Семья наше убежище. Заключение брачных союзов. Равенство в браке. Характер быта в семье
Наша связь с семьей неразрушима. Она первая и последняя из
наших привязанностей. В ней мы родимся, в ней умираем, и никогда не будет
счастлив тот, кто не умоет жить в ладу с нею. Горе, болезни и старость находят в
ней лучшее утешение. Чем старше мы становимся — тем сильнее чувствуем ее
благотворное влияние; чем мы благоразумнее — тем более ее ценим. Семья — наше
постоянное общество, наше всегдашнее убежище против утомления внешней светской
жизнью, и, несмотря на все это, неблагоразумие наше часто доходит до того, что
вместо старания поддержать и улучшить тихие семейные связи мы, наоборот, их
разрываем и грязним, уничтожая всякую возможность возврата к хорошему.
Презрение к радостям семейной жизни составляет одну из самых возмутительных черт в нравах современного общества. Так называемый хороший тон идет вразрез с требованиями природы, и мы, думая встать выше их, напротив, обличаем только все свое ничтожество. Семейные радости останутся все-таки чистейшим источником счастья, как бы ни насмехались над ними души, умершие для восприятия всего, что просто и правдиво, и потому завидующие в других тому счастью, которого сами они вкушать не в состоянии. Но таков уже закон природы, что лучшие радости достигаются всегда с наибольшим трудом (К несчастью, для воплощения идеала семейного счастья недостаточно одной честной души. Надо, чтобы их было две. Сократ не может переделать Ксантины. Умный, хороший человек может иметь глупую, злую жену и наоборот. Бывает даже так, что оба супруга обладают прекрасными душевными качествами, ко, к сожалению, совершенно противоположными, и потому из соединения их не выходит никакой гармонии. Я имею данные считать себя человеком, наблюдавшим во время моих путешествий, может быть, более, чем кто-либо другой, домашнюю жизнь многого множества семейств среди самых различных народов, и у меня сжимается сердце при мысли, как мало видел я истинно счастливых браков!).
Живя в частной домашней жизни под постоянным наблюдением окружающих, мы,
естественно, обнаруживаем пред ними многие слабые стороны нашего характера,
вследствие чего неизбежно должно уменьшиться всеобщее к нам уважение и доверие
лиц, подметивших наши недостатки. Являясь в незнакомое общество, мы совершаем
предварительно над нашим нравственным существом точно такой же туалет, как и над
физическим, тогда как в домашней жизни для нас невозможно скрыть все свои
морщины, изъяны и недостатки форм. У нас тогда менее бывает шансов выгодно себя
показать, а с другой стороны, и собеседники менее расположены нам удивляться. А
так как нам всего приятнее быть в таком обществе, где мы нравимся, то понятно,
что в слишком интимном кругу более является шансов друг другу надоесть и даже
дойти до холодности в отношениях, при которой даже дружеские услуги оказываются
более из чувства долга и по привычке, чем из дружбы и уважения. Принимая во
внимание ничтожное число существующих счастливых браков, можно, право, подумать,
что заключение между мужчиной и женщиной союза на всю жизнь противоречит самой
человеческой природе. А между тем такой союз должен был бы стоять во главе всех
гражданских отношений, так как большинство их являются прямыми его
последствиями.
Важнейшей причиной несчастных выборов при заключении брачных союзов следует,
бесспорно, признать наше общее стремление к роскоши, последствием чего выходит
то, что брак обыкновенно бывает более делом спекуляции, чем сердечного влечения.
Деньги, связи, удовлетворенное честолюбие — вот главнейшие предметы
домогательства. Сама невеста при этом стушевывается совершенно. Даже те
немногие, которые женятся по любви, очень часто бывают еще менее счастливы, чем
остальные, потому что у нас любовь менее прочное чувство, чем жажда довольства.
Красота проходит, деньги остаются — таково постыдное, но верное, с точки зрения
большинства, правило. Ему нередко обязаны подчиняться далее люди, думающие
иначе.
Средний путь следует признать здесь, как и во многих других случаях,
наиболее благоразумным. Искать, в браке одних денег неблагородно, за исключением
разве того случая, когда этим приносится жертва для спасения других; с другой
стороны, женимся исключительно по любви часто бывает неблагоразумным в высшей
степени, потому что таким путем мы обрекаем на нищету и бедствие своих будущих
детей, хотя, правду говоря, наши обязанности относительно детей могут считаться
вполне исполненными, если мы дадим им хорошее воспитание и умеренное довольство.
«О, если бы мой отец женился на другой женщине!» — говорят многие. «Но ведь
тогда
от этого брака родились бы другие существа»,— можно возразить на такое
восклицание.
В брачной жизни красота может нередко причинить более горя, чем
счастья. Не говоря уже о том, что обладание красивой женщиной непременно
уменьшает в наших глазах ее цену, но, сверх того, красавицы гораздо более бывают
склонны к роскоши, забавам, романтическим приключениям и модным туалетам.
