовать "классовой войне"; с этой точки зрения неравенство рассматривается как опасная тема, которую лучше игнорировать. На крайнем левом фланге разговоры о межличностном распределении рассматриваются как "неолиберальная" попытка создать расслоение среди рабочего класса, для отвлечения внимания от отношения к средствам производства. Представители обеих крайностей всё ещё встречаются, хотя и те и другие, по-видимому, всё больше теряют связь с реальностью и поэтому отодвигаются на периферию политических дебатов.
В соответствии с тем, как возрастающая сложность рыночной экономики ведет к повышению интереса к распределению доходов и богатства между людьми, в 1970-е и 1980-е годы были предприняты новые усилия, направленные на то, чтобы поставить измерения бедности и неравенства на более прочную теоретическую основу (Важный вклад внесли Уоттс (1968), Аткинсон (1970, 1987), Колм (1976), Сена (1973, 1976а) и Фостер, Грир и Торбек (1984). В это время наблюдался взрыв интереса к измерению бедности и неравенства, как в теории, так и на практике, который начался примерно с 1970 (В Google Books Ngram Viewer попробуйте ввести набор слов, таких как: черта бедности, уровень бедности, разрыв в бедности, кривая Джини, кривая Лоренца и опрос домашних хозяйств. Можно наблюдать виртуальный взрыв роста запросов, начиная примерно с 1960 года). Эти исследования были в основном на периферии академической экономики, но сегодня ситуация переменилась (Например, авторитетный экономический словарь "Пингвин" 1972 года не имел определения "бедности" или "неравенства" среди своих 1700 статей (Bannock et al. 1972). Напротив, в новом экономическом словаре Пэлгрейва 2008 года, содержится большое количество ссылок на эти темы (Blume and Durlauf 2008), как и в Оксфордском словаре экономики (Black et al., 2012).
Начали подвергаться сомнению другие, казалось бы, священные элементы экономики благосостояния, в том числе рациональность людей, хотя некоторые утверждения об "иррациональности", возникшие из поведенческой экономики, по-видимому, в большей степени проистекали из ограниченных характеристик функций полезности и/или ограниченных допущений ошибок. Даже идея о том, что социальное благосостояние всегда больше, когда любой уровень полезности повышается и ни один не снижается (принцип Парето), ставилась под сомнение как достаточная или морально убедительная основа для выработки политики (Как например, Nath (1969). Принцип Парето был признан несовместимым с внешне мягкими требованиями к личной свободе (См. Сена (1970).
Что касается понимания причин бедности, то в 1960-е годы был сделан новый акцент на экономической отдаче от человеческого капитала и на том, как выбор инвестиций в школьное образование соотносится с ожидаемой будущей отдачей и текущими затратами. (Экономисты Чикагского университета Теодор Шульц (1961) и Гэри Беккер (1964) оказали большое влияние на становление новой экономики образования). Был также поставлен более важный вопрос об эффективности распределения конкурентных рыночных ресурсов. Термин "провал рынка" появился в конце 1950-х годов и в скоре стал широко использоваться (Термин "провал рынка" был введен Батором (1958). Несовершенство рынков труда и кредитов, в частности, стало рассматриваться как ключ к пониманию бедности; см. Вставку 2.2.
