Действие которое не заучивалось и не изобреталось. Первоначальное действие и собственный образ
Как в жизни, так и в искусстве культуры Дальнего Востока не ценят ничего выше спонтанности или естественности (цзы-ян). Это безошибочный тон искренности, отмечающий действие, которое не заучивалось и не изобреталось. Ибо человек звонит, как треснувший колокол, когда он думает и действует с расщепленным умом - одна часть стоит в стороне, чтобы вмешиваться в действия другой, контролировать, осуждать или восхищаться. Но ум, или истинная природа человека не может быть разделена. По данным стихотворение Зенрин, это
Как меч, который режет, но не может порезаться;
Как глаз, который видит, но не может увидеть себя.
Иллюзия раскола возникает из попытки ума быть одновременно самим собой и своей идеей о себе, из фатального смешения факта с символом. Чтобы покончить с иллюзией, ум должен прекратить попытки воздействовать на себя, на свой поток переживаний с точки зрения идеи самого себя, которую мы называем эго. Это выражается в другом Зенрин стихотворении
Сидим тихо, ничего не делаем,
Весна приходит, и трава растет сама по себе.
Это "само по себе" является естественным способом действия ума и мира, как когда глаза видят сами по себе, уши слышат сами по себе, и рот открывается сам по себе, без необходимости раздвигать его пальцами. Как Зенрин снова говорит :
Синие горы сами по себе синие горы;
Белые облака сами по себе белые облака.
В своем подчеркивании естественности Дзен, очевидно, является наследником Даосизма, и его взгляд на спонтанное действие как на "чудесную деятельность" (мяо-юнг) это именно то, что даосы подразумевали под словом Дэ - "добродетель" с обертоном магической силы. Но ни в Даосизме, ни в Дзен это не имеет ничего общего с магией в чисто сенсационном смысле совершения сверхчеловеческих "чудес". "Магическое" или "чудесное" качество спонтанного действия, напротив, состоит в том, что оно совершенно человеческое и, всё-таки, не показывает никаких признаков надуманности.
Такое качество чрезвычайно трудно уловимо (другое значение - мяо) и чрезвычайно трудно выражается словами. История рассказывает о Дзенском монахе, который плакал, услышав о смерти близкого родственника. Когда один из его соучеников возразил, что для монаха неприлично проявлять такую личную привязанность, он ответил: "Не глупи! Я плачу, потому что хочу плакать". Великого Хакуина, когда начинал изучение Дзен, сильно беспокоила история, на которую он наткнулся - история учителя Йен-Тоу, который, как говорили, кричал во весь голос, когда его убивали разбойники (Ch’uan Teng Lu, 26). Однако его сомнения рассеялись в момент его сатори, и в Дзенских кругах его собственная смерть кажется особенно восхитительной из-за проявления человеческих эмоций. В другом случае, аббат Квайзен и его монахи позволили солдатам Оды Нобунаги сжечь себя заживо, спокойно сидя в позе медитации. Такая противоречивая "естественность" кажется самой загадочной, но, возможно, ключ к разгадке кроется в высказывании Юньмэня: "при ходьбе просто ходите. Сидя, просто сидите. Прежде всего, не проявляйте нерешительность". Ибо сущностное качество естественности это искренность неразделенного ума, который не колеблется между альтернативами. Поэтому, когда Янь-Тоу закричал, это был такой крик, что его было слышно на мили вокруг.
Но было бы совершенно неверно предполагать, что эта естественная искренность происходит от наблюдения такой банальности, как "Все, что может рука твоя делать, по силам делай (Еккл 9:10)". Когда Янь-Тоу кричал, он кричал не для того, чтобы быть естественным, и он не решил сначала кричать, а затем выполнял решение с полной энергией своей воли. Есть полное противоречие в запланированной естественности и преднамеренной искренности. Это делается для того, чтобы перекрыть, а не обнаружить "изначальный ум". Таким образом, пытаться быть естественным это притворство. Пытаться не пытаться быть естественным тоже притворство. Как стихотворение Зенрин говорит:
Вы не можете получить это, путём размышлений;
Вы не можете найти это, без размышлений.
Но это абсурдно сложное и разочаровывающее положение возникает из-за простой и элементарной ошибки в использовании ума. Когда это понято, нет ни парадокса, ни трудности. Очевидно, что ошибка возникает в попытке расколоть ум против самого себя, но чтобы понять это ясно, мы должны глубже проникнуть в "кибернетику" ума, основную схему его самокорректирующего действия.
