Шимпанзе на эволюционной лестнице. Образование групп. Враждебность. Псевдоспециализация — катализатор эволюции
Эволюция человека
Наши предки расстались с современными шимпанзе около шести миллионов лет назад.32 Это не очень долго по эволюционному времени; мы делим около 96 процентов нашей ДНК с обычным шимпанзе (лат. Pan troglodytes). Разница в ДНК между человеком и шимпанзе меньше, чем между двумя близко связанными между собой видами птиц красноглазным и белоглазым виреонами. 33
Но для создания нового вида не требуется много генов; несколько изменений в рецептуре в критических узлах могут привести к заметно отличающимся результатам. Например, наша безволосость, вероятно, явилась результатом изменений всего в нескольких генах и могла произойти в течение относительно короткого периода эволюционного времени. У людей столько же волосяных фолликулов, сколько у обезьян, но большинство из них производят только рудиментарные волосы. Существует мутация, которая является причиной того что у некоторых членов семьи в Мексике шерсть растёт на лицах и телах - даже на веках. Очевидно, она вызвана одним геном.34
Ходьба в вертикальном положении - еще одна человеческая черта, которая могла развиться довольно быстро. Australopithecus afarensis - Люси и ей подобные - обладали мозгами едва ли больше, чем у шимпанзе, и все же они шли совершенно прямо. Это было три с половиной миллиона лет назад в Африке.
Именно с появления Homo habilis, два с половиной миллиона лет назад, началось всё интересное. Мозг Homo habilis был намного больше, чем у всех приматов до него. Этот вид был так назван за его способность создавать и использовать инструменты, но (как мы теперь знаем) его члены не были первыми кто использовал инструменты. Шимпанзе используют камни в качестве оружия и для раскалывания орехов, а также палочки, обработанные для ловли насекомых в термитных насыпях.
Следующий соискатель был Homo erectus, около полутора миллионов лет назад. В некоторых книгах эректус показан как потомок habilis, но ситуация намного сложнее, потому что за последние шесть миллионов лет в Африке появилось и исчезло много видов гоминидов и предгоминидов. На основании нескольких костей нелегко определить, какие виды произошли от каких видов, а какие оказались тупиками. Как оказалось, большинство из них привели в тупик.
Homo erectus не был тупиком: это был очень успешный гоминид, который распространился из Африки на Ближний Восток, Европу и Азию. Он просуществовал к северу и югу от Сахары более миллиона лет. В конце концов, в Африке его заменила архаическая форма Homo sapiens, а затем, между 100.000 и 150.000 годами назад, современная форма Homo sapiens, иногда называемая Homo sapiens sapiens. Я предполагаю, что это изменение произошло 130.000 лет назад, во время короткого периода потепления - последнего межледникового периода перед тем, которым мы наслаждаемся сейчас.
Вскоре после того, как предки современных европейцев и азиатов приобрели характер этих дополнительных сапиенсов, они покинули Африку и двинулись на север, на Ближний Восток. Когда они добрались туда, то обнаружили, что он уже занят гоминидами: неандертальцами, происходящими от северной ветви Homo erectus и теперь распространившимися по большей части Европы, а также на Ближнем Востоке. К этому времени начался новый ледниковый период, и мы долгое время оставались в относительном тепле Ближнего Востока, деля его - я уверена, не по-дружески- с неандертальцами. Затем произошло нечто таинственное: Джаред Даймонд назвал это "большим скачком вперед", антрополог Марвин Харрис - "культурным взлетом".35 Каковы бы ни были его причины, результаты вскоре стали очевидны: с помощью значительно продвинувшейся технологии наш вид распространился по Европе и Азии, и как раз в это время неандертальцы прекратили свое существование. Они проживали там 75 000 лет, в течение всего Ледникового периода, а затем внезапно, как только погода начала смягчаться, они исчезли. Хм.
Таким образом, мы остались победителями, единственными гоминидами, которые прошли отбор. Наши единственные выжившие близкие родственники - горилла, шимпанзе и бонобо (или "карликовый шимпанзе"), обитающие на небольших пастбищах в отдаленных частях Африки, и орангутанг, обитающий только на островах Борнео и Суматра. Все остальные исчезли. За относительно короткий промежуток времени - около шести миллионов лет - мы превратились из обезьян в людей и оставили за собой след из пыли и пепла. Пленных мы не брали.
