Дзен — пробуждение среди повседневных дел. Традиция прямого пути. Конфуцианство и буддизм
Качества, которые отличают Дзен или Чань от других типов буддизма, довольно неуловимы, когда дело доходит до их словесного описания, но Дзен имеет определенный и безошибочный "аромат". Хотя название Дзен это дхьяна, или медитация, другие школы буддизма делают акцент на медитации так же, если не больше, как на Дзен, и иногда кажется, что практика формальной медитации была бы не необходимой Дзен вообще. Дзен также не является чем-то особенным в том, что "нечего сказать", в наставлении, что истина не может быть выражена словами, ибо это уже Мадхьямика, так же как и учение Лао-Цзы.
Те кто знают - не говорят
Те кто говорят - не знают.
Возможно, особый аромат Дзен лучше всего описать как некоторую прямоту. В других школах буддизма пробуждение или Бодхи кажется далеким и почти сверхчеловеческим, чего можно достичь только после многих жизней терпеливых усилий. Но в Дзен всегда есть ощущение, что пробуждение это нечто совершенно естественное, нечто поразительно очевидное, что может произойти в любой момент. Если это связано с трудностями, то это просто потому что слишком просто. Дзен также прямолинеен в своем учении, поскольку прямо и открыто указывает на истину и не играет с символикой.
Прямое указание (Чи-Чи) это открытая демонстрация Дзен несимволическими действиями или словами, которые обычно кажутся непосвященным связанными с самыми обычными мирскими делами или совершенно безумными. Отвечая на вопрос о Буддизме, учитель делает случайное замечание о погоде или выполняет какое-то простое действие, которое, кажется, не имеет ничего общего с философскими или духовными вопросами. Однако, трудно найти много примеров этого метода до середины династии Тан, когда Дзен уже был достаточно упрочившимся. Но это, безусловно, согласуется с упором, которое делали ранние мастера, на немедленное пробуждение посреди повседневных дел.
Никто не смог найти никаких следов определенной школы Дхьяны в Индийском Буддизме, хотя из-за отсутствия исторических материалов это не является доказательством того, что она не существовала. Если характерной нотой Дзен является немедленное или мгновенное пробуждение (Тун Ву Б) без прохождения подготовительных стадий, то в Индии, несомненно, есть доказательства этого принципа. В Ланкаватара Сутре говорится, что существуют как постепенные, так и внезапные (югапат) пути пробуждения: первый - путем очищения испорченных потоков или проекций (ашрава) ума, а второй - путем паравритти - мгновенного "обращения" в глубинах сознания, посредством которого отбрасываются дуалистические взгляды. Его уподобляют зеркалу, в котором немедленно отражаются все формы и образы, появляющиеся перед ним.(Ланкаватара сутра, II. 14, Суцзуки (3), стр.49-51. Согласно приданию это была любимая сутра Бодхидхармы, полулегендарного основателя Дзен в Китае. Его связь с Дзен полностью обсуждается Суцзуки (2), стр. 44-63). Существует также четкая связь между идеей немедленного пробуждения и учением Ваджрачедики, или "Сутры огранщика алмазов", о том, что достижение пробуждения не означает достижение чего-либо. Другими словами, если Нирвана действительно находится здесь и сейчас, так что искать ее - значит терять ее, те её осознание через постепенные стадии вряд ли уместна. Нужно заглянуть в неё прямо в настоящий момент.
Хотя её истоки, вероятно, более поздние, чем у Дзен в Китае, есть также традиция такого рода в тантрическом буддизме, и нет ничего, что указывало бы на обратное влияние китайского Дзен. Параллели с высказываниями Дзен можно увидеть в тантрической работе Сары десятого века:
Если она [истина] уже проявлена, какой смысл в медитации? А если оно скрыто,
то это просто измерение тьмы.
Мантры и тантры, медитация и концентрация,
Все они являются причиной самообмана.
Не оскверняйте в созерцании мысль, чистую по своей природе,
Но пребывайте в блаженстве и прекратите эти муки. Что бы вы ни увидели, это
все,
Впереди, сзади, во всех десяти направлениях.
Даже сегодня позволь наставнику положить конец заблуждениям!