Наконец, характер их легко портится с годами, когда красота начинает
уничтожаться. Для мужчины жениться на красавице — значит сделаться ее
недремлющим аргусом. Нередко ему поневоле придется пред ней хитрить и лицемерить
и, в конце концов, все-таки не всегда удастся сберечь свою честь и спокойствие.
Друзья превратятся в его соперников, знакомые — в завистников, а женщины — во
врагов, потому что ради возможности оклеветать жену они не будут щадить мужа.
Сверх того, красота до того скоропреходящее качество, что, право, о ней не стоит
много заботиться! Первый цветок невинности срывается в одну минуту, а прочие
женские прелести редко выдерживают без изъяна катастрофу даже первой
беременности. Разница между красавицей и просто приятной женщиной состоит именно
в том, что триумфы второй начинаются тогда, когда для первой они кончаются.
Страстность отнюдь не составляет главного связующего звена между
супругами. Связь их имеет более прочный, более нравственный характер и
основывается на сердечных и умственных качествах, которым одни могут создать
долговечную привязанность. Если бы женщины лучше понимали свой собственный
интерес, то они более берегли бы здоровье и, кроме того, всячески старались бы
развивать в себе утонченный ум, преданность и честность для того, чтобы качества
эти заменили им в зрелых летах увядшую свежесть и красоту, оставив о ней милые,
симпатичные воспоминания. Любовь перешла бы тогда в дружбу, обожание в уважение,
и, таким образом, сами морщины не мешали бы им проводить приятно и весело
старость.
Собираясь вступить в брак, в высшей степени важно принять во внимание
характер семьи, с которой думаешь породниться. Совершенно устраниться от новой
родни нет никакой возможности, и потому ее дурные или хорошие качества всегда
оказывают, до
некоторой степени, влияние на наше собственное семейное счастье. Сверх того,
характер молодой девушки еще более, чем наш, носит отпечаток среды, в которой
она выросла.
Равенство состояний и имущества — также одна из полезных гарантий
домашнего мира и спокойствия. Так называемая выгодная женитьба нередко
оказывается продажей себя в рабство. Разница состояний бывает особенно опасна
для женщин, которым, вообще, в этом случае выгоднее снизойти, чем подняться.
Этим путем они заслуживают признательности, тогда как при обратном случае
счастье их ежеминутно может разрушиться вследствие сожалений мужа о том, что
опрометчивый брак помешал его карьере и благосостоянию.
Один швейцарский крестьянин, оставшийся по обыкновению в прежнем
звании, несмотря на приобретенное значительное богатство, имел единственную
дочь, которая так понравилась одному знатному путешественнику, что этот,
последний, близко познакомился с семьей отца и кончил брачным предложением. «Я
вас уважаю,— отвечал отец,— и, будь моя дочь вашего звания, я не пожелал бы ей
лучшего мужа, но хотя я и не жил в большом свете, однако знаю его достаточно для
полнейшего убеждения, что дочь моя не будет с вами счастлива. Новый круг ее
родных никогда не забудет, что она дочь простого мужика, и потому жизнь ее
сделается цепью унижений и обид среди совершенно чуждых ей житейских условий. Я
желаю, чтобы она лучше была первой в своем кругу, чем последней в вашем». Он
сообщил дочери об этом отказе и прибавил: «Ты, благодаря Богу, находишься в
таком положении, что тебе нечего искать в браке денег. Вот Бенц (это было имя
его первого работника) он славный, трудолюбивый малый и при этом честен, умен и
набожен. Вы были воспитаны вместе, и он в детстве спас тебя от смерти на пожаре.
Я уверен, что он тебя любит и уважает; услуги его принесли много добра моим
стадам и полям; он всегда честно обращался с моими деньгами, и У нас теперь
почти общие интересы. Если хочешь меня послушать, то советую выйти за него и
забыть других. Он никогда не забудет, что получил счастье из твоих рук, и
отблагодарит тебя любовью и преданностью на всю жизнь». Эльзелия последовала
совету, она вышла за Бенца и никогда в этом не раскаялась.
Законодательство могло бы до некоторой степени прийти на помощь нашему
неблагоразумию в заключении браков. Для этого стоило бы только установить, что
невесты не будут получать приданого. Такой закон изменил бы разом господствующие
на этот предмет взгляды. Воспитание сделалось бы лучше; мужчины стали бы искать
в женщинах прежде всего душевных качеств, и жизнь улучшилась бы сама собой.
Взаимная привязанность сделалась бы основной исходной точкой всякого брака,
который перестал быть,таким образом, предметом низших спекуляций и сделался,
напротив, источником истинного мира к счастья. Скупость, задушенная в самой
основе, не подавала бы повода к сожалениям и раскаянию. Душевные качества женщин
стали бы оказывать благотворное влияние на качества мужчин; дети рождались бы
более здоровыми и крепкими, и, сверх того, за ними был бы лучший уход. Брак стал
бы встречать менее препятствий; положения сделались бы определеннее, и счастье
вообще нашло бы в жизни более сторон, в которых могло бы выказаться. Взгляд этот
отнюдь не следует считать новым. Обычай давать приданое невестам был запрещен
законами Ликурга и Солона; Платон его не одобрял, Моисей ограничил его пределы.
