Почти все люди довольны собой. Что владеет вами. Знайте ваши хорошие качества
Познай себя — таково было первое и главное правило одного из греческих мудрецов,
но, к сожалению, нелегка задача его исполнить. Люди со своими суждениями бродят
более всего в потемках именно тогда, когда делают самих себя предметом
наблюдения. Собственное пристрастие нас ослепляет, обращение же с нами
посторонних, причем учтивость препятствует им говорить правду в глаза, еще того
более увеличивает то лестное мнение, которое мы о себе имеем сами. Наши взгляды
никогда не могут подняться выше уровня наших способностей, и вследствие этого,
мы смотрим на себя крайне узко и односторонне, хотя и уверены в справедливости
своих взглядов. Почти всякий склонен считать свои принципы наиболее разумными и,
хотя охотно их бы переменил, если б признал другие принципы лучшими, но в том-то
и беда, что, не имея способностей для того, чтобы уразуметь и усвоить то, что
превышает наши понятия, мы обыкновенно заключаем, что тот, кто думает иначе, чем
мы, непременно должен ошибаться. А так как большинство всегда обладает очень
дюжинными способностями, то отсюда и происходит то, что почти все люди вполне
довольны собой, хотя судят о себе совершенно ошибочно. Мудрый один сомневается в
справедливости своих взглядов, и с этого-то сомнения должен начать всякий, кто
желает достичь правильной самооценки.
Взгляните пристально на себя и постарайтесь сделать вывод, какая из
ваших страстей имеет наибольшую власть над вашим сердцем. (Любовь следует
исключить, потому что страсть эта слишком общая.) Нет человека, который не имел
бы такой страсти и не подчинял ей безусловно все прочие. Определите затем эти
прочие страсти в правильном, прогрессивном порядке их силы, пока, наконец, не
дойдете до слабейшей. Означьте относительную их силу цифрами, так, например:
сострадание — 15, скупость — 60, тщеславие — 1000, патриотизм — 10, честолюбие —
50, леность — 100, эгоизм — бесконечность. Кончив этот труд, который, предваряю,
сделать вовсе не так легко, как кажется, вы получите довольно верные данные для
определения, что вы такое и каков ваш характер. Остерегайтесь, однако,
произнесть этот вывод в минуту увлеченья. Помните, что нет человека настолько
дурного, чтоб в нем не нашлось какой-нибудь хорошей черты, и, наоборот, наверно,
в самом лучшем человеке найдутся недостатки. Сравните все желания и вкусы
сообразно их силе и продолжительности, подсчитайте дурное и хорошее — разница
решит вопрос.
Заручившись этим приготовительным материалом, собранным с самым
скромным недоверием к себе, вы должны будете еще отнестись к нему критически.
Немало может встретиться обстоятельств, чье влияние исказит в ваших глазах
истинное значение собранных вами данных, но и в этом искажении иной раз могут
явиться проблески правды. Мнение о нас наших друзей, их советы, упреки, даже
клевета и оскорбления врагов могут при этом оказать нам пользу тем, что на нас
обыкновенно нападают за наши слабые стороны, а потому, если мы увидим, что все
решительно наши знакомые сходятся в осуждении какого-нибудь из наших
недостатков, то в таком случае не может быть сомнения, что недостаток этот
существует действительно. Нам останется тогда про- следить его до самого
источника и уничтожить в
корне.
Затеяв исправить и улучшить себя разом во всем, мы никогда не
достигнем цели и даже, наоборот, рискуем сделать себе вред. Трудность задачи
скоро заставит пас опустить в унынии крылья, и тогда мы еще легче увлечемся
дурными инстинктами или примерами. Дурные качества следует искоренять одно за
другим, понемногу, испытав предварительно свои силы на мелочах. Следует сделать
попытку удержать себя от чего-либо в течение часа, дня, недели, потом отдохнуть
и затем вновь вернуться за дело со свежими силами. Таким путем мы мало-помалу
воспитаем в себе нашу энергию понемногу образуметь в себе новое нравственное
существо и с радостью увидим успех наших стараний. Такого рода нравственная
работа над самим собой не только полезна, но и в высшей степени приятна.
