Из Франции в Германию. Размышления Энгельса о ранней тактике. Право голоса. Маркс о революции. Жизнь в Лондоне. Критика политической экономии. Шестидесятые годы. Обращение Маркса к первому Интернационалу. Капитал
Европейский переворот, за которым последовала реакция, оказал глубокое влияние на дальнейшую карьеру Маркса. Первым результатом февральского мятежа стало его изгнание из Бельгии правительством, опасавшимся, что революция может распространиться на север. Французские революционеры, однако, в то время сердечно пригласили его посетить Париж.
"Храбрый и верный Маркс", - пишет Фердинанд Флокон, член Временного правительства в письме от 1 марта 1848 года, - "Земля Французской Республики является убежищем для всех друзей свободы. Тирания изгнала Вас; Свободная Франция открывает Вам свои ворота - Вам и всем, кто борется за святое дело, братское дело всего народа. В этом смысле каждый служащий французского правительства должен понимать свой долг" (Quoted in Beer, Life and Teaching of Karl Marx, p. 49).
Из Франции в Германию. Во Франции Маркс собрал некоторых членов Лиги коммунистов и помог им вернуться в Германию для участия в немецкой революции. Маркс и Энгельс также отправились в Рейнскую область, и первый, в июне 1848 года, стал редактором "Neue Rheinische Zeitung", газеты, которая прошла через бурную пороги общественной жизни в течение следующего года - двух.
В своих статьях в "Rheinische Zeitung", чувствуя, что мирный путь к революции закрыт для рабочих (они не создали в то время никаких мощных учреждений в политической и экономической области, через которые могли бы выразить своё мнение) и что труд созрел для нового восстания в недалеком будущем, Маркс выступал за разоружение буржуазии, за введение революционного террора "для сокращения и концентрации ужасных агоний общества" и за создание революционной армии.
В последнем номере, в мае 1849 года, он высказал свое предвидение - несмотря на преобладавшую тогда реакцию - скорой победы рабочих. "Уже на Востоке", - заявил он, - революционная армия, состоящая из воинов всех национальностей, стоит против старой Европы, представленной русской армией и в союзе с ней; уже из Парижа вырисовывается Красная Республика" (там же., p. 50). Его надежды, однако, не были реализованы.
Размышления Энгельса о ранней тактике. Много лет спустя, в 1895 году, за полгода до своей смерти, Фридрих Энгельс, таким образом, признал ошибку, допущенную Марксом и им самим при оценке времени революции и тактики, которую должны были избрать рабочие для осуществления великой перемены:
"История доказала нашу неправоту и показала, что наше мнение о том дне (1848-50) было иллюзией. История пошла еще дальше; она не только уничтожила нашу прежнюю ошибку, но и изменила условия, при которых пролетариату придется сражаться. Боевые методы 1848 года сегодня устарели во всех отношениях. . ." (Class Struggles in France (N. Y. Labor News Co.), pp. 7-8)
"История ясно показала, что состояние экономического развития на континенте еще не созрело для уничтожения капиталистического производства; она доказала это экономической революцией, которая с 1848 года затронула весь континент и создава крупную промышленность во Франции, Австрии, Венгрии, Польше, а в последнее время и в России, сделав Германию индустриальной нацией первого ранга - все это на капиталистической основе, которая, считая с 1848 года, предполагает большие возможности к экспансии" (там же., pp. 10-11).
Право голоса. Продолжение, Энгельс заявил, что рабочие учатся превращать избирательный бюллетень из средства обмана в орудие освобождения. Право голоса усилило чувство уверенности в победе и позволило рабочим убедиться в своих силах и силах своих врагов. Оно дало рабочим во время выборов возможность соприкоснуться с массами, заставить все партии отстаивать свои взгляды. Оно предоставило трибуну их представителям, трибуну с которой они могли свободно обращаться к своим оппонентам в парламенте и к массам за его пределами. "И так получилось, что буржуазия и правительство боялись гораздо больше легальных, чем нелегальных действий рабочей партии, больше успехов на выборах, чем успехов восстания" (там же., p. 19).
Баррикады. Энгельс заявил, что баррикадные бои к 1895 году устарели. "Да не будет иллюзий на этот счет: настоящая победа над военными в уличном бою, победа как между двумя армиями, принадлежит к величайшим редкостям. . . . Самое большее, чего может достигнуть восстание в тактическом действии, это правильное возведение и оборона единственной баррикады".