Природа неба изначально ясна,
Но, пристально вглядываясь, видение становится смутным. (Saraha’s Treasury of Songs, translated by David Snellgrove in Conze (2), pp. 224-39.)
Тибетский буддизм также включает традицию короткого пути, рассматриваемого как быстрое и крутое восхождение к Нирване для тех, у кого есть необходимое мужество, хотя доктрина, более наводящая на мысль о Дзенском акценте на непосредственность и естественность, обнаружена в "Шести Заповедях" Тилопы:
Ни мыслей, ни раздумий, ни анализа.,
Ни обработки, ни намерения;
Пусть все уляжется.(Перевод основывается на пояснении отрывка который мне
предоставил
г-н Алекс Вайманн из Университета Калифорнии. "Мимно" приблизительно
эквивалентно Дзенским терминам у-син или у-нянь, "не-ум" или "не-мысль"."Бсам -
эквивалент санскритской чинтаны, то есть дискурсивного мышления о том, что было
услышано, и дпаяд мимамсы, или "философский анализ". Бсгом это скорее
всего Бхавана или Китайское Сю, "возделывать", "к практике" или "интенсивной
концентрации". Кажется, это четана или вопрос, с чувством намерения или воли.
Ранг-бабс-бзхаг буквально "устанавливается само", а "самоустанавливается",
казалось бы, почти точный эквивалент Даосского tzu-jan, "само-так", "спонтанный"
или "естественный").
Немедленное освобождение без каких-либо особых ухищрений или намерений также подразумевается в тантрической идее сахаджи, "легкого" или "естественного" состояния освобожденного мудреца.
Здесь не место для обсуждения реального смысла немедленного пробуждения и естественности, но эти примеры приводятся, чтобы показать, что традиция прямого пути существовала за пределами Китая, предполагая некоторый оригинальный источник в Индийском Буддизме. Очевидной причиной отсутствия материалов было бы то, что принцип такого рода, столь легко поддающийся неправильному толкованию, мог бы сохраняться как "Тайная доктрина", открыто обсуждаемая только в более поздние времена. Традиция Дзен действительно утверждает, что немедленное пробуждение не сообщается сутрами, но передается непосредственно от учителя к ученику. Это не обязательно подразумевает что-то настолько "эзотерическое", как опыт, передаваемый телепатией, но что-то гораздо менее сенсационное. Таким образом, когда индуистские пандиты настаивают на том, что мудрость может быть получена не из священных писаний, а только от учителя или гуру, это означает, что фактические тексты - такие как йоэа-сутры - содержат только заголовки учения, и что его полное объяснение требует того, кто изучил устную традицию. К этому вряд ли нужно добавлять, что, поскольку традиция это прежде всего опыт, слова могут передать ее не больше и не меньше, чем любой другой опыт.
Однако на самом деле нет необходимости предполагать, что в Индии когда-либо существовала особая школа дхьяны. Создание Дзен, по-видимому, в достаточной степени объясняется воздействием Даосистов и Конфуцианцев на основные принципы буддизма Махаяны. Поэтому появление тенденций, очень близких к Дзен, можно увидеть почти сразу же, как только великие сутры Махаяны стали доступны в Китае, то есть с работой великого индийского ученого-монаха Кумарадживы. Кумараджива переводил сутры на Ку-Цан и Чан-Ань между 384 и 413 годами, и в это время одним из его выдающихся учеников был молодой монах Сэн-чао (384-414), который начинал свою жизнь как переписчик конфуцианских и даосских текстов.
Сэн-чао был обращен в буддизм в результате чтения Сутры Вималакирти - текста, который оказал значительное влияние на Дзен. Хотя Сэн-чао стал монахом, эта Сутра - история мирянина Вималакирти, который превзошел всех учеников Будды глубиной своего понимания. Он превзошел всех других учеников и Бодхисаттв, ответив на вопрос о природе недвойственной реальности "громоподобным молчанием" - примером, которому часто следуют дзенские мастера. "Громовая тишина" вималакирти - тоже излюбленная тема Дзенских художников. Но главное значение этой сутры для Китая и Дзен заключалось в том, что совершенное пробуждение было совместимо с делами повседневной жизни, и что, действительно, высшее достижение состояло в том, чтобы "войти в пробуждение, без истребления загрязнений [клеша]."