Прекрасная цель заставляет забывать трудное достижение, и вся жизнь получает в
наших глазах новый, небывалый интерес. К сожалению, совершенство невозможно
здесь, как и везде. Человек всегда был и будет слабым, колеблющимся и боязливым
существом. Нам остается утешаться мыслью, что если нет совершенства, то есть
более или менее близкие к нему степени. Во всяком случае, приятней стоять к нему
ближе, чем коснеть в пороках и невежестве, низводящих нас на степень животных.
Знать существующие в нас хорошие качества, во всяком случае, легче,
чем определить их истинную степень. Потому я хочу попытаться начертать здесь
нравственную лестницу хороших качеств, на которые мы способны, предварив,
впрочем, что сделать это можно только в самых общих чертах и что второстепенные
подробности непременно ускользнут от всякого анализа. Эти первоначальные
свойства нашей души можно сравнить с основными цветами, потому что они, подобны
цветам, точно так же дают в своих соединениях бесчисленное количество нюансов.
Нет такого порока или такой добродетели, слабого задатка которых нельзя было бы
отыскать в каждом человеке. Нравственное наше начало гораздо менее совершенно,
чем физическое, и потому тем с большим трудом допускает существование чего-либо
чистого, без всяких посторонних примесей. Мы, с этой точки зрения, способны
представлять из себя всю гамму красок и цветов, начиная со светло-серого, почти
до черного, ко исключительно белого или черного цветов не найдется ни в ком.
Полная невинность, без малейшего пятна, точно так же недоступна для слабой
человеческой природы, как и безусловная свирепость, без всяких проблесков
доброты. Вот несколько указаний, которыми можно руководствоваться для анализа в
вопросах подобного рода.
Если вы, ненавидя себе подобных, не разбираете средств, чтобы делать
им зло; если есть деньги — ваша первая и последняя цель, а хитрость —
обыкновенное средство действия; если вид счастья других вас сердит, их таланты
возбуждают только зависть, а хорошие качества — тайную ненависть; если сердце
ваше совершенно закрыто для сострадания и, может быть, даже радуется чужой беде,
то вас следует безусловно признать чудовищем, недостойным жить, и если вы при
таких душевных свойствах не дошли до открытых преступлений, то только потому,
что вам недоставало для этого сил и случая.
Если вы низкопоклонничаете перед высшими и держите себя чванливо перед
низшими; если вы предпочитаете общество глупцов, в котором первенствуете, кружку
людей, где можете чему-нибудь научиться; если грубая лесть и низкая услужливость
нравятся вам более, чем достойная манера себя держать и благородная
откровенность; если вы жестоки в обращении с животными и нечувствительны к
страданию подобных вам существ, причем ваше с ними обращение меняется сообразно
положению, которое они занимают; если, наконец, слушая рассказ о каком-нибудь
хорошем, благородном поступке, вы не ощущаете радостного чувства, заставляющего
разгораться кровь в жилах, и глаза ваши не бывают готовы брызнуть слезами — все
это может служить верным признаком, что у вас черствая и недостойно честолюбивая
душа.
Если обладая несомненно дурными наклонностями, вы сдерживаете их
исключительно из страха наказания или в надежде награды, все равно в здешнем
мире или в будущем, то вы, не будучи добры, по крайней мере, благоразумны. Вы
торгуете добрыми делами. Небо, для которого имеют вес только намерения, не
воздаст вам ровно ничем, но люди, судящие только по результатам, могут
относиться к вам с некоторой благодарностью.
Если вы думаете только о довольстве, роскоши и развлечениях; если вы
предпочитаете мелочной блеск прочим достоинствам и стараетесь гораздо более
развивать свой ум, чем облагораживать сердце; если нравиться — ваша первая цель
до того, что малейшая похвала приводит вас в восторг, а малейший упрек — в
отчаяние; если мелкие интересы занимают вас больше, чем подвиги великодушия;
если вы добиваетесь значительного положения более для того, чтоб блистать,
властвовать и обогащаться, а отнюдь не для того, чтоб приносить пользу; если,
наконец, вы настолько ветрены, что ради приобретения в настоящем всех
перечисленных выше благ готовы забыть будущее и в то же время совершенно
равнодушны к исполнению обязанностей религиозных, нравственных и общественных —
то будьте уверены, что вы обладаете очень заурядной душой, а потому оставьте
всякие высокие притязания и сидите скромно в кругу посредственностей.
