Мозг — благословение и проклятие. Обман как образ жизни. Шимпанзе и глаза. Родители и дети — всё не просто
То что создала эволюция - это мозг
Шесть миллионов лет прошло с тех пор, как наши предки разошлись с предками шимпанзе. Большую часть времени мы провели на земле, а не на деревьях. Мы провели его, в ладу с членами нашей собственной группы и сражаясь с членами других групп. Мы потратили его на оттачивание нашей способности обнаруживать обманщиков и оттачивая способность наших детекторов в распознавании обманщиков.
Большую часть этого времени мы жили небольшими группами охотников и собирателей. Когда группа добивалась успеха, она становилась больше, разделялась надвое, а затем более успешная из дочерних групп побеждала или вытесняла менее успешную. Это повторялось снова и снова.
Шесть миллионов лет эволюции принесли нам гигантский мозг - не однозначное благословение. Он невероятно потребляет энергию, делает роды рискованными и приковывает наших младенцев на большую часть их первого года жизни, как ядро на цепи. Его хрупкость и размер становятся великолепной целью, когда дело доходит до драки.
Но посмотрите на преимущества. Шимпанзе Джейн Гудолл должны были убивать членов соседней общины по одиночке, одного за другим, а Джошуа мог одним махом вырезать жителей целого города. И это было не просто, так как большинство городов были окружены стенами. Трюк с трубами сработал только один раз, в Иерихоне. Джошуа должен был пробить стены других городов без помощи небесного вмешательства. В Айе он использовал хитрость. Он послал небольшой отряд, чтобы атаковать город, и гораздо больший отряд, чтобы ждать в засаде в укромном месте. Небольшое войско атаковало, а затем отступило, и люди Айи погнались за ним, полагая, что они победили своих врагов и теперь им остается только нанести последний удар. Они оставили город открытым и без охраны и побежали прямо в засаду.46
Вероломство - одна из тех вещей, в которых мы хороши, а это возвращает нас к теории разума. Джошуа мог догадаться, что сделают граждане Айи, потому что он мог представить себе как они думают. Он знал, что их можно обмануть, и смог придумать сложный план, как это сделать. Еще одним важным преимуществом была его способность донести свой план до генералов.
Конечно, тот факт, что он также командовал очень большой армией, то же не повредил. Но это тоже было своего рода достижением мышления.47 Для членов сообщества шимпанзе мы включает только тех, кого узнают. Незнакомый человек автоматически считается одним из них. Ко времени Джошуа человеческие группы стали настолько большими, что не все в них знали друг друга - группа стала концепцией, идеей. Когда Джошуа встретил незнакомца за стенами Иерихона, он был вынужден спросить его: "Ты за нас или за наших противников?"- ты один из нас или один из них?48 Способность формировать группы больше, чем у противника, - это когнитивный прогресс с очевидными выгодами. Интересно, каков был бы результат, если бы Иерихон, Аия, Меккеда, Либна, Лахиш и Эглон объединились против Джошуа. Но была причина, по которой эти города окружали стены: они должны были охранять граждан каждого из них от граждан других городов.