На стороне военных, продолжил он, находится контроль над крупными боеприпасами и полностью оснащенными и тщательно обученными инженерными войсками. Уже к 1849 году шансы на успех были невелики. Буржуазия перешла на сторону правительства. Баррикады утратили свое очарование. Солдаты увидели позади себя уже не" народ", а мятежников. Офицеры были знакомы с тактическими формами уличных боев. С тех пор всё было за военных. Армии стали больше. С помощью железных дорог гарнизоны могли быть удвоены в течение двадцати четырех часов. Вооружение значительно увеличенных войск стало несравненно более эффективным. Оболочечные снаряды и залпы артиллерии уступили место бронебойным снарядам, которых было достаточно, чтобы разрушить лучшие баррикады.
- "Прошло время", - продолжает он, - "для революций, которые совершают мелкие меньшинства во главе бессознательных масс. . . . Ирония истории переворачивает все с ног на голову. Мы, "революционеры" / "выше-поставленные", мы гораздо лучше боремся с законными, чем незаконными средствами в принуждении к свержению. Стороны порядка, как они сами себя называют, гибнут из-за созданных ими же правовых условий" (там же., pp. 22-7) (курсив наш).
Маркс о революции. Так писал Энгельс через сорок пять лет после того, как в колонках в колонках "Rheinische Zeitung" прозвучали громкие призывы, его и Маркса, к немедленному восстанию. Рабочие, однако, не прислушались к призыву молодых редакторов, и выпуск газеты был приостановлен после полутора лет борьбы. После отстранения от должности Маркс заплатил из собственного кармана не менее 7000 талеров, для получения которых он продал практически все свое имущество. Без газеты он отправился в Париж, чтобы стать свидетелем красной революции, но вместо этого столкнулся лицом к лицу с контрреволюцией. В 1849 году он был изгнан из Парижа и уехал в Лондон, где провел практически всю оставшуюся жизнь.
Первые несколько месяцев Маркс провел в Лондоне, где писал о европейских революциях, готовил восемнадцатый брюмер Луи Бонапарта о французском восстании и писал блестящие статьи о положении Германии для "Нью-Йорк Трибюн", позднее опубликованные под названием "Революция и контрреволюция". Истинной причиной февральских и мартовских восстаний, утверждал он, был мировой торговый кризис. Причиной реакции, с другой стороны, было промышленное процветание, которое постепенно наступило летом 1848 года и достигло полного расцвета в 1849-50 годах.
Его статьи о германской революции показали, что обвинять в неудаче революции предательство какого-либо одного человека это глупость. Они также подчеркивали, как трудно добиться успеха путем государственного переворота в стране, которая, как и Германия, имела не один, а много важных центров, которые должны быть взяты, прежде чем завоеванная территория может быть сохранена. Маркс объявил:
"Когда вы расспрашиваете о причинах контрреволюционных успехов, то вас встречают со всех сторон готовым ответом, что нас предал господин Такой-то или гражданин Вот-этот. Что может быть очень верным ответом или не быть им, смотря по обстоятельствам, но ни при каких обстоятельствах он ничего не объясняет - даже не показывает, как случилось, что "народ" позволил себя предать таким образом. И как мало шансов у политической партии, весь запас которой состоит в знании того единственного факта, что гражданину такому-то нельзя доверять" (Revolution and Counter-Revolution, pp. 2-3).
В Германии, указывал Маркс, масса рабочих была нанята мелкими торговцами, вся производственная система которых была пережитком Средневековья. Промышленные рабочие были в меньшинстве. Было большое количество крестьянства - мелкие вольнонаемные, феодальные крестьяне, сельскохозяйственные рабочие. Таким образом, для успешной революции существовала недостаточная основа. Он добавил :
"Когда интересы, столь разнообразные, столь противоречивые, столь странно пересекающиеся друг с другом, приходят в яростное столкновение; когда эти соперничающие интересы в каждом районе, в каждой провинции смешиваются в различных пропорциях; когда, прежде всего, нет большого центра в стране, нет Лондона, нет Парижа, решения которых по весу могут заменить необходимость снова и снова бороться с одной и той же склокой в каждой отдельной местности"; чего еще можно ожидать, как не того, что борьба растворится в массе несвязанных между собой битв, в которых расходуется огромное количество крови, энергии и капитала, но которые при всем этом остаются без каких-либо решающих результатов" (там же., p. 11).