Здесь был призыв как к конфуцианскому, так и к даосскому менталитету. Конфуцианскому акценту важности семейной жизни было бы не легко получить сочувствие у строгого монашеского типа буддизма. Хотя китайские буддийские мастера обычно были монахами, у них было большое количество продвинутых учеников-мирян, и Дзен, в частности, всегда придавал большое значение выражению Буддизма в формально светских терминах - в искусствах любого типа, в ручном труде и в оценке природы Вселенной. Как конфуцианцы, так и даосы были бы особенно согласны с идеей пробуждения, которое не включало бы в себя уничтожение человеческих страстей, каоторые можно также перевести как клешу. Мы уже отмечали ту особую веру в человеческую природу, которую исповедовали обе эти философии. Однако не истреблять страсти - не значит позволять им расцветать неукротимыми. Это значит отпустить их, а не бороться с ними, не подавлять страсть и не потакать ей. Ибо Даос никогда не прибегает к насилию, поскольку он достигает своих целей невмешательством (у-вэй), что является своего рода психологическим дзюдо.
Сочинения Сэн-чао, как и его комментарии к Сутре Вималакирти, полны даосских цитат и фраз, поскольку он, казалось, следовал примеру менее важных, хотя и более ранних, монахов, таких как Хуэйюань (334-416) и Даоань (312-385), используя "расширение идеи" (Ко-и) для объяснения Буддизма через Даосские параллели. Это настолько соответствовало эквивалентности между двумя традициями, что к концу пятого века Лю Цзю мог сказать::
В горах Кунь-Лунь на востоке используется (даосский) термин "Великое единство". В Кашмире на Западе (буддийский) термин самбодхи используется. Независимо от того, смотрит ли человек с вожделением на "небытие" (ВУ) или практикует "пустоту" (шуньяту), принцип остается тем же самым.(Quoted by Fung Yu-lan (1), vol. 2, p. 240, from Seng-yu, Ch’u San-tsang Chi-chi).
Две доктрины Сэн-чао, по-видимому, имели некоторое значение для дальнейшего развития Дзен - его взгляд на время и перемены и его идея о том, что "праджня это не знание". Глава "Неизменность вещей" в его книге Чао это так оригинально и так поразительно похоже на раздел в первом томе Шобогензо Догена, - знаменитый японский философ Дзен вряд ли был знакомы с ней.
Прошлое находится в прошлом и не идёт туда из настоящего, а настоящее находится в настоящем и не идёт туда из прошлого.... Реки, которые соревнуются друг с другом, чтобы затопить землю не текут. "Скитающийся ветер", который дует, не движется. Солнце и Луна, вращаясь по своим орбитам, не вращаются.(Liebenthal (1), p. 49.)
Точно так же Догэн указывал, что дрова не превращаются в пепел, а жизнь не становится смертью, как зима не становится весной. Каждый момент времени " самодостаточен и спокоен." (Та же идея использовалась еще до Догэна мастером Дзен Ма-Цзы (умершего в 788): "Так и с прежними мыслями, поздними мыслями и мыслями между ними: мысли следуют одна за другой, не будучи связанными друг с другом. Каждая из них абсолютно спокойна". Ku-tsun-hsu Yu-lu, 1. 4.)
Сэн-чао также обсуждал кажущийся парадокс, что праджня это разновидность невежества. Поскольку высшая реальность не обладает качествами и не является вещью, она не может стать объектом знания. Поэтому праджня, прямое прозрение, познает истину, путём непознания.
Мудрость не знает, но она освещает глубину запутанных вопросов. Дух не подсчитывает, а реагирует на потребности данного момента. Поскольку он не подсчитывает, дух сияет в одинокой славе в том, что находится за пределами мира. Потому что она этого не знает, мудрость озаряет тайну (Сюань) за гранью мирских дел. Но хотя мудрость лежит вне дел, она никогда не испытывает недостатка в них. Хотя дух лежит за пределами мира, он всегда остается внутри него.(Liebenthal (1), pp. 71-72).