Если, будучи взысканы судьбой во всех отношениях, вы проводите жизнь в
совершенной праздности, хотя и не делая никому зла; если вас более всего
занимает выставка нашего богатства и удовольствия чувственных желаний; если вы
ищете единственно блистать любезностью и интересуетесь только светскими
пустяками, вроде жалких требований моды, то нравственный ваш портрет
определяется полнейшим образом именем нуля, и вы должны почитать себя
счастливыми, если судьба не потребует у вас отчета за пользование дарованными
вам благами и не вменит вам в вину все то добро, которого вы не сделали по
собственному нежеланию.
Если, обладая добрыми наклонностями, вы делаете зло по слабости и по
привычке или не хотите делать добра, как это нередко бывает, из чувства ложного
стыда, то хотя вас и следует признать недурным человеком, но в то же время
сердце ваше обливает слабость и суетность. Вы достойны до некоторой степени
снисходительности, но еще более сожаления.
Если ваши намерения всегда чисты, поступки прямы, если общественное
мнение, судящее всегда по наружности, хулит вас или над вами смеется, не видя
настоящей вашей цели, и вы имеете достаточно храбрости, чтоб им пренебречь,
довольствуясь похвалой вашей собственной совести; если презрение делает вас
гордым, а похвала скромным; если просьба вас трогает, угроза возмущает, а чужие
страдания вас мучают; если неудачи вас укрепляют, опасность возвышает, а счастье
умеряет ваши желания... О, тогда вы истинно хороший, великодушный человек! Вы,
значит, любите добро ради его самого, а не для славы или интереса!
Если вы хотите почувствовать себя в положении истинного, честного
гражданина — вообразите себя на месте одного из тех героев древности, которым
даже безусловно дурные люди не могут отказать в дани уважения. Взгляните, как
эти люди жертвовали жизнью ради чести, славой ради отечества и самыми сильными
личными желаниями ради пользы общей! Сравните ваши собственные правила,
относительно простоты и бескорыстия, с правилами какого- нибудь Фабриция;
вспомните Фемистокла, решившего лучше умереть, чем принять начальство над
армией, которая могла отомстить его неблагодарному отечеству; наконец, Регула,
подавшего своей родине совет, за который пришлось ему умереть в страшной пытке;
можно упомянуть еще о полубаснославном Курции, бросившемся в пропасть. Спросите
свою совесть, достало ли бы вам сил поступить при таких обстоятельствах точно
так же, и если ответ будет утвердительным, тогда и вы можете смело верить в то,
что душа ваша честна и великодушна. Если найдется довольно низкий человек,
который для того, чтобы оправдать в собственных глазах свою бесчестность, будет
смеяться над вами и станет называть вас энтузиастом — то не сердитесь на него,
а, напротив, пожалейте, себя же поздравьте с тем, что вы на него не похожи.
Но эта степень достоинства еще не высшая. Продолжим наш анализ дальше. Может быть, описанные герои действовали из желания славы или в надежде награды в будущей жизни. Представьте же себе, что не существует ни славы, ни награды, ни даже будущей жизни, вообразите, что вы живете в непроходимой пустыне, где ни один свидетель не мог бы выразить дани уважения вашим качествам, а между тем, вдруг представилась бы вам возможность сделать доброе дело, как, например, спасти огромное число страдающих людей, пожертвовать при этом собою и умереть ужасной смертью... Скажи- те , решились бы вы на это? Ваше сердце ужасается, колеблется, по оно еще может победить себя и быть великим... Если вы добросовестно ответите: да, я бы это сделал — то примите мою дань уважения, как человек, достойный возможной степени нравственного совершенства.