Позвольте мне рассказать вам, как это произошло. Это началось, когда сообщество обезьян стало слишком большим и разделилось надвое. Две дочерние общины (как их называют биологи) теперь оккупировали соседние территории, и рано или поздно между ними вспыхнула вражда. На самом деле враждебность, возможно, предшествовала разрыву и была причиной её возникновения.
Когда человеческие группы распадаются, велики шансы, что дочерние группы станут врагами, если они уже не враги. Как заметил один антрополог, "смертельный враг поселения это группа, которая от него недавно отделилась".36 Иногда бывают перемирия в целях торговли или сватовства, но малейшее недоразумение их прерывает и они снова вцепляются друг другу в глотки. Группам не нужна причина для ненависти другой группы: достаточно того факта, что они - это они, а мы - это мы. И на случай, если это не так, всегда есть территория, за которую можно сражаться. Джошуа уничтожил все эти города, потому что, сказал он, Бог обещал своему народу землю. Но это была не просто экспедиция по расчистке земли, это была еще и ненависть. Царь каждого завоеванного города был схвачен и повешен на дереве после (по крайней мере, в некоторых случаях) победы.37
Однако Джошуа жил сравнительно недавно - всего около 3500 лет назад, намного позже того, как люди в этой части света освоили сельское хозяйство. На протяжении большей части шести миллионов лет эволюции, отделявших наш род от шимпанзе, мы жили как охотники и собиратели. Общества охотников и собирателей считаются мирными и кочевыми, не имеющими ни территории, за которую можно сражаться, ни желания сражаться. Но, по мнению этолога Иренауса Эйбл-Эйбесфельдта, это всего лишь еще один миф о мирном сосуществовании. Он сообщает, что подавляющее большинство уцелевших групп охотников-собирателей не являются ни мирными, ни жившими без территории. Правда, несколько групп отказались от войны (возможно, потому, что у них больше нет территории, за которую стоило бы сражаться), но из девяноста девяти групп охотников-собирателей, которые были изучены, "ни одна группа не утверждала, что никогда не участвовала в войне".38
Мы ненавидим то, чего боимся, потому что мы не любим боятся. Как указывает Эйбл-Эйбесфельдт, человеческие дети во всех обществах начинают бояться незнакомых людей, в возрасте около шести месяцев. К этому времени, в типичном сообществе охотников-собирателей или в небольших деревнях, они обычно имели возможность встретиться со всеми членами своей общины, так что незнакомец является веской причиной для беспокойства. Зачем он здесь? Он хочет украсть меня? Сделать меня рабом? Может, даже съесть меня? Ребенок наблюдает за матерью в поисках подсказок; если кажется, что с незнакомцем все в порядке, ребенок успокаивается. Эйбл-Эйбесфельдт называет реакцию ребенка на незнакомцев "детской ксенофобией" и считает ее первым признаком врожденной предрасположенности видеть мир с точки зрения "мы против них"39.
Многие считают, что детей нужно учить ненавидеть. Ненависть к членам других групп является частью человеческой (и шимпанзе) природы - самой отвратительной частью. То чему нужно учить детей это как не ненавидеть. Мы не рождаемся эгоистами, но мы рождены ксенофобами.
Видообразование и Псевдоспециализация
Эволюция, по словам биолога Стивена Джея Гулда, не протекает медленно, с постепенным накоплением небольших изменений. Виды стабильны, иногда в течение миллионов лет, а затем они исчезают и заменяются, довольно резко (по меркам эволюционного времени), другими видами.40 То, что приводит к видообразованию, так это когда некоторые маленькие субпопуляции вида разделяются и останавливают скрещивание с родительскими особями, как правило, из-за географической изоляции. Затем эта маленькая группа эволюционирует, развивая характеристики, отличные от родительского вида, и если, по счастливой случайности, изменения сделают ее более успешной, чем родительский вид, она в конечном итоге получит награду "выживание наиболее приспособленных" и заменит родительскую.