Это, конечно, часть самого гения человеческого ума, что он может, так сказать, стоять в стороне от жизни и размышлять о ней, что он может осознавать свое собственное существование и что он может критиковать свои собственные движения. Ибо ум имеет нечто, напоминающее систему "обратной связи". Этот термин используется в технологии связи для обозначения одного из основных принципов "автоматизации", позволяющего машинам управлять собой. Обратная связь позволяет машине быть проинформированной о последствиях своих действий таким образом, чтобы иметь возможность скорректировать свои действия. Пожалуй, самым известным примером является электрический термостат, который регулирует отопление дома. При установке верхнего и нижнего предела требуемой температуры термометр подсоединяется таким образом, что он будет включать печь при достижении нижнего предела и выключать при достижении верхнего предела. Таким образом, температура в доме поддерживается в желаемых пределах. Термостат обеспечивает печь своего рода чувствительным органом чрезвычайно рудиментарная аналогия хурнанского самосознания.(Я не хочу проводить аналогию между человеческим разумом и сервомеханизмами до такой степени, чтобы утверждать, что тело-разум есть "не что иное, как" чрезвычайно сложный механический автомат. Я хочу лишь показать, что обратная связь включает в себя некоторые проблемы, сходные с проблемами самосознания и самоконтроля в человеке. В противном случае механизм и организм кажутся мне принципиально разными - то есть в их реальном функционировании, поскольку один создан, а другой выращен. Тот факт, что некоторые органические процессы можно перевести в механические термины, означает, что организм это механизм не больше, чем перевод торговли в арифметические термины означает, что торговля это арифметика.)
Правильная настройка системы обратной связи всегда представляет собой сложную механическую задачу. Для оригинальной машины, скажем, печь регулируется системой обратной связи, но эта система, в свою очередь, нуждается в регулировке. Поэтому для того, чтобы сделать механическую систему все более и более автоматической, необходимо использовать ряд систем обратной связи - вторую для корректировки первой, третью для исправления второй и так далее. Но у такого ряда есть очевидные пределы, так как после определенного момента механизм будет "расстроен" собственной сложностью. Например, может потребоваться так много времени, чтобы информация прошла через ряд систем управления, что она прибудет к исходной машине слишком поздно, чтобы быть полезной. Точно так же, когда люди слишком долго и тщательно обдумывают действия, которые необходимо предпринять, они не могут вовремя принять решение. Другими словами, нельзя бесконечно корректировать свои средства самокоррекции. Вскоре должен появиться источник информации в конце линии, который является окончательным авторитетом. Недоверие к этому авторитету сделает невозможным действие, и система будет парализована.
Система может быть парализована еще одним способом. Каждая система обратной связи нуждается в пределах "запаздывания" или ошибки. Если попытаться сделать термостат абсолютно точным, то есть если мы возьмем верхний и нижний пределы температуры очень близко друг к другу в попытке удержать температуру на отметке 25 градусов, вся система сломается. Ибо в той мере, в какой верхний и нижний пределы совпадают, сигналы для выключения и включения будут совпадать! Если 25 градусов это нижний и верхний предел, знак "вкл." также будет знаком "выкл.", "да" будет означать "нет", а "нет" будет означать "да". После чего механизм начнет "дрожать", включаться и выключаться, включаться и выключаться, пока не разлетится на куски. Система слишком чувствительна и проявляет симптомы, поразительно похожие на человеческое беспокойство. Ибо когда человек настолько самосознателен, настолько самоконтролен, что не может освободить себя, он в смятении или колеблебании между противоположностями. Именно это имеется в виду в Дзен, когда говорится о круговом движении по "колесу рождения и смерти", поскольку буддийская Сансара является прототипом всех порочных кругов.(См. увлекательное обсуждение аналогий между механическими и логическими противоречиями и психоневрозами Грегори Бейтсона в книге Реуша и Бейтсона "Коммуникация: социальная Матрица психиатрии"((Norton; New York, 1950)).
Теперь человеческая жизнь состоит прежде всего и первоначально в действии - в жизни в конкретном мире "таковости". Но мы обладаем способностью управлять действием посредством рефлексии, то есть мышления, путем сравнения реального мира с воспоминаниями или "размышлениями". Воспоминания организованы в терминах более или менее абстрактных образов - слов, знаков, упрощенных форм и других символов, которые могут быть рассмотрены очень быстро один за другим. Из таких воспоминаний, отражений и символов ум строит свое представление о самом себе. Этому соответствует термостат - источник информации о собственном прошлом действии, с помощью которого система корректирует себя. Тело - ум, конечно, должно доверять этой информации, чтобы действовать, потому что наступил бы паралич в результате попыток вспомнить, все ли мы помним точно.