Хотя шимпанзе не могут совершить когнитивный скачок, связанный с рассмотрением чужака как одного из нас, у этого вида в эмбриональной форме существуют многие другие наши способности. Даже хитрость. Джейн Гудолл была свидетелем нескольких случаев, когда шимпанзе использовали обман, чтобы получить то, что они хотели. Например, случай произошедший с Фиганом и бананом. В течение первых нескольких лет жизни Гудолл в Танзании, она использовала коробки бананов, чтобы привлечь шимпанзе. Обычно высокопоставленные самцы съедали большинство из них. Чтобы дать возможность самкам и молодым самцам получить свою долю, она прятала бананы на деревьях. Однажды молодой шимпанзе по имени Фиган заметил банан, висящий на дереве прямо над высокопоставленным самцом. Если бы Фиган потянулся за ним, большой самец отобрал бы его у него. Вместо этого Фиган перешёл на место, где он не мог увидеть банан, и стал ждать. Как только большой самец отошел, Фиган забрал банан. Сидя на месте, где он не мог видеть объект своего желания, он был абсолютно убеждён, что не выдаст своего секрета взглядом.49
Шимпанзе это не дети с аутизмом; они осознают важность глаз. По словам приматолога Франса де Вааля, после ссоры между товарищами по группе животные должны встретиться глазами, прежде чем поцеловаться и помириться. "Это как если бы шимпанзе не доверяли намерениям другого без взгляда в глаза."50
Есть ли у шимпанзе теория разума? На этот вопрос нелегко ответить, потому что теория разума - это не то-же самое, как или всё или ничего. Человеческие дети развивают её со временем, в течение первых нескольких лет жизни. Вопрос о том, развивается ли он у шимпанзе и в какой степени, является спорным.51 Но можно с уверенностью сказать, что шимпанзе не равны в теории разума четырехлетним детям. Являются ли они в этом отношении более похожими на трехлетних или двухлетних людей, не так важно, как тот факт, что существуют реальные различия между видами. Эти различия заложены природой. Даже шимпанзе, выросший в человеческой среде, никогда не будет таким же хорошим чтецом мыслей, как четырехлетний ребенок.
За шесть миллионов лет эволюции, отделяющих нас от шимпанзе, мы не создавали социального модуля - он у нас уже был, когда мы начинали. То, что мы получили за эти шесть миллионов лет, было новыми и лучшими способами использования нашего социального модуля. Почти все, что мы приобрели, было результатом нашей адаптации к групповому образу жизни. Возьмем, к примеру, язык. Что хорошего в языке, если тебе не с кем поговорить? Способность общаться настолько ценна для животных, живущих в социальных группах, что даже пчелы разработали метод передачи информации друг другу. Возможно, для Кахаманов жизнь сложилась бы иначе, если бы Годи удалось вернуться к своим товарищам по группе с криком: "Казакеланцы идут! Казакеланцы идут!". Предупреждение не спасло бы Годи, но могло бы спасти его группу.
Человеческий мозг - это в первую очередь аппарат для отношений с социальной средой. Взаимодействие с физическим окружением является вторичным преимуществом. Эволюционный психолог Линнда Капораэль указывает, что у нас есть стандартный режим взаимодействия с неоднозначными или неприятными вещами: мы пытаемся взаимодействовать с ними социально. Мы их персонализируем. Мы не относимся к людям как к машинам - мы относимся к машинам как к людям.52 Мы говорим своей машине: "Заводись, мать твою!" Мы ожидаем, что наши компьютеры будут дружелюбны. Сталкиваясь с явлениями, которые мы не понимаем или не можем контролировать, мы приписываем их сущностям, называемым богом и природой, которым приписываем человеческие социальные мотивы, такие как мстительность, ревность и жалость.
Родители, дети и эволюция
Одной из целей, приписываемых языку, является передача культуры - предположительно, согласно самонадеянность воспитания, от родителя к ребенку. Однако, как мы видели в предыдущей главе, в большинстве культур родители не учат своих детей словами. Язык не нужен для успешного воспитания детей. Дети глухих супружеских пар иногда не учат язык жестов и поэтому не могут общаться с родителями иначе, как в самом зачаточном виде, но они вырастают просто великолепными.53 Млекопитающие ухитрялись выращивать своих детей миллионы лет без помощи языка.
Самонадеянность воспитания подразумевает, что дети рождаются с пустыми мозгами, за заполнение которых отвечают их родители. Очевидно, дети учатся чему-то у своих родителей. Но они учатся не только у родителей. Хотя многое из того, что необходимо знать человеческим детям, они узнают после рождения, есть веские эволюционные причины, по которым не имеет смысла позволять родителям монополизировать это обучение. Я могу назвать четыре причины, по которым в долгосрочных интересах потомства лучше не позволять родителям чрезмерного влияния на детей.