Не всегда обязательно, чтобы меньшая группа была географически изолирована от большей, потому что есть другие обстоятельства, которые могут препятствовать скрещиванию групп. В Европе существует два вида кузнечиков, которые одинаково выглядят и могут скрещиваться в лабораторных условиях. Они считаются разными видами, потому что в дикой природе они не скрещиваются. Они не скрещиваются потому, что у них разные песни. Это незначительное различие в поведении держит их порознь.41
Когда группа обезьян или людей распадается, она, как правило, распадается по линиям предшествующих связей, причем отдельные особи стремятся перейти на сторону, в которой больше их родственников и друзей. Но неизбежно найдутся те, у кого есть родственники и друзья с обеих сторон и кто может пойти в любую сторону. Когда сообщество шимпанзе, наблюдаемое Джейн Гудолл разделилось надвое, она задумалась, что заставило старого самца по имени Голиаф связать свою судьбу с Кахаманами - решение, которое стоило ему жизни.
Я не знаю, какие причины были у Голиафа, но когда человеческие группы распадаются, люди склонны выбирать ту сторону, с которой они наиболее совместимы: подобное ищет подобное. В случае групп, состоящих из семей, таких как человеческие сообщества, у большинства людей нет выбора, в какую сторону идти, но те, кто идет, пойдут на ту сторону, с которой у них больше всего общего. Результатом во многих случаях будет статистическая разница между дочерними группами. Возможно, между членами этих двух групп существует какая-то незначительная разница в поведении или внешнем виде. А может, и нет.
У людей враждебность между группами приводит к усилению любых существовавших ранее различий между группами или к возникновению различий, если их вообще не было. Возможно, вы думали, что все наоборот - что различия ведут к враждебности, - но я считаю, что в большинстве случаев скорее враждебность ведёт к различиям. Каждая группа мотивирована отделить себя от других, потому что, если вам кто-то не нравится, вы хотите отличаться от него как можно больше. Таким образом, две группы будут развивать различные обычаи и различные табу. Они будут выбирать различные формы одежды и украшений, чтобы лучше и быстрее отличить друга от врага. Они могут даже развивать разные языки. Эйбл-Эйбесфельдт заметил, что люди проявляют сильное расположение к формированию таких подгрупп, которые в конечном итоге отличаются от других по диалектным и другим характеристикам и формируют новые культуры. ... Жить в группах, которые отделяют себя от других, - это основная черта человеческой природы.42
Этот процесс называется псевдоспециализацией. Если бы псевдоспециализация также была основной чертой человеческой природы, она могла бы привести к резкому ускорению эволюции. Группы разделяются, отделяются друг от друга и идут на войну. Война кладет конец скрещиванию (или резко сокращает его), и теперь у нас есть предпосылки для истинного видообразования. Если одна из дочерних групп окажется более успешной в ведении войны, она может уничтожить другую. Конечно, она может просто вытеснить другую группу, но это произойдёт намного медленнее.
Новая Гвинея служит моделью того, как это могло произойти. Когда европейские исследователи впервые проникли в глубь Новой Гвинеи, они обнаружили, что это настоящее Вавилонское столпотворение. На территории размером с Техас говорили почти на тысяче разных языков, большинство из которых взаимно непонятны. Джаред Даймонд описывает, каким был остров до прихода белого человека:
Отважиться покинуть свою территорию, чтобы встретиться с [другими] людьми, даже если они живут всего в нескольких милях, было равносильно самоубийству. . . . Такая изоляция породила большое генетическое разнообразие. Каждая долина в Новой Гвинее имеет не только свой собственный язык и культуру, но и свои собственные генетические аномалии и местные заболевания.43
Так, в одном из племен Новой Гвинеи отмечается самая высокая в мире заболеваемость проказой, в других - высокая вероятность глухонемых или гермафродитов мужского пола, преждевременного старения или задержки полового созревания. Генетические различия между племенами, вероятно, обусловленные мутациями одного или двух генов, лежат в основе этих различий. Это небольшие различия, но и группы были разделены не очень долго.