Жизнь в Лондоне. В течение многих лет, пока Маркс жил в Лондоне, он почти ежедневно посещал Британский музей, и его можно было увидеть там с самого утра, с самого открытия, до тех пор, пока служащие не отправляли читателей домой, за изучением книг по экономике, истории, политическим и социальным наукам, собирающего материал для своей великой книги "Капитал".
В те дни он и его семья были в отчаянной нужде. Они жили в скромной двухкомнатной квартире на Дин-стрит в Лондоне, недалеко от Сохо. В 1852 году он послал в ломбард свой последний сюртук, чтобы купить бумагу для брошюры о Кельнском Коммунистическом процессе. В течение 1851-60 годов его единственным постоянным источником дохода была заглавная статья в "New York Tribune".
В шестидесятые годы, однако, состояние Маркса улучшилось благодаря небольшому наследству в 800 фунтов от его друга Вильгельма Вольфа и ежегодному взносу Энгельса около 350 фунтов. Наследие Вольфа позволило ему написать свой первый том "Капитала".
Критика политической экономии. Маркс в 1859 году опубликовал "критику политической экономии", первоначально задуманную как первую часть полного трактата по политической теории. От этого плана он в конце концов отказался. Ценность книги заключается главным образом в ее формулировке экономической интерпретации истории и марксистской теории стоимости, и отчасти в ее исторических очерках теорий денег и стоимости.
Шестидесятые годы. Шестидесятые были самыми счастливыми годами Маркса. Он был радушным хозяином и проводил бесчисленные воскресные вечера со своей семьей и друзьями. Его жена была помощницей в лучшем смысле этого слова. Несмотря на аристократическое окружение в её молодом возрасте, тяготы и гонения, которым подвергался ее муж, она никогда не жалела о своем союзе с ним.
"Генрих Гейне, безжалостный сатирик", - писал Поль Лафарг, - "боялся презрения Маркса; но он питал величайшее восхищение острым, чувствительным умом жены Маркса. Маркс так высоко ценил восприятие и критический склад ума своей жены, что в 1866 году сказал мне, что он даёт ей на рассмотрение все свои рукописи и высоко ценит ее суждения (Beer, op. cit., p. 53).
У Маркса было шесть детей, четыре девочки и два мальчика, из которых трое выжили - Дженни, впоследствии жена Шарля Лонге; Лаура, жена Поля Лафарга; и Элеонора, которая вышла замуж за доктора Эдварда Эвелинга.
Обращение Маркса к первому Интернационалу. В 1863 году в Лондоне был организован гигантский митинг протеста против нападения России на Польшу. Оджер, профсоюзный лидер, предложил проводить регулярные международные встречи. Конференция была наконец организована в Лондоне с 25 по 28 сентября 1864 года. Маркса попросили присутствовать как представителя немецких рабочих. Конференция породила Международную ассоциацию рабочих в Сент-Мартинс-холле, в Лондоне - Первый Интернационал труда.
Маркс написал "инаугурационную речь" и Декларацию принципов. В послании приводится история английских рабочих с 1825 по 1864 год и говорится об огромном росте торговли и коммерции в период с 1848 по 1864 год, утверждается, что "опьяняющее увеличение богатства и власти полностью ограничено имущими классами" (Address and Provisional Rules of the International Working Men's Association, London: The Labor and Socialist International, 1924). Концентрация земли с 1851 до 1861 увеличилась. Рабочие опускались все ниже, в то время как те, кто находились выше их, поднимались по социальной лестнице.
Однако некоторые конструктивные меры были навязаны обществу рабочим классом. Одной из них был десятичасовой рабочий день. Экономисты до сих пор утверждали, что такая мера прозвучит похоронным колоколом по британской промышленности, что промышленность может жить только по слепому правилу спроса и предложения. "Таким образом", -утверждал Маркс, - "десятичасовой срок был не только большой практической мерой, но и принципиальной победой; впервые среди бела дня политическая экономия средних классов уступила политической экономии рабочего класса". (Курсив наш). Он также принес "огромную физическую, моральную и интеллектуальную пользу трудящимся".
