написать

Почему популярная психология обвиняет маму и папу

Почему семья становится неблагополучной. Ошибки семейных психологов. Миф нашей культуры

На полках моей местной библиотеки много книг таких людей, как Джон Брэдшоу, который пишет о "неблагополучных семьях", и Сьюзен Форвард, которая пишет о "токсичных родителях".74 Когда мне нужна книга, которая имеет более научный подход, как, например, Маклахлан и Сандефур "Растём с родителем - одиночкой", я должна заполнить форму запроса и библиотекарь получает эту книгу для меня из университетской библиотеки. Я подозреваю, что именно по этому я потратила слишком много времени на разборки с  Маклахлан и Сандефур а не разоблачила как следует Брэдшоу и Форвард. Хотя я и не собираюсь выравнивать этот дисбаланс - по правде говоря, у меня кишка тонка, - мне все же нужно что-то сказать о книгах, которые заполняют полки библиотеки. Почему такие клинические врачи, как Форвард и Брэдшоу, так уверены, что проблемы их клиентов - это вина их родителей, и почему я считаю, что они ошибаются?

Я много раз упоминала об открытии поведенческих генетиков, что дети, воспитанные в одном доме одними и теми же родителями, не оказываются похожими. Это не проблема для Брэдшоу и Форвардов мира, потому что они не ожидают, что дети будут похожи. Они ожидают, что неблагополучные родители будут оказывать свое токсическое воздействие на каждого ребенка индивидуально, потому что каждый ребенок играет другую роль или рождается в другое время или напоминает другого дедушку или бабушку. Брэдшоу и Форварды не собираются потерять сон из-за данных поведенческих генетиков. Если на то пошло, они вряд ли потеряют сон из-за каких-либо данных; их теории достаточно растяжимы, чтобы проглотить все, чем я могу в них бросить. Теории, которые не основаны на научных методах или результатах, трудно опровергнуть научными аргументами.

Однако я могу показать вам, почему они пришли к таким выводам и как можно смотреть на одно и то же и видеть всё в ином свете. Я сомневаюсь не в их наблюдениях, а в том, как они их интерпретировали.

Как правило, пациентка приходит в кабинет психотерапевта и жалуется, что она (чаще это женщина) несчастна. Некоторое время она разговаривает с терапевтом, а он решает, что это всё вина родителей. Они наказывали её, или дыхнуть не давали, или не давали ей достаточной самостоятельности, или заставляли чувствовать себя виноватой, или сексуально надругались над ней. Терапевт убеждает пациентку, что все, что с ней не так, не её вина, что это вина её родителей, и через некоторое время она говорит: "Большое спасибо, доктор, теперь я чувствую себя намного лучше".

Меня интересует не вопрос о том, почему пациентке стало лучше или действительно ли ей стало лучше; я оставляю это другим писателям.75 Вопрос для меня таков: Почему терапевт так убежден, что это вина родителей? Что такого он видит, что делает его столь уверенным?

Он видит, что у неблагополучных пациентов неблагополучные родители. Он видит, что родители относятся к своим детям по-разному, отводя им разные семейные роли. Слишком нагруженный ребенок, или козел отпущения, или ребенок из семьи, чьи родители не отпускают его от себя, - все они оказываются в приемной. Он видит, что несчастные люди имели несчастливое детство.

Конечно, он не видит эти вещи непосредственно: в основном он видит их с точки зрения пациента. Он знает только то, что говорит ему пациент. Тем не менее, иногда он встречается и с их родителями, и они, обычно, оказываются даже хуже, чем описывала их пациентка. Он также видит, как ведет себя пациентка в присутствии родителей. Она стремится стать более молодой и больной версией самой себя. Терапевт приходит к выводу, что проблемы пациента являются результатом того, как ее родители относились к ней, пока она росла.

Какие альтернативные объяснения он не рассмотрел? Какие ошибки он мог совершить? Я нашла девять.

Во-первых, это возможность того, что неблагополучные родители передают свои неблагополучные черты генетически. Психотерапевтам эта идея не нравится, возможно, потому, что они думают, что это означает, что проблемы их пациентов неизлечимы. Нисколько. Многие вещи, вызванные биологией, могут быть исправлены; многие вещи, вызванные окружением, не могут. А что, если наши судьбы были действительно записаны в наших генах? Если бы это было правдой - а это не так, - какой смысл отрицать это?

Во-вторых, возможно, что пациентке была отведена особая семейная роль, потому что именно эта роль ей подходила: она вписывалась в неё. Родители, возможно, реагировали на характеристики, которые у нее уже были, а не вынуждали её к получению этих качеств.