Во-первых, как отметил генетик Дэвид Роу, предрасположенность к обучению только у родителей не позволит потомству усвоить полезные новшества, внедренные другими членами сообщества.54 Поскольку молодые животные, а не более старые, с большей вероятностью придумывают полезные нововведения (я вернусь к этому в главе 9), для потомства так же полезно учиться у своих сверстников, как и у старших. То, что узнано от сверстников, также, вероятно, будет более своевременным, лучше приспособленным к нынешним условиям.
Вторая причина связана с разнообразием. Самый простой способ произвести на свет детей, похожих на своих родителей, - это клонировать их, и некоторые виды растений и животных пользуются этим методом. Клонирование очень эффективно. Ной мог бы заполнить ковчег в два раза быстрее, если бы специализировался на видах, которые рождаются путем клонирования: ему бы понадобился только один организм из каждого вида. Но каждый клон в точности похож на своих братьев и сестер, поэтому все, что убивает одного из них - смертельный микроорганизм, например - может убить их всех. Половое размножение возникло потому, что оно внесло разнообразие в потомство (каждая комбинация яйцеклетки и сперматозоида производит уникальный набор генов) и, таким образом, позволило более крупным организмам на шаг опережать более мелкие, которые их заражают. Однако разнообразие в потомстве имеет и другие преимущества. Во время перемен это увеличивает шансы на то, что один из отпрысков приспособится к новым условиям и выживет. В трудные времена это увеличивает количество экологических ниш, которые могут населить члены семьи. И в хорошие и в плохие времена разнообразие внутри семьи может обеспечить более широкий спектр навыков и более широкую базу знаний, которые будут полезны для семьи в целом.
Как и другие животные, которых Ной забрал в ковчег, люди унаследовали многие поведенческие характеристики от своих родителей. Если бы родители имели возможность влиять на своих детей не только генетически, но и с помощью окружения, дети были бы слишком подобны родителям и слишком похожи друг на друга. Они бы слишком походили на маленьких клонов.
Третья причина, по которой отсутствует эволюционный смысл в детях, запрограммированных родителями, заключается в том, что дети не могут рассчитывать на наличие родителей. Мы беспокоимся о том, что сегодня все дети воспитываются в неполных семьях, и сравниваем эту ситуацию с безмятежными днями прошедшими пятьдесят лет назад, когда родители были парой. Но наличие двух родителей, по одному каждого пола, это не то, что дети во времена предков могли принимать как должное. Антрополог Наполеон Шаньон сообщает, что среди Яномамо - индейцев Амазонки, населяющих тропические леса Бразилии и Венесуэлы, вероятность того, что десятилетний ребенок все еще будет жить с обоими биологическими родителями, составляет всего один к трем. Хотя среди Яномамо уровень разводов сравнительно низок - Шаньон оценивает, что распадается 20 процентов браков - высок уровень смертности.55 Если ребёнок теряет одного из родителей в племенном обществе шансы ребенка выжить снижаются, но не до нуля. Если бы дети нуждались в родителях, чтобы узнать то, что они должны узнать, потеря родителя, при таких условиях, была бы смертным приговором.
Последняя причина связана с конкурирующими интересами родителей и детей. Как отметил эволюционный биолог Роберт Триверс, то, что лучше для родителей, не обязательно лучше для детей. Возьмем, к примеру, отучение от груди. Мать может хотеть отлучить ребенка от груди, чтобы подготовиться к рождению следующего ребенка, но ребенок хочет, чтобы его нянчили как можно дольше, и к черту следующего ребенка. Триверс использует этот конфликт интересов для объяснения оснований, по которым человеческие дети часто начинают вести себя по-детски после рождения младшего брата. Молодые человекообразные и другие обезьяны делают то же самое. Поскольку родительская забота, как правило, отдается в первую очередь младшему и наиболее уязвимому отпрыску, ребенок, который ведет себя по-детски, может убедить своего родителя дать ему больше, чем ему причитается. Потомок, который может продемонстрировать нужду наиболее убедительно получает пищу первым.
