Два языка — один для дома, другой для улицы. Сны на родном языке. Детские игры и разное поведение
Язык и социальная среда
Переключение кода является экстремальным примером; большинство детских умственных хранилищ дают довольно много утечек. В конце концов, они несут свои воспоминания с собой, куда бы они ни пошли, из одной среды в другую. Ребенок, который выходит из дома в возрасте четырех лет и обнаруживает, что люди там говорят на языке, который он выучил дома, не должен снова изучать его, хотя он сначала может быть осторожным в его использовании вне дома. Для большинства детей домашнее окружение и окружение вне дома не имеют стальных стен между собой. Родители приходят в школу, чтобы посмотреть, как их дети играют в спектаклях и на родительские собрания с учителем. Дети раскрывают кусочки своей домашней жизни в игре "Покажи-и-расскажи" и сочинениях "Как я провёл лето". Они приглашают своих школьных друзей к себе домой на дни рождения.
Когда Уильям Джеймс говорил о "разделении человека на несколько "Я", он говорил, что существует два вида разделений: гармоничное, что подтверждается примером человека, который нежен со своими детьми, но строг со своими пленниками, и противоречивое, "когда человек боится позволить одному кругу своих знакомых узнать, какой он в другом месте". Разделение Золушки было противоречивым: она боялась, что мачеха увидит ее такой, какой она была в другом месте.
Большинство детей не рискуют быть избитыми, если они раскрывают частички своего поведения вне дома своих родителей. Но часто дети ведут себя так, будто их ждет какое-то ужасное наказание, если они раскроют какие-то детали своего домашнего поведения вне дома. Филипп Рот в своем романе "Жалобы Портного" рассказывает почти наверняка автобиографический эпизод. Далее Александр Портной - сын первого поколения американцев-евреев, которые говорят по-английски, щедро добавляя слова на идиш - описывает случай из своего детства:
Я уже был любимицем первого класса, и на каждом школьном конкурсе ожидалось,
что я выиграю, когда однажды учитель попросил меня идентифицировать картину
того, что я хорошо знал, что моя мать называла "лопаточка".
Но я, хоть убей, не мог вспомнить этого слова по-английски. Заикаясь и краснея,
я опустился на свое место, не так ошеломленный, как моя учительница, но все
равно сильно потрясенный ... в состоянии, напоминающем мучение - в данном
конкретном случае из-за чего-то столь монументального, как кухонная утварь.34
Александр считал, что "лопаточка" - это слово на идише, слово родное, семейное, и он скорее умрет, чем произнесет его на публике. У меня был похожий опыт в третьем или четвертом классе, когда я использовала слово "мизинец" для обозначения моего маленького пальца. Девушка, с которой я разговаривала (не близкий друг) спросила: "Что ты сказала?" - и меня охватила паника. Я совершила роковую ошибку: мизинец должен быть домашним словом! Девушка снова спросила: "Что ты сказала?" - "Ничего", - пробормотала я. Она стала настаивать, а я все больше и больше смущалась, но отказывалась говорить ей то, что сказала. Много лет спустя я поняла, что она тоже, должно быть, не была уверена в статусе слова "мизинец" и пыталась выяснить, является ли это слово используемым вне дома.
Джозеф говорил по-польски с родителями и по-английски с учителями, одноклассниками и друзьями. Но иногда его друзья приходили к нему поиграть, и он говорил с ними по-английски, и таким образом английский прокрадывался в его дом. Или, возможно, как Александр Портной, он стеснялся говорить на домашнем языке вне дома, поэтому, когда ходил с родителями по магазинам, говорил с ними по-английски. Как бы то ни было, дети людей, которые иммигрируют в англоязычные страны, обычно в конечном итоге приносят английский с собой в дом, говоря по-английски со своими родителями. Вот сын корейских иммигрантов, описывающий, как он общался со своей матерью: "она в основном говорила со мной по-корейски, и я отвечал ей по-английски". Вот антрополог, объясняющий, почему еврейские иммигранты из Восточной Европы не смогли передать свой язык детям: "они говорили со своими детьми на идиш, а дети отвечали по-английски".35 То же самое происходит, только в меньших масштабах, в домах, где все говорят по-английски: я слышал, как многие коренные американцы жаловались, что их дети возвращаются домой, разговаривая с сильным акцентом своих сверстников.
