Неудобства и достоинства путешествий. Образованного человека везде хорошо встречают
Неудобства и беспокойства, с какими сопряжены подобные пешеходные
путешествия, не только не вредят, но, напротив, крайне полезны. Приучась к
мелочным неудобствам, мы скоро начинаем легче переносить более существенные.
Привычка к опасностям способствует в нас развитию смелости и предприимчивости.
Необходимость заботиться обо всем самому возбуждает изобретательность, а
разнообразие людей, с которыми приходится иметь дело, знакомит нас со всеми
состояниями и классами общества. Есть знакомства, которые можно сделать только
во дворцах вельмож, и, наоборот, немало таких, которые приобретаются
исключительно в кругу народа. Болтая запросто с нищим, с лакеем, с работником
или сидя за столом с десятком крестьян, считающих вас своим братом, можно
приобрести такие новые интересные сведения, какие и в голову не придут, когда
путешествуешь в карете, с многочисленной свитой прислуги. А, наконец, кто
никогда не терпел голода, жажды, холода, жары, усталости, пренебрежения и
несправедливостей со стороны мелочных тиранов, тот никогда не узнает жизни и
чувств огромного большинства людей никогда не будет в состоянии вообразить себя
на их место или задуматься над долей, какую приходится им терпеть.
Сенека советовал своему воспитаннику приучать себя к страданиям,
говоря, что этим средством облагораживается душа. Род жизни, только что мною
описанный, похож на добровольное страданье, которое мы можем ежеминутно
прекратить по нашей воле, а между тем вынесенное из него впечатление тем
приятнее сделает для нас удовольствие и удобства, на которые мы его сменим.
Друзья мои терпят бездну неприятностей, мне неизвестных, а я имею перед ними то
преимущество, что наслаждаюсь многими вещами, чья прелесть познается только
после того, как мы были их лишены. Самая обыкновенная комната в гостинице и
самый посредственный обед могут доставить мне положительное удовольствие, когда
я сравниваю с ними те ночлеги, которые имел иной раз в полуразвалившихся
хижинах, довольствуясь кружкой плохого пива и куском черствого хлеба. Во время
дождя или холода я непременно чувствую приятное довольство при мысли, что сижу в
теплой комнате. При встрече со знакомыми я радуюсь, что живу нынче среди
соотечественников, а когда возвращаюсь домой, то утешаюсь как дитя, сравнивая
мое теперешнее положение с тем временем, когда приходилось мне, где-нибудь в
Испании или Венгрии, ночевать в таких местах, что было неприятно даже раздеться.
Привычка сделала меня не столь требовательным. Многие осуждают себя на бродячую
жизнь для того, чтобы нажить состояние. Я нажил его без всяких особенных лишений
и трудов. Имея средства несколько выше средних, я мог себя считать богаче всех
моих гораздо более состоятельных друзей потому, что у меня было менее нужд и
менее прихотей. Ныне, когда состояние мое выросло гораздо выше самых смелых моих
надежд, я сохранил совершенно мои прежние привычки, но умею лучше употреблять
деньги и лучше ими пользоваться. Многие из моих друзей жалуются, сравнивая свою
судьбу с судьбой людей, гораздо более богатых, чем они, я, напротив, сравниваю
свое положение с положением тех бедняков, с которыми я жил и чьи желания не шли
дальше удовлетворения самой насущной необходимости. Присмотревшись к пышности
столиц и дворов, я понял всю комичность погони за роскошью в нашей бедной
республиканской обстановке, на что, к крайнему сожалению, разоряются многие из
моих соотечественников. Более близкий взгляд на лица, имеющие власть в руках,
умерил мое честолюбие и успокоил насчет событий, которые можно ожидать.
В заключение этого длинного, касающегося лично меня, отступления
скажу, что такой образ путешествия, сопровождаемый неустанной деятельностью и
лишениями, чрезвычайно способствует укреплению здоровья души и тела, хотя,
конечно, излишек окажется вредным как здесь, так и везде. Если кто- нибудь из
моих знакомых, прочтя эти строки, найдет, что вряд ли оправдал я это правило на
себе лично, то я скажу, что ошибку в этом случае следует искать не в режиме,
которому я следовал, но во мне самом. Природа вообще не была ко мне особенно
благосклонна, когда наделяла меня здоровьем, талантами и всеми прочими благами.