Но предстояла еще большая победа политической экономии труда над политической экономией собственности. Мы говорим о кооперативном движении, в особенности о кооперативных заводах, созданных без посторонней помощи несколькими смелыми руками. Значение этих великих социальных опытов не может быть переоценено. Делом, а не аргументом они показали, что производство в больших масштабах и в согласии с требованиями современной науки может осуществляться без существования класса хозяев, использующих класс рабочих; что для того, чтобы приносить плоды, средства труда не должны монополизироваться как средство господства над трудящимся и вымогательства против них самих; и что, подобно рабскому труду, подобно крепостному труду, наемный труд есть лишь преходящая и низшая форма, обреченная исчезнуть прежде, чем связанный с ним труд сыграет свою роль волевой рукой, готовым умом и радостным сердцем" (там же., p. 10).
Тем не менее, "если держаться в узком кругу случайных усилий частных рабочих, то "кооперация" никогда не сможет ни остановить рост геометрического прогресса монополии, ни освободить массы, ни даже ощутимо облегчить бремя их страданий. Её следует развивать до национальных масштабов и, следовательно, поощрять национальными средствами...
Завоевание политической власти стало великой обязанностью рабочего класса . . . одним элементом они обладают - числом; но числа имеют вес только, если объединены комбинацией и ведомы знанием". Борьба за внешнюю политику, основанную на морали и справедливости, которая должна управлять отношениями частных лиц, является также частью общей борьбы за освобождение рабочего класса.
Это "Обращение к рабочему классу" было произнесено перед Интернационалом 1864 года. В следующем году Маркс послал в Международную ассоциацию рабочих еще одно сообщение, воплощающее его теорию стоимости, опубликованное после его смерти под названием "Стоимость, Цена и Прибыль" и содержащее одно из самых ясных изложений теории стоимости, сделанных Марксом.
Капитал. Через три года после своей инаугурационной речи, в 1867 году, Маркс опубликовал первое немецкое издание своего монументального труда "Капитал", как указывает подзаголовок, этот труд объемом около 800 страниц предназначен для "критического анализа капиталистического производства". В предисловии Маркс извиняется за длительный промежуток между "критикой политической экономии" (опубликованной в 1859 г.) и "капиталом", "вследствие многолетней болезни", которая снова и снова прерывала его работу. Он считает Англию своей главной иллюстрацией современной промышленности, потому что это классическая страна капитализма. Более того, более высокоразвитая капиталистическая страна "демонстрирует менее развитой образ собственной страны" (Marx, Capital (London: Sonnenschein), p. xvii.). Пожалуй, самое поразительное место в предисловии - то, где излагается его концепция характера будущего направления общественного развития:
"Как в восемнадцатом веке американская война за независимость оказала влияние на европейский средний класс, так в девятнадцатом веке американская гражданская война оказала влияние на европейский рабочий класс. В Англии ощутим прогресс социальной дезинтеграции. Когда будет достигнута определенная точка, должна будет произойти реакция на континенте. Там она примет форму более жестокую или более гуманную, в зависимости от степени развития самого рабочего класса. Поэтому, помимо высших мотивов, их важнейшие интересы диктуют классам, которые не являются господствующими, устранение всех юридически устраняемых препятствий свободному развитию рабочего класса.
По этой причине, как и по другим, я уделил так много места в этом томе истории, деталям и результатам английского фабричного законодательства. Одна нация может и должна учиться у других. И даже когда общество встало на правильный путь открытия естественных законов своего движения - а конечной целью этой работы является раскрытие экономического закона движения современного общества, - оно не может ни смелыми скачками, ни законодательными актами устранить препятствия, создаваемые последовательными фазами его нормального развития. Но оно может сократить и смягчить муки родов" (там же., pp. xviii-xix) (курсив наш).
Последний отрывок часто цитировался не-большевиками в поддержку их утверждения о том, что попытка перескочить этапы экономического развития невозможна. Маркс завершает свое предисловие выражением своей веры в то, что в отношениях между капиталом и трудом в Англии, на континенте и в Америке происходят радикальные изменения. Упомянув несколько признаков такого изменения, он добавляет:
"Это знамения времени, которые не должны быть скрыты пурпурными мантиями или черными сутанами. Они не означают, что завтра произойдет чудо. Они показывают, что внутри самого господствующего класса зарождается предчувствие, что нынешнее общество - не цельный кристалл, а организм, способный изменяться и постоянно изменяющийся" (там же., p. xx).
Сама книга рассматривает природу товаров, денег, капитала и их взаимосвязи. Она подробно объясняет авторскую теорию прибавочной стоимости. Она показывает революционное влияние машин на жизнь рабочего и на общество в целом и обращает внимание на результаты, полученные фабричным законодательством до этого времени. Она, наконец, раскрывает "общий закон капиталистического накопления".