Если родители - иммигранты настаивают на том, чтобы их дети продолжали обращаться к ним на их родном языке, то есть на родном языке родителей, дети могут делать это, но их способность общаться на этом языке будет оставаться детской, в то время как их способность общаться на внешнем языке будет продолжать расти. Вот молодая китайско-американская женщина, ребенок иммигрантов, которая училась в Гарварде:
"Я никогда не обсуждала с родителями литературу или философию. Мы говорили о нашем здоровье, о погоде, о сегодняшнем ужине - все по-кантонски, потому что они не говорят по-английски. Когда я училась в Гарварде, у меня не было слов для общения с родителями. Я буквально не имею кантонского словаря для объяснения занятий и моего поля исследований".36
Многие родители-иммигранты видят что их дети теряют язык и культуру своей родины и очень стараются этому помешать. Моя местная газета опубликовала статью о женщине из Западной Бенгалии, Индия, которая открыла Школу бенгальского языка для своих детей и детей других иммигрантов говорящих по-бенгальски.
Как и многие иммигранты, Багчи хочет, чтобы ее дети понимали свои культурные корни. Для этого, по ее мнению, они сначала должны свободно говорить на бенгальском языке, родном языке их родителей и одном из 15 языков, на которых говорят в Индии.... Но изучение языка не легко, если вы изучаете его всего несколько часов в неделю. Школа, телевидение и группы сверстников погружают детей в английский язык, и, несмотря на все усилия как родителей, так и детей, свободное владение языком родителей часто становится проблемой. - "Они видят сны на английском. Они не видят снов на бенгальском языке", - сказала Багчи, описывая бенгальских детей, родившихся в Соединенных Штатах.37
Они видят сны на английском. Не имеет значения, был ли первый язык, который они узнали от своих родителей, английским или бенгальским, английский стал их "родным языком". Первые семь с половиной лет своей жизни Джозеф говорил только по-польски, но если он останется в Соединенных Штатах, его "родной язык" будет не польским. Став взрослым, он будет думать по-английски, мечтать по-английски, считать и решать по-английски. Он может совсем забыть польский.
Родители не обязаны учить своих детей языку своей общины; на самом деле, как бы трудно вам это ни было принять, они вообще не обязаны учить своих детей какому-либо языку. Уроки языка, которые мы даем нашим младенцам и малышам, являются особенностью нашей культуры. В тех частях света, где люди по-прежнему живут устаревшими понятиями, уроки не даются, и родители, как правило, очень мало разговаривают со своими детьми и малышами - они считают изучение языка задачей ребенка, а не родителей. По словам психолингвиста Стивена Пинкера, матери во многих обществах "вообще не разговаривают со своими не говорящими детьми, за исключением случайных требований и упреков. Это вполне разумно. Ведь маленькие дети толком не могут понять ни слова. Так зачем тратить время на монологи?" По сравнению с американскими малышами, двухлетние дети в этих обществах кажутся отсталыми в своем языковом развитии, но конечный результат один и тот же: все дети в конечном итоге становятся полноправными носителями своего языка.38
Вы думаете: да, но даже если мать не разговаривает с ребенком, ребенок слышит, как она разговаривает с другими людьми. Правда. Но даже в этом нет необходимости. Есть старая история, рассказанная греческим историком Геродотом, о царе, который хотел узнать, на каком языке будут говорить дети, если предоставить их самим себе. Он вырастил двух детей в одинокой хижине пастуха и велел никому не разговаривать с ними и не произносить ни слова в их присутствии. Два года спустя он навестил детей, и, как рассказывают, они подбежали к нему и сказали что-то вроде "бекос", что на древнем языке, называемом фригийским, означает хлеб. Король пришел к выводу, что фригийский, должно быть, был первым языком в мире.39