При всем том скажу, что с помощью труда и настойчивости мне все-таки удалось
достичь многого, чего я был лишен, и извлечь из случаев моей жизни гораздо более
опытности, чем можно было ожидать на первый взгляд. Сделав это признание, я
позволяю себе считать замечание моих знакомых не вполне основательным и затем,
возвращаясь к моему предмету, прибавлю, что, путешествуя описанным мною образом,
мы учимся сверх всего вышеизложенного искусству познать и оценить себя более
правильным и беспристрастным образом.
Когда, отложив в сторону всякую претензию на незаслуженные почести и уважение,
не имея ни громкого имени, ни власти, вы познакомитесь во время путешествия с
образованными людьми и успеете заинтересовать их собою, то будете вправе
сказать, что обязаны их уважением и сочувствием лично вашим заслугам, а такое
сознание должно в высшей степени лестно звучать для вашего самолюбия. Известен
ответ философа Аристиппа, когда его спросили, какая разница между невеждой и
образованным человеком. «Пошлите обоих в чужую землю,— сказал он,— и вы увидите
эту разницу сами».
И действительно, если вы будете всегда казаться тем, чем вы есть, то,
поверьте, вы найдете привет и сочувствие везде, куда бы вы ни заехали.
Образованный, развитый человек найдет друзей повсюду. Такие люди принадлежат к
нации, распространенной по всему земному шару, хотя и не имеющей определенного
отечества. Граждане ее тесно связаны между собой и, говоря метафорически, могут
быть сравнимы с частицами золотого песка, рассыпанного в песке обыкновенном,
или, еще лучше, со звездами, горящими на темном небе и увеличивающими взаимный
блеск теми лучами света, которые они испускают, не забывая в то же время
освещать и темные небесные тела, повинующиеся им в своих движениях. Продолжая
далее мои сравнения, я скажу, что разница в блеске и нюансе света звезд может
быть сравнена с разницею способностей и характеров таких людей. Один блещет, как
Сириус, другой довольствуется скромным красноватым светом Альдебарана, тот
сверкает чистой белизной Спики, а какой-нибудь всесветный гений уподобляется
Полярной звезде, успевшей встать в центр общего движения. Там виднеется группа
Плеяд, перекрещивающих свои лучи, НО едва заметных для невежественных взоров
толпы, удивляющейся гораздо более туманному следу падающей звезды, внезапно
пересекшей горизонт. К этой нации, описанной, может быть, мною слишком поэтично,
принадлежат все истинные философы! Надо видеть то искусство и то умение, С
которым ОНИ угадывают и узнают друг друга! Одного взгляда, одного жеста,
совершенно незаметного для толпы, достаточно, что бы они поняли взаимно свои
мысли! Какая дивная симпатия привлекает и связывает их таким образом. Как
приятно развиваться благодаря взаимно передаваемым друг другу знаниям,
укрепляясь таким образом в принципах правды и добра! Часто случается, что общее
направление друг в друге уже угадано, и остается договориться только о
подробностях; начинаются споры и разговоры, мысли бегут, глаза горят, жесты
облагораживаются, вся тина мелких страстишек и забот забыта без следа,
разбираются причины и следствия, самые отвлеченные понятия призываются к
разрешению простейших вопросов, и, наоборот, из мелочей делаются великие
выводы... Люди, миры, масса миров — все делается предметом обсуждения и разбора;
ум парит над всем существующим, и перед одной бесконечностью останавливаются его
смелые порывы? В нем одном может он потеряться и замолчать! Дух, материя,
нравственность, движение, покой — все разобрано и объяснено, и, в конце концов,
по единогласному признанию нашего ничтожества и умственной нищеты пред началом
всех начал торжественно выдвигается вопрос об этом начале, и безусловно
признается необходимость Его существования? Да? — провозглашается с
благоговением.— Он существует! Его всемогущество равносильно доброте! Подражать
Ему, насколько возможно в этой доброте, значит идти единственно возможным путем