Со временем отдельные группы становятся все более и более непохожими. У некоторых животных различия накапливаются медленно и случайным образом - биологи называют это генетическим дрейфом, - но у вида Homo этот процесс может быть вовсе не случайным и ускоряться псевдоспециализацией. Видимые различия между европейскими популяциями - например, светловолосость скандинавов по сравнению с темнотой итальянцев - развивались так быстро, что они вряд ли будут связаны исключительно с выгодой для здоровья, от преимущества для жизни со светлыми или тёмными волосами. Скорее всего, им помогали сексуальные предпочтения: первые светловолосые люди в популяции могли появиться случайно, но если они были престижны в качестве супругов, их потомки бы размножились. В конце концов такие черты могут служить маркерами, отличающими нас от них.
Я полагаю, что именно так развилась наша безволосость. Я думаю, что это было позднее и относительно быстрое эволюционное изменение: оно произошло только после того, как северная ветвь Homo erectus (та, которая породила неандертальцев) прекратила скрещивание с южной ветвью (наши предки). Возможно, это произошло примерно в то время, когда мы приобрели дополнительных sapiens, всего 130 000 лет назад. Изменения, возможно, начались с псевдоспециализации - разделения между группой менее волосатых гоминидов, которые становились все более лысыми, поскольку волосы на теле становились все более непопулярными среди них, и группой, которая оставалась такой же волосатой, как и другие обезьяны. Безволосость не приносила никакой пользы - она просто отличала нас от них. Как только мы чётко осознаем это различие, следующим шагом будет война против волосатых и их уничтожение.44
Загадочное исчезновение неандертальцев
Возможно, вы думаете, что я намекаю на исчезновение неандертальцев, но это не так. Я говорю о вещах, которые произошли (или могли произойти) исключительно в Африке и которые привели к появлению анатомически современных людей и исчезновению других тесно связанных групп. То, что произошло в Европе, когда туда прибыл Homo sapiens sapiens, было чем-то другим. Эти два вида - современные люди и неандертальцы - эволюционировали раздельно, в совершенно разных условиях. Неандертальцы были приспособлены к холодной погоде, люди - к теплу. Их объединяли большой мозг и любовь к мясу. Но они отличались по крайней мере в двух важных отношениях. Неандертальцы, вероятно, не обладали нашими речевыми навыками (у них, похоже, не было правильного типа рта и горла), и они были покрыты тяжелой меховой шубой.
Да, вы меня правильно поняли: тяжелая меховая шуба. Эволюционные биологи и палеонтологи любят играть в эту игру, где они мысленно наряжают неандертальца в костюм-тройку, выпускают его на улицу Лондона или Манхэттена, а затем ждут, не обратит ли кто-нибудь на него внимание. Загвоздка в том, что они забывают побрить его, так что, конечно, все заметят - в него выстрелят дротиком с транквилизатором и утащат в зоопарк! Эволюционные биологи и палеонтологи, как и все остальные, были слишком впечатлены теми художественными картинами, на которых были изображены все наши предки - гоминиды выстроившиеся в ряд, постепенно становясь всё менее волосатыми.
Неандертальцы не смогли бы выжить в Европе ледникового периода без тяжелой меховой шубы: они не умели шить.45 Ни костюма - тройки, ни отороченной мехом парки. Было высказано предположение, что они использовали шкуры животных, чтобы защитить себя от холода, но вы когда-нибудь пробовали выходить в метель, чтобы охотиться на дичь, не имея ничего, кроме оленьей кожи, висящей на плечах? А им приходилось выходить на охоту почти каждый день, потому что нет никаких свидетельств того, что они запасались на будущее, и в Европе ледникового периода было не так много фруктов и овощей. Наш собственный вид, конечно, не глупее неандертальцев, но в жизнь Европе для нас не удавалась, пока мы не изобрели иглу.
К тому времени, когда мы добрались до Ближнего Востока и обнаружили неандертальцев, мы уже забыли о своей антипатии к волосатым гоминидам. Мы не считали их людьми отталкивающего вида - мы считали их животными. Добычей. Мы не думали "Фу-у", мы думали "Ам-м". И они, без сомнения, думали то же самое о нас.
Неандертальцы исчезли вместе с большинством других крупных и вкусных млекопитающих, населявших Европу и Новый Свет до нашего появления, потому что мы были лучшими хищниками, чем они.