Но чтобы сохранить запас информации в памяти, тело-разум должно продолжать действовать "само по себе".-Оно не должно слишком цепляться за свои записи. Должно быть "отставание" или расстояние между источником информации и источником действия. Это не означает, что источник действия должен колебаться, прежде чем принять информацию. Это означает, что он не должен отождествлять себя с источником информации. Мы видели, что когда печь реагирует на слишком близкую температуру, заданную термостатом, она не может начать нагрев, не пытаясь прекратить нагрев, или выключится, не пытаясь включится. Именно это происходит с человеческим существом, с умом, когда желание уверенности и безопасности побуждает отождествлять ум с его собственным образом самого себя. Он не может освободить себя. Он чувствует, что не должен делать то, что делает, и что он должен делать то, чего не делает. Он чувствует, что он не должен быть тем, что он есть, и быть тем, чем он не является. Кроме того, попытка всегда оставаться "хорошим" или "счастливым" подобна попытке удерживать термостат на постоянном уровне 70 градусов, делая нижний предел таким же, как верхний.
Поэтому отождествление ума со своим собственным образом парализует, потому что образ фиксирован - он в прошлом и определён. Но это фиксированный образ себя в движении! Цепляться за него - значит пребывать в постоянном противоречии и конфликте. Поэтому Юнь-Мэнь говорит: "Когда идешь, просто иди. Сидишь, просто сиди. Прежде всего, не проявляйте нерешительность". Другими словами, ум не может действовать, не отказываясь от невозможной попытки контролировать себя за пределами определенной точки. Он должен отпустить себя как в смысле доверия своей собственной памяти и отражению, так и в смысле действия спонтанно, самостоятельно в неизвестности.
Вот почему Дзен часто, кажется, принимает сторону действия, а не размышления, и почему он описывает себя как "не-ум" (у-синь) или "не-мысль" (у-нянь), и почему мастера демонстрируют Дзен, давая мгновенные и непреднамеренные ответы на вопросы. Когда Юнь-Мень спросили о высшей тайне Буддизма, он ответил: "Клёцка!". Или словами японского мастера Такуана:
Когда монах спрашивает: "Что такое Будда? учитель может поднять кулак; когда его спрашивают: "Какова высшая идея Буддизма?" он может воскликнуть еще до того, как вопрошающий закончит фразу: "Цветущая ветка сливы" или "Кипарис во дворе". Дело в том, что отвечающий ум нигде не "останавливается", а отвечает сразу, не задумываясь о блаженстве ответа (In Suzuki (7), p. 80).
Это позволяет уму действовать самостоятельно.
Но отражение - это также действие, и Юнь-Мень мог бы также сказать: "В действии просто действуй. Думая, просто думайте. Прежде всего, не колеблитесь". Другими словами, если собираетесь размышлять, просто размышляйте, но не размышляйте об размышлении. И все же Дзен согласился бы, что размышление о размышлении это тоже действие, при условии, что, поступая так, мы делаем именно это и не склонны дрейфовать в бесконечную регрессию, пытаясь всегда стоять выше или вне уровня, на котором мы действуем. Таким образом, Дзен это также освобождение от дуализма мысли и действия, ибо он думает, как он действует - с тем же качеством отказа, приверженности или веры. Отношение у-синь не означает анти-интеллектуального исключение мышления. У-синь это действие на любом уровне, физическом или психическом, без попытки одновременно наблюдать и контролировать действие извне. Эта попытка действовать и думать о действии одновременно и есть отождествление ума с его идеей самого себя. Оно заключает в себе то же противоречие, что и утверждение, которое говорит что-то о себе: "это утверждение ложно".
То же самое относится и к отношениям между чувством и действием. Ибо чувство блокирует действие, и блокирует себя как форму действия, когда оно попадает в ловушку той же самой тенденции наблюдать или чувствовать себя бесконечно - как когда, посреди наслаждения собой, я исследую себя, чтобы увидеть, получаю ли я максимальную отдачу от происходящего. Не довольствуясь дегустацией пищи, я также пытаюсь попробовать свой язык.
Не довольствуясь чувством счастья, Я хочу чувствовать себя счастливым, чтобы быть уверенным, что ничего не упущу.