для того, чтобы с Ним сблизиться! Если существа, Им созданные, вышли
несовершенными, то это потому, что был несовершенен материал, из которого они
созданы, и что только после перехода через множество степеней могут они
приблизиться к этому совершенству. Если Он вызвал нас из ничтожества, то потому
что признал существование лучшим, чем ничтожество. Он сделал нас слабыми, хотя
свободными, и потому, в случае, если мы виноваты, степень взыскания будет
соразмерна со степенью вины. Да! Он существует, но Он в то же время добр,
милосерден и всемогущ, а потому все на свете хорошо! Постоянное стремление к
улучшению — таков общий закон, и потому будемте жить в покое под Его защитою и
станем делать как можно более добра, утешая себя мыслью, что бы с нами ни
случилось, все это произойдет по воле Бога! Что в каком бы состоянии ни были, в
счастливом или в несчастном, мертвые или живые, мы будем всегда подчинены Его
правосудным велениям и что иной раз промысел Его бодрствует над нами более всего
именно, когда мы считаем себя наиболее несчастными! Все, что я сейчас сказал, не
что иное, как сокращенный конспект одного из разговоров, который я имел недавно
с одним из моих друзей. Пусть будет это воспоминание знаком моего искреннего к
нему уважения и любви!
Чтобы кончить с вопросом о приобретении знаний
и опытности, заключу совсем: кто не может ехать странствовать в чужие земли,
пускай путешествует в своем отечестве, удовлетворяясь, в случае нужды,
посещением хотя бы только соседних деревень. Изучайте человека в энергическом,
настойчивом характере простолюдинов, образовавшемся более под влиянием природы,
чем обычаев. Не чуждайтесь даже жилища бедняков: разговаривайте дружелюбно с
ними, вникайте в их положение, обращайте внимание на воспитание, какое дают они
своим детям, изучайте их быт, занятия, средства жизни, а главное — степень их
нравственного и религиозного развития. Поверьте, что из всего этого вы вынесете
бездну новых взглядов и сведений и увидите, что даже недостатки и пороки,
которые вы встретите в этом кругу, будут содействовать расширению вашего
развития и ваших знаний.
Никогда не упускайте случая наблюдать людей в минуты их общественной
деятельности. Такого рода деятельность, смотря, конечно, по своему качеству,
всего более способствует образованию и улучшению нравов. Всякое общественное
собрание или учреждение, как например, праздник, зрелище, судебное заседание,
ярмарка, публичные работы, лазарет, тюрьма, пирушка и даже притоны самых
низменных увеселений или площадные ссоры — все может способствовать приобретению
интересных сведений, дать порой полезный, хотя, может быть, и горький урок
всякому, кто умеет видеть и наблюдать. Быть вечно в обществе самого себя все
равно что ограничиваться в чтении одной только какой-нибудь книгой, причем мы
зачастую рискуем сделать дурной выбор. Судя обо всем и всех по тому
одностороннему источнику, мы непременно впадаем в самые грубые ошибки.
На свет должно смотреть таким же беспристрастным взглядом, каким стал бы
наблюдать его прибывший к нам житель какой-нибудь иной планеты; но чтоб лучше
узнать все, надо непременно самому принять, до некоторой степени, участие в
общей деятельности. Если ваши правила тверды настолько, что вам нечего бояться
заразиться дурным, то бросайтесь смело в этот лабиринт всевозможных отношений и
понятий. Философия будет вашей путеводною нитью и поможет вам из него выйти,
когда, утомленные этой безурядицей, вы захотите освежиться и отдохнуть в тиши
жизни честной, мирной и простой. Но помни-
те, что такое добровольное удаление разрешается только после многих дней
деятельной и полезной работы. Забыть дела, развлечения и соблазн света, конечно,
приятно каждому, кто любит мир и тишину, но не надо забывать, что опытность и
знание хорошего кормчего приобретаются не в мирной пристани, а, напротив, в
разгар бурь, среди волн и подводных камней. Без битвы нет победы, как нет героя
без опасностей.