Наконец, у многих народов, где этот обычай существует, было постановлено, что
замужняя дочь считалась выделенной и не имела никакой части в наследстве после
отца.
Характер внутреннего быта всякой семьи всего более зависит от ее
главы, и если отец, к сожалению, оказывается человеком, недостойным уважения, то
ладу в такой семье не будет. Отец, полагающий все свое значение в том, чтоб его
слушались и боялись, добровольно отказывается от самых лучших семейных радостей.
Господин, внушающий подчиненным один страх, не имеет понятия, как приятно
пользоваться услугами, оказываемыми от чистого сердца. Муж же, грубо
обращающийся с женой, не уважает самого себя и готовит себе унижение в будущем.
Поступая так, он лишает себя опоры и утешения, находящегося всегда под рукой.
Жалуясь на жену при посторонних, мы поднимаем на смех собственную репутацию,
тогда как оказывая ей постоянно внимание и доверие, мы этим обеспечиваем себе
уважение и с ее стороны. Существо, которое делит с нами радость и горе не по
одной обязанности, но по чувству сердечного влечения и взаимного интереса и,
сверх того, связано с нами святыми узами религии, должно быть признано нашим
лучшим и единственным другом. Наша честь, наше добро, наши радости и, наконец,
дети — все поддерживает и скрепляет эту связь. А сколько на свете людей, которые
нимало не ценят уз такой дружбы!
По умению человека хорошо или дурно поставить себя в домашнем кругу
можно до некоторой степени судить о его способности быть и публичным деятелем.
Весьма вероятно, что тот, кто не умеет ужиться с немногими личностями, еще менее
окажется способен управлять тысячами. Но, во всяком случае, кому не дана
способность приносить пользу в большом размере, тот должен стараться приносить
ее хотя в малом. Кто способствовал счастью хоть одного или нескольких лиц, может
смело сказать, что жизнь его не была потеряна. Отец, успевший дать детям одно
только честное воспитание, этим самым уже исполнил долг, в котором обязан дать
отчет. Он отчитался перед обществом. Добро, которое принесут его дети, будет
содействовать тому, чтобы загладить его собственные ошибки. В детях он оставит
на земле своих представителей, которые его заменят, оправдают, заставят уезжать
его старость и доставят ему покой и утешение в последние минуты жизни, потому
что кто сумел воспитать честных детей, тот может умереть спокойно.
Дети, в свою очередь, будучи обязаны родителям и жизнью, и всеми ее
благами, должны их почитать, им повиноваться и оказывать им помощь, когда
старости лишит их сил для поддержки себя собственными трудами. Конечно,
достигнув лет зрелости, дети сами уже начинают судить о том, что им полезно, и
поэтому подчиненность их родителям в этом возрасте может быть оскорблена, но
прочные отношения должны остаться нетронутыми. Хотя и говорят, что чувство
уважения не может быть предписано и основывается единственно на внутреннем
убеждении, но внешняя деликатность, внимание к снисходительность зависят всегда
от нашей воли. Если родители и бывают против нас иногда виноваты, то, в
большинстве случаев, это происходит по неведению, тогда как привязанность их к
нам всегда истинна, и можно смело сказать, что привязанности более чистой и
искренней не найти ни в каких иных отношениях людей между собой.
В числе обязанностей, относящихся к обыденной домашней жизни, есть еще одна, которую мы, к сожалению, неглижируем очень часто. Я говорю об отношениях наших со слугами. Их счастье до некоторой степени зависит от нас, и потому мы должны считать себя ответственными за те неприятности и то горе, которые им причиняем без необходимости. Вот что говорится по этому поводу в диалогах Сократа: «На них (то есть на слуг) надо смотреть как на совершенно равные с нами существа и подчиненные нам только в силу гражданских условий, на основании которых они и обязаны нам повиноваться. Не забывайте никогда, что они тоже люди и потому имеют право на человечное с собою обращение и внимание. Строго остерегайтесь выказывать в обращении с ними презрение, заносчивость, грубость или высокомерие. Говорите с ними ласково, заботьтесь об их нуждах, старайтесь делать им добро и взыскивайте с них мягко и снисходительно. Гнев унизит вас, а их только оскорбит. Определяйте их обязанности умно и ласково, но вместе с тем никогда не допускайте их до излишней с собой фамильярности или до неуместных шуток. Не забывайте, что вы им не товарищ, а господин; не отдавайте никогда приказаний, основанных единственно на капризе, и старайтесь, напротив, чтобы все ваши требования имели в основе очевидную, истинную пользу. Действуя всегда так, вы можете быть уверены, что слуги будут любить вас и уважать». Видоизменив несколько и дополнив эти правила в подробностях, можно принять их к руководству для обращения вообще с людьми, стоящими ниже нас в обществе.