Шокировало бы вас, если бы вы узнали, что в Соединенных Штатах тысячи детей воспитываются подобным образом? Нет, это не эксперимент. Это дети, рожденные глухими парами. Большинство глухих людей женятся на других глухих, но более 90% детей, рожденных в этих парах, имеют нормальный слух. Эти дети упускают некоторый жизненный опыт, которые мы считаем важными для нормального развития. Никто не прибежит, когда они кричат от страха или боли. Никто не поощряет их воркование и болтовню и не уделяет никакого значения их "мам" и "пап". В настоящее время большинство глухих родителей используют язык жестов для общения со своими слышащими детьми, но был период, когда использование языка жестов не одобрялось, и в течение этого периода некоторые глухие родители вообще не общались со своими маленькими детьми, за исключением самых элементарных способов. И все же эти дети не пострадали. Несмотря на то, что они совсем не учили язык у своих родителей, они стали свободно говорить по-английски. Не спрашивайте их, как они этому научились; они не смогут вспомнить, а многие из них считают этот вопрос оскорбительным. Полагаю, они учились так же, как и Джозеф.40
Исследователи социализации вряд ли будут изучать семьи, в которых родители говорят по-польски или бенгальски, и уж тем более семьи, в которых родители общаются только жестами. Они не беспокоятся о том, как и где дети овладевают языком, потому что это константа: все родители в их исследованиях говорят по-английски, а также все дети, а исследователи исходят из предпосылки, что дети должны изучать язык от родителей. Они делают то же самое предположение о других аспектах социализации. Они ошибаются в языке, и я считаю, что они ошибаются в других аспектах социализации. Билингвизм - это просто наиболее заметный маркер контекстно-специфической социализации - социализации, которая привязана к определенной социальной среде.
Место для всего и все на своем месте
Как показывает история со шпателем, дети, похоже, мотивированы хранить свои две жизни отдельно. Жестокое обращение с детьми часто остается незамеченным, потому что дети не любят говорить об этом, когда они находятся вне дома. Они не хотят, чтобы кто-то знал, что их дом другой - что мачеха бьет их и заставляет мыть пол. И наоборот, дети школьного возраста часто не говорят родителям, были ли они жертвами издевательств на детской площадке. Четыре года моего детства я была социальным изгоем - никто из моих одноклассников не разговаривал со мной - и мои родители никогда не узнали об этом.
Но мотивация не допустить утечки информации из дома сильнее, чем мотивация не допустить утечки информации из внешнего мира, и она особенно сильна у тех, кто подозревает, что их дома могут быть в некотором роде ненормальными. Если их мать пьет, родители швыряют друг в друга чем попало, или их отец инвалид, дети не хотят, чтобы кто-то об этом знал. Ребенок иммигрантов может не приглашать друзей поиграть. Ребенок, чьи родители богаче своих соседей, может быть так же озабочен тем, чтобы сохранить это в тайне, как и ребенок, чьи родители беднее: они ненавидят быть отличными от своих сверстников.
Чтобы понять, что должно быть скрыто, дети должны каким-то образом узнать, являются ли их дома нормальными или ненормальными. Один из способов сделать это смотреть телевизор; однако это работает только в том случае, если семьи, которые они видят по телевизору, не слишком явно отличаются от семей, которые они видят в своем районе. Если различия слишком велики, то дети должны основывать свои представления о нормальной семейной жизни на том, чему они учатся у своих друзей и одноклассников.
Получение информации от друзей и одноклассников может быть сложным. Взаимные усилия двух детей выяснить что-либо о семье другого часто терпят неудачу, потому что оба ребенка боятся, что им есть что скрывать, что и произошло, когда я использовала слово "мизинец" с моей одноклассницей. Но у детей есть талантливый способ обойти эту проблему: они играют в дом. В игре в дом дети могут совместно выработать представление о том, что такое "нормальная" семья, и в то же время ограничить свои риски, потому что, в конце концов, это всего лишь игра.