Независимо от того, доверяем ли мы своей памяти или разуму, чтобы действовать самостоятельно, мы приходим к одному и тому же: в конечном счете мы должны действовать и думать, жить и умирать из источника, находящегося за пределами нашего знания и контроля. Но этот источник - мы сами, и когда мы видим это, он больше не противостоит нам как угрожающий объект. Никакое количество заботы и колебаний, никакое количество самоанализа и поиска наших мотивов не могут в конечном счете изменить тот факт, что ум "как глаз который видит, но не может увидеть себя".
В конце концов, единственной альтернативой параличу нерешительного дрожания является прыжок в действие независимо от последствий. Действия в этом духе могут быть правильными или неправильными по отношению к обычным стандартам. Но наши решения на обычном уровне должны подкрепляться убежденностью в том, что все, что мы делаем и что с нами "происходит", в конечном счете "правильно". Другими словами, мы должны войти в него без "раздумий", без сожалений, колебаний, сомнений или самобичевания. Так, когда Юнь-Мэня спросили: "Что такое Дао?" он ответил просто: "продолжай идти!"
Но действовать "без раздумий", без двоемыслия - отнюдь не более чем заповедь для подражания. Ибо мы не можем осуществить такого рода действия, пока не станет ясно без тени сомнения, что иначе вообще невозможно ничего делать. По словам Хуан-по:
Люди боятся забыть свои собственные умы, боятся провалиться в пустоту, не имея ничего, за что они могли бы зацепиться. Они не знают, что пустота на самом деле не пустота, а реальное царство Дхармы.... Его нельзя увидеть или искать, постигать мудростью или знанием, объяснять словами, связываться материально (т. е. объективно) или достигать похвальными успехами (In Chu Ch’an (l), p. 29).
Теперь эта невозможность "схватить ум умом", когда она осознана, есть недеяние (у-вэй), "сидение спокойно, ничего не делая", посредством которого "приходит весна, и трава растет сама по себе". Уму нет необходимости пытаться отпустить себя или пытаться не пытаться. Это привлекает больше искусственности. Тем не менее, с точки зрения психологической стратегии, нет необходимости пытаться избежать искусственности. В учении японского мастера Банкея (1622-1693) ум, который не может постичь самого себя, называется "нерожденным" (fusho g), умом, который не возникает и не появляется в сфере символического знания.
Один мирянин спросил: "Я очень ценю твои наставления о нерожденном, но в силу привычки постоянно возникают другие мысли, и, запутавшись в них, трудно быть в полном согласии с нерожденным. Как я могу полностью доверять ему?"
Банкей сказал: "Если вы сделаете попытку остановить мысли, которые возникают, тогда ум, который делает остановку и ум, который остановился разделяются, и нет повода для спокойствия. Поэтому вам лучше просто поверить, что изначально нет (возможности контроля) вторых мыслей. Однако из-за кармического сродства, из-за того, что вы видите и слышите, эти мысли возникают и временно исчезают, но не имеют сущности".
"Отмахиваться от возникающих мыслей - все равно что смывать кровь кровью. Мы остаемся нечистыми из-за того, что омыты кровью, даже когда кровь, которая была первой, ушла, и если мы продолжаем таким образом, нечистота никогда не уходит. Это происходит от незнания нерожденной, неисчерпаемой и неосознанной природы ума. Если мы задумываемся над реальной реальностью, мы продолжаем вращаться вокруг колеса рождения и смерти. Вы должны осознать, что такая мысль - всего лишь временная ментальная конструкция, и не пытаться удержать или отвергнуть ее. Оставьте её в покое, как она приходит и когда исчезает. Это как отражение в зеркале. Зеркало чисто, и отражает все, что предстает перед ним, и все же ни одно изображение не застревает в зеркале. Ум Будды (то есть реальный, нерожденный ум) в десять тысяч раз яснее зеркала и невыразимо чудеснее. В его свете все подобные мысли исчезают бесследно. Если вы верите в этот способ понимания, то, как бы сильно ни возникали такие мысли, они не причиняют вреда."(Bankei’s Daiho Shogen Kokushi Hogo. Japanese text edited by Furata and Suzuki. (Tokyo, 1943)).
Это также учение Хуан-По, который снова говорит :
Если считается, что есть нечто, что должно быть реализовано или достигнуто отдельно от ума, и, следовательно, для его поиска используется ум, (это подразумевает) неспособность понять, что ум и объект его поиска едины. Ум нельзя использовать для поиска чего-то от ума, потому что даже после прохождения миллионов кальп день успеха никогда не наступит (In Chu Ch’an (1), p. 24).