Кроме того, интересы родителей могут не совпадать с интересами ребенка. Может быть, родители хотели бы, чтобы дочь оставалась с ними и заботилась о них в старости, или нянчилась с детьми своего брата, или вышла замуж за богатого старика, который заплатил бы им хорошую цену за невесту, в то время когда у нее другие планы. Триверс считает, что лучшая политика потомства - следить за своими собственными интересами, пытаясь оставаться в хороших отношениях со своими родителями:
Потомство не может рассчитывать на бескорыстное управление родителей. Можно ожидать, что отпрыск будет запрограммирован сопротивляться некоторым родительским манипуляциям, будучи открытым для других форм. Когда родитель навязывает произвольную систему принуждения (наказание и вознаграждение), для манипуляций с потомством, заставляя его действовать против своих собственных интересов, [естественный] отбор будет благоприятствовать потомству, которое сопротивляется такой программе принуждения. Сначала они могут подчиняться, но в то же время искать альтернативные способы выражения своих интересов.56
Во многих случаях, как указывает историк науки Фрэнк Саллоуэй, конфликт между родителем и потомством сводится к конфликту между братьями и сестрами: каждый ребенок хочет больше семейных ресурсов, чем ему выделяется, в то время как родитель хочет распределить ресурсы туда, где они принесут наибольшую пользу. Таким образом, по данным Саллоуэй, братья являются естественными конкурентами, постоянно в тисках дарвиновской борьбы за выживание. Его модель братских отношений - жизнь птенцов голубоногих олуш, вида, у которого самый крупный птенец в гнезде уменьшает конкуренцию за родительское внимание, заклевывая до смерти самого маленького.57
Но мы прошли долгий путь от младенчества. Наиболее информативную модель дает наш близкий родственник шимпанзе. Согласно Джейн Гудолл, два самца шимпанзе, рожденные от одной и той же матери с разницей в пять или шесть лет (обычный интервал рождения у этого вида), будут товарищами в детстве и союзниками во взрослом возрасте. Когда младший еще мал, его старший брат будет заботиться о нем и защищать его; когда оба становятся старше - игры становятся грубее. В конце концов может наступить время, когда младший бросит вызов доминированию своего старшего брата, но как только этот вопрос будет решен, так или иначе, их отношения, вероятно, снова станут дружественными. Такая дружба имеет большое значение для самцов шимпанзе, поскольку братья обычно поддерживают друг друга в конфликтах за доминирование с другими самцами. "Я натравлю на тебя своего старшего брата" - не пустая угроза среди приматов.58
Когда Келлогги намеревались вырастить шимпанзе в "цивилизованной среде", они знали, что помещают Гуа в окружение, которое эволюция не предназначала для неё. Возможно, им это и в голову не приходило, но Дональд тоже не был создан для этого. Дональд и Гуа были созданы для лесов и полей Африки, а не для дома в Индиане со стенами оклеенными обоями и водопроводом. Мы ошибаемся, если думаем, что видим проблеск примитивной природы человека, когда видим, как наши дети сражаются за пульт дистанционного управления.
Наши предки провели последние шесть миллионов лет - все, кроме самой последней малости - как охотники-собиратели, живя небольшими кочевыми группами. Они выжили, одержав победу над опасным окружением, и самой большой опасностью в этой среде была вражеская группа. Жизнь детей охотников-собирателей больше зависела от выживания их группы, чем от жизни их родителей, потому что даже если их родители умрут, у них был шанс выжить, если выживет их группа. Их лучшей надеждой на успех было стать ценным членом группы на столько быстро и убедительно, насколько возможно. Как только они вышли из младенческого возраста, они стали принадлежать не только родителям, но и группе. Их будущее зависело не от того, полюбят ли их родители, а от того, как они поладят с другими членами группы - в частности, с представителями своего поколения, с людьми, с которыми они проведут остаток жизни.
Разум ребенка - разум современного ребенка - является продуктом этих шести миллионов лет эволюционной истории. В следующей главе вы увидите, как он проявляет себя в социальном поведении ребенка.