Когда дети играют в дом или подобные притворные игры, семьи, которые они изображают, прямо из "Счастливы вместе". Говоря о стереотипах! Один из психологов развития записал это заявление, сделанное маленьким мальчиком, играющим роль папы: "Так, я закончил работу, дорогая. Я принес домой тысячу долларов". Девочка, играющая маму, была очень довольна. Но маленькому мальчику, который хотел приготовить ужин, товарищи по играм твердо сказали, что "папы не готовят". Другой ребенок, девочка, утверждала, что девочки должны быть медсестрами - только мальчики могут быть врачами, - хотя ее собственная мать была терапевтом.41
Оставляя в стороне их сексизм, родители в игре в дом изображены необычно ласковыми. Они могут спорить друг с другом и ругать своего "ребенка", но редко заходят дальше этого. Дело не в том, что дети избегают изображать насилие - напротив, как наблюдали исследователи Иона и Питер Опи, "в этих пьесах детей крадут, чтобы съесть [и] увечья принимаются почти как обычное дело".42 Но в играх притворного насилия злодеи - это ведьмы, монстры или грабители, а сами дети часто притворяются сиротами, тем самым объясняя, почему добрых старых мамы и папы нет рядом, чтобы защитить их. Если их настоящие родители пренебрегают ими или оскорбляют их, это последнее, что они хотели бы рассказать друзьям.42
Дети отчаянно хотят быть нормальными, и часть того, чтобы быть нормальными, это иметь нормальных родителей. Если их родители в чем-то отличаются - а они обязаны отличаться в чем-то - они хотят скрыть эти смущающие различия от своих сверстников. Юморист Дэйв Барри ухватил это чувство:
После столовой мы стояли перед школой, окруженные сверстниками, ожидая когда нас заберут родители; когда подъехал мой папа в пуделевой шапке за рулём своего "Нэш Метрополитен" - забавный крошечный автомобильчик, похожий на те машинки у супермаркетов, которые ездят вверх и вниз, когда кладешь четвертак, только "Метрополитен" выглядел глупее и имел мотор поменьше, - я был унижен. С таким же успехом меня могла подхватить летающая тарелка, пилотируемая каким-то странным, многочленным, с глазами-стебельками и слюнявым ртом инопланетянином, который каким-то образом отхватил русскую шапку. Я был в ужасе от того, что мои сверстники могли подумать о моем отце; мне никогда не приходило в голову, что мои сверстники даже не заметили моего отца, потому что они были слишком заняты тем как их родители унижали их.43
Родители часть дома; когда они выходят из дома, это заставляет их детей нервничать. Помимо смущения, это затрудняет для детей понимание того, в какой среде они находятся, каким правилам они должны следовать. Они, конечно, не осознают этого; среда почти всегда влияет на поведение на уровне, который обычно недоступен сознательному анализу. Только в подростковом или взрослом возрасте люди иногда осознают, как меняется их поведение в различных социальных средах. Возможно, есть люди, с которыми тебе не нравится быть, потому что тебе не нравится, как ты ведешь себя, когда ты с ними.
Юноша, описанный Уильямом Джеймсом, был "достаточно скромным перед своими родителями и учителями", но вел себя по-другому, когда был со своими друзьями. Он вел себя так, как его учили родители и учителя, но только в социальной среде, которая включала его родителей или учителей. Трудно научить собаку не спать на диване, когда вас нет рядом, потому что на самом деле вы учите ее держаться подальше от дивана, когда вы рядом. Когда вас нет дома, её никогда не бьют за то, что она запрыгнула на диван.
Восемьдесят лет назад пара опередивших-своё-время психологов развития проверяла способность детей противостоять искушениям. Они давали детям возможность обманывать или воровать в самых разных условиях: дома, в классе, на спортивных соревнованиях; в одиночку или в присутствии сверстников. Они обнаружили, что дети, честные в одной среде, не обязательно честны в других. Ребенок, который был честен дома может лгать или обманывать в классе или на спортивной площадке.44
Когда дети или подростки плохо себя ведут вне дома, их иногда называют "асоциальными", и обвиняют в этом родителей. Согласно самонадеянность воспитания, это работа родителей, чтобы научить ребёнка поведению в обществе. Но если дети не могут перенести то, чему их научили родители, в другие социальные среды, это не вина их родителей.