| Вставка 2.2 Провал рынка Провал рынка (иногда называемый "несовершенством рынка") это, по существу, любая ситуация, в которой условия, необходимые для эффективности свободных рынков, не соблюдаются - т.е. "невидимая рука" Смита не приводит экономику к эффективному распределению. Напомним, что эффективность свободных рынков требует универсального ценового поведения на полном наборе рынков, все из которых откликаются на изменения мгновенно (Вставка 1.9). Таким образом, рыночные сбои могут возникать либо из-за неконкурентоспособности, когда некоторые агенты контролируют цены, либо из-за того, что цены не корректируются без затрат, либо из-за неполноты рынка. Последнее может отражать отсутствие рынков для внешних эффектов или для определенных товаров. Примером неконкурентоспособного рынка является ситуация, когда существует только один (монопольный) продавец какого-либо товара. Тогда продавец может установить цену, которая будет превышать то, во что обходится фирме производство единицы своей продукции. Другими словами, цена превысит предельные издержки. Мы уже узнали об внешних воздействиях во Вставке 1.9. Вспомните пример фабрики, которая загрязняет воздух, не взимая никакой соответствующей платы. В этом случае предельные издержки производства продукции фабрики не отражают её полной социальной стоимости. Цены не приведут нас к социальному оптимуму; в частности, будет слишком много продукции этой фабрики и (следовательно) слишком много загрязнения. Примером недостаточного рынка является ситуация, когда кредит доступен только тем, у кого есть достаточно средств для обеспечения залога. Бедные семьи, имеющие слишком мало средств, не смогут получить займ, когда он им понадобится. Когда человек очень беден, некоторые стимулы, такие как угроза наказания в случае невыполнения обязательств, могут иметь мало влияния. Провалы рынка указывают на необходимость государственного вмешательства. Если провал рынка сохраняется, то его часто можно приписать провалу политики проводимой правительством. Дополнительная литература: см. примечания к Вставке 1.9. |
Идея о том, что рынки труда конкурентоспособны, что уровень заработной платы корректируется, чтобы устранить любую безработицу, подвергалась сомнению со времен Великой Депрессии. В понимании бедности в богатых странах в 1960-х годах стала появляться идея двойных рынков труда (Следуя, в частности, Doeringer and Piore (1971). Один рынок труда имеет высокую заработную плату и хорошие льготы, в то время как второй имеет низкую заработную плату и предлагает мало льгот. Пришло понимание того, что это то-же может быть равновесие, учитывая существование высоких затрат на мониторинг трудовых усилий в определенных видах деятельности (См. Bulow and Summers (1986). Возникает сегмент с высокой заработной платой, в котором фирмы максимизирующие прибыль, столкнувшиеся с высокими издержками контроля, предпочитают платить работникам премию, превышающую рыночную заработную плату, чтобы стимулировать их делать то, что требуется работодателям (Согласно Shapiro and Stiglitz (1984). (Стимул работает с учетом того, что работник столкнется с сокращением заработной платы в случае увольнения). Другие виды деятельности с низкими затратами на мониторинг в последствии формируют конкурентный сегмент, в котором находятся работающие бедняки.
В другом направлении исследований этого периода Джордж Акерлоф (1970) показал, как кредитные (и другие) сбои на рынке могут возникать из-за асимметричной информации, например, когда кредиторы менее информированы о проекте, чем заемщики, а это ограничивает поток кредитов. Это помогло объяснить эффективную роль учреждений и правительств в содействии улучшению информационных сигналов и более широкому выбору контрактов (Например, идея асимметричной информации дала новый взгляд на то, почему существует долевое земледелие, когда арендатор платит владельцу фиксированную долю продукции фермы, а не стандартную земельную ренту (Stiglitz 1974). Поскольку трудовые усилия арендаторов не контролируются землевладельцами, оптимальный контракт устанавливает баланс между разделением рисков и стимулами к труду. Таким образом, риск распределяется между обоими сторонами).
Новая экономика информации имеет важные последствия для понимания сохраняющейся бедности. На идеальном кредитном рынке даже бедные родители смогут брать кредиты на обучение, чтобы потом выплачивать их из заработка детей. Однако, если бедные родители более ограничены в кредитовании, чем другие, то мы увидим экономический градиент в школьном образовании, в результате чего дети бедных родителей получат худшее образование. Это действительно та ситуация, которую мы наблюдаем повсеместно. В бедных семьях будет слишком много детского труда и слишком мало школьного образования. Таким образом, бедность будет сохраняться на протяжении поколений. Провалы рынка риска могут иметь аналогичные последствия; родители будут недостаточно инвестировать в обучение своих детей, если они не могут застраховаться от риска низкой экономической отдачи от этого обучения.
В свое время это новое направление экономического мышления указало на важные пути, по которым неравенство в первоначальном распределении богатства может сохраняться и препятствовать общему экономическому прогрессу. Экономика также указала на возможности для проведения стимулирующей (содействующей) политики борьбы с бедностью -политики, которая в основном направлена на компенсацию кредитных и рисковых провалов рынка, таких как законы об обязательном школьном образовании и государственная поддержка школьного образования, особенно для детей из бедных семей. (В Главах 9 и 10 мы вернёмся к этим вопросам).