Вот одна из главных связей между Даосизмом и Дзен, поскольку стиль и терминология книги Чао - Даосские, хотя предмет Буддийский. Высказывания ранних мастеров Дзен, таких как Хуэй-Нэн, Шэнь-Хуэй и Хуан-по, полны именно этих идей - что истинно знать это не знать, что пробужденный ум реагирует немедленно, без расчета, и что нет несовместимости между состоянием Будды и повседневной жизнью мира.
Еще ближе к точке зрения Дзен был ученик Сэн-чао Дао-Шэн (360-434), первый ясный и недвусмысленный представитель учения о мгновенном пробуждении. Если Нирвана не может быть найдена путем цепляния, не может быть и речи о том, чтобы приближаться к ней поэтапно, медленным процессом накопления знания. Это должно быть осознано в одной вспышке озарения, которая называется Тун ву, или, по-японски, Сатори, знакомый Дзенский термин для внезапного пробуждения. Хсие Лин Юнь в своем обсуждении доктрины Дао-Шэна даже предполагает, что мгновенное пробуждение более соответствует китайскому менталитету, чем индийскому, и придает вес описанию Судзуки Дзен как китайской "революции" против индийского Буддизма. Учение Тао-Шэна, каким бы необычным и поразительным оно ни было, должно было найти широкое признание. Он упоминается снова, более века спустя, в работе Хуэйюаня (523-592), который также связывает его с мастером Хуэй-Таном, который жил примерно до 627 года.
Важность этих ранних предвестников Дзен заключается в том, что они дают ключ к историческим истокам движения, если мы не можем принять традиционную историю о том, что оно прибыло в Китай в 520 году с индийским монахом Бодхидхармой. Современные ученые, такие как Фан Юй Лань и Пеллиот, подвергли серьезному сомнению истинность этого предания. Они предполагают, что история Бодхидхармы была благочестивым изобретением более поздних времен, когда школа Дзен нуждалась в историческом авторитете, чтобы претендовать на прямую передачу опыта от самого Будды, вне сутр. Ибо Бодхидхарма представлен как двадцать восьмой в несколько причудливом списке индийских патриархов, стоящих в прямой линии "апостольской преемственности" от Гаутамы. (Hu Shih (1) and T’ang Yung-t’ing have suggested that Bodhidharma was in China at the earlier date of 420 to 479. See also Fung Yu-lan (1), vol. 2, pp. 386-90, Pelliot (1), and Dumoulin (2).
На этой стадии исследования трудно сказать, следует ли принимать всерьез взгляды этих ученых, или же они являются лишь еще одним примером академической моды ставить под сомнение историчность религиозных основателей. Традиционная история, которую школа Дзен рассказывает о своем происхождении, заключается в том, что Бодхидхарма прибыл в Кантон из Индии около 520 года и отправился ко двору императора У Ляна, восторженного покровителя Буддизма. Однако, Бодхидхарма и его учение и его резкое отношение к нему никак не обратиться к императору, так что он удалился на несколько лет в монастырь в государстве Вэй, и проводил свое время "глядя на стену", пока, наконец, он нашел подходящего ученика Хуэй-кьо, который впоследствии стал вторым Патриархом Дзен Буддизма в Китае. (Hu Shih (1) and T’ang Yung-t’ing have suggested that Bodhidharma was in China at the earlier date of 420 to 479. See also Fung Yu-lan (1), vol. 2, pp. 386-90, Pelliot (1), and Dumoulin (2).
Нет, конечно, ничего невероятного в прибытии великого буддийского мастера из Индии в этот период. Кумараджива прибыл незадолго до 400, Бодхиручи - сразу после 500, и Парамартха был при дворе Ляна примерно в то же время, что и Бодхидхарма. Действительно ли удивительно, что не сохранилось никаких записей о его существовании до тех пор, пока не прошло немногим более ста лет? Это не было временем газет и справочников "Кто есть Кто", и даже в наши собственные чрезмерно задокументированные времена люди вносящие большой вклад в наши знания и культуру могут оставаться непризнанными и не упоминаться ещё несколько лет после смерти. Здесь опять же, кажется, что мы можем принять историю Бодхидхармы до тех пор, пока не появятся действительно убедительные доказательства против нее, признавая, что идеи Сэн-чао, Тао-Шэна и других также могли быть притоками реки Дзен.