Нельзя забывать о социальном контексте Дзен. Это прежде всего путь освобождения для тех, кто овладел дисциплинами социальной условности, обусловленности индивида группой. Дзен это лекарство от дурных последствий этой обусловленности, от умственного паралича и тревоги, которые происходят от чрезмерного самосознания. Его следует рассматривать на фоне обществ, регулируемых принципами конфуцианства, с их сильным акцентом на приличия и педантичные ритуалы. В Японии это также следует рассматривать в связи с жесткой школой, требуемой для обучения касты самураев, и эмоциональным напряжением, которому самураи подвергались во время постоянных войн. Как лекарство от этих состояний, оно не стремится ниспровергнуть сами условности (обычай), а, напротив, принимает их как должное- к ак это легко увидеть в таких проявлениях Дзен, как ча-но-ю или "чайная церемония" в Японии. Поэтому Дзен мог бы быть очень опасным лекарством, в социальном контексте, где условности ослаблены, или, в другой крайности, где дух, открытый восстанию против условности, готов эксплуатировать Дзен для разрушительных целей.
Имея это в виду, мы можем заметить свободу и естественность Дзен без потери перспективы. Социальная обусловленность способствует отождествлению ума с фиксированным представлением о себе как о средстве самоконтроля, и в результате человек мыслит себя как "я" - эго. После этого ментальный центр тяжести смещается от спонтанного или изначального ума к образу эго. Как только это происходит, самый центр нашей психической жизни отождествляется с механизмом самоконтроля. Тогда становится почти невозможно понять, как "я" может отпустить "себя", ибо я это именно мое привычное усилие держаться за себя. Я оказываюсь совершенно неспособным к какому-либо умственному действию, которое не было бы преднамеренным, притворным и неискренним. Поэтому все, что я делаю, чтобы сдаться, отпустить, будет замаскированной формой привычного усилия удержаться. Я не могу быть намеренно непреднамеренным или намеренно спонтанным. Как только мне становится важно быть спонтанным, намерение быть таковым усиливается. Я не могу избавиться от него, и все же это единственное, что стоит на пути его осуществления. Это как если бы кто-то дал мне какое-то лекарство с предупреждением, что оно не будет работать, если я буду думать об обезьяньем заде, принимая его.
Пока я не забываю забыть обезьяну, я нахожусь в ситуации "двойной связи", когда "делать" это "не делать", и наоборот. "Да" подразумевает "нет", а "иди" подразумевает "остановится". В этот момент Дзен приходит ко мне и спрашивает: "Если ты не можешь не помнить обезьяну, ты нарочно это делаешь"? Другими словами, есть ли у меня намерение быть намеренным, цель быть целенаправленным? Внезапно я осознаю, что само мое намерение спонтанно, или что мое контролирующее "я"-эго - возникает из моего неконтролируемого или естественного "я". В этот момент все махинации эго сводятся на нет; оно уничтожается в своей собственной ловушке. Я вижу, что на самом деле невозможно не быть спонтанным. То, что я не могу не делать, я делаю спонтанно, но если я в то же время пытаюсь контролировать это, я интерпретирую это как принуждение. Как сказал один учитель Дзен: "В такой момент вам ничего не остается, кроме как хорошо посмеяться."
В этот момент все качество сознания меняется, и я чувствую себя в новом мире, в котором, однако, очевидно, я всегда жил. Как только я осознаю, что мое добровольное и целенаправленное действие происходит спонтанно "само по себе", подобно дыханию, слуху и чувству, я больше не попадаю в противоречие с попыткой быть спонтанным. Нет никакого реального противоречия, так как "попытка" это "спонтанность". Видя это, навязчивое, заблокированное и "связанное" чувство исчезает. Как будто я был поглощен перетягиванием каната двумя руками и забыл, что обе они мои. Не остается никаких препятствий для спонтанности, когда попытки очевидно ненужны. Как мы видели, открытие того, что как произвольные, так и непроизвольные аспекты ума одинаково спонтанны, немедленно прекращает фиксированный дуализм между умом и миром, познающим и познаваемым. Новый мир, в котором я нахожусь, обладает необычайной прозрачностью или свободой от барьеров, заставляя меня представлять, что я каким-то образом стал пустым пространством, в котором все происходит.