В-третьих, возможно, что другие люди - люди вне семьи - реагировали на нее таким же образом. Если у нее есть черты характера, делающие ее козлом отпущения, то, возможно, она была козлом отпущения и на детской площадке. И, может быть, переживания на игровой площадке были причиной ее текущих проблем.

В-четвертых, возможно, у ее родителей действительно были проблемы, которые повлияли на ее жизнь, но воздействие могло быть оказано на ее социальное окружение вне дома. Если ее отец был алкоголиком, возможно, он не мог удержаться на работе, и они жили в бедности. Если ее родители развелись, возможно, она слишком часто переезжала с места на место.

Пятая связана с тем, как она ведет себя в присутствии родителей. Люди, независимо от возраста, ведут себя по-разному в присутствии родителей. Психологи всех мастей совершают ошибку, полагая, что поведение людей с родителями каким-то образом более значимо, более важно, более долговечно, чем их поведение в других ситуациях. Это не так. Доказательства, которые я представила в этой книге, показывают, что поведение людей с родителями менее важно, менее устойчиво, чем то, как они ведут себя в ситуациях, не связанных с родителями. Дети приносят домой свое поведение вне дома; они обычно не берут своё домашнее поведение на улицу. То, что мы видели, когда родители пациентки были у врача - это ее домашняя личность, которая действительно отражает то, как с ней обращались дома, но не имеет того значения, которое терапевт приписывает ей.

Шестая связана с поведением родителей в его кабинете. Прежде чем судить этих людей, я бы хотела, чтобы вы прогулялись по их району в их шкуре. Они - обвиняемые в сфальсифицированном суде присяжных. Вот только нет ни присяжных, ни защитника - есть только прокурор, и он на стороне пациента. Родителей судят за то, что они произвели на свет неблагополучного ребенка. Их осудили еще до того, как они вошли, и они это знают. Как, по-вашему, они должны себя вести?

Седьмая задает вопрос: кто свидетель против родителей? Ответ: их неблагополучный ребенок. Ее присутствие в кабинете психотерапевта означает, что она несчастна. И, как и следовало ожидать, она помнит свое детство несчастливым. Но несчастливое детство может быть не тем, что делает ее несчастной, а наоборот. Ее нынешнее несчастье может быть причиной того, что она вспоминает свое детство как несчастное. Память не является точным записывающим устройством, как мы привыкли думать. В зависимости от того, что мы чувствуем, когда вспоминаем, мы вытаскиваем из кладовки счастливые, грустные или нейтральные воспоминания, которые мы окрашиваем в соответствии с нашим настроением. Люди в депрессии чаще вспоминают, что их родители не были добры к ним. Когда они выходят из подавленного состояния, их воспоминания о родителях улучшаются. Детские воспоминания однояйцовых близнецов удивительно похожи, даже у тех, кто воспитывался в разных семьях. Они приходят к подобным воспоминаниям отчасти потому, что они, вероятно, будут такими же счастливыми или несчастными, как взрослые. Да, генетическое влияние на счастье то же существует.76

В-восьмых, то, что причиняет нам страдания или удовольствие, не обязательно способно изменить нашу личность или сделать нас психически больными. Отношения много значат для нас; родители, без сомнения, важные люди в нашей жизни. Нам не все равно, что они думают о нас. Но это не делает нас марионетками в их руках. Тот факт, что пациентка испытывает сильные эмоции, когда думает о своих родителях, не является доказательством того, что они ответственны за то, что с ней что-то не так. Если бы вы лишили ее еды, она могла бы так же сильно чувствовать себя по отношению к чизбургерам, но никто не думает, что ее голод - вина чизбургеров.

Это подводит нас к девятой и последней вещи, которую проглядел терапевт: всепроникающему влиянию самонадеянность воспитания. И терапевт, и пациент являются участниками культуры, в которой, как в одном из любимых мифов этой культуры, есть вера в то, что родители имеют власть превратить своих детей в счастливых и успешных взрослых или очень сильно испортить их жизнь. Вера в то, что если что-то пойдет не так, то это вина родителей.

Это безобидный миф нашей культуры, что дети рождаются невинными и хорошими, чистыми листами, на которых пишут их родители. Другая часть мифа - что если дети не вырастут такими, как мы надеялись, то это вина их родителей - не так уж безобидна. Мы оправдываем ребенка только тем, что возлагаем бремя вины на родителей.

Клинические психологи совершенно уверены, что дети могут быть, и часто бывают, навсегда испорчены ошибками родителей в их воспитании. Редакторша "JAMA " была уверена, что миссис Макэлхинни сделала из своего сына Карла убийцу, прочитав слишком много детективов еще до его рождения.