написать

Наука и искусство изучения детей. Превращение диких детей в солидных граждан

Ранние психологи развития. Следы Фрейда и психологии поведения. Вера в то дети берут пример с родителей. Три наблюдения

Наука и искусство изучения детей

В качестве академической специальности, изучение того, как юные люди превращаются во взрослых, началось довольно поздно - около 1890 года. Первые психологи развития интересовались детьми, но не уделяли много внимания их родителям. Если вы посмотрите книгу по психологии развития, написанную до того, как теория Фрейда и бихевиоризм стали популярными, вы найдете очень немного или ничего о влиянии родителей на развитие личности ребенка. Успешный учебник Флоренса Гуденоу "Психология развития", впервые опубликованный в 1934 году, не имеет главы об отношениях между родителями и детьми. В своем обсуждении причин преступности среди несовершеннолетних Гуденоу действительно говорит о последствиях "плохой окружающей среды", но она имеет в виду те части города, где жилье "ветхое и полуразрушенное" и где есть "много баров, бильярдных и игорных домов."10

Примерно в то же время Уинтроп и Луэлла Келлогги сообщили о результатах своего эксперимента по выращиванию приматов. Они вырастили шимпанзе по имени Гуа в своем доме, рядом со своим маленьким сыном Дональдом, и обращались с ними обоими одинаково, на сколько это было возможно. Слово окружение часто появляется в книге Келлоггов, но они использовали его только для различения "цивилизованного окружения" или "человеческого окружения" от джунглей или зоопарка, в котором Гуа была бы выращена иначе. Тонкие различия между одним цивилизованным домом и другим еще не были привязаны к термину "окружение".

Пожалуй, наиболее влиятельным из ранних психологов развития был Арнольд Гезелл. Для Гезелля родители были само собой разумеющейся частью окружения ребенка, анонимной и взаимозаменяемой. Дети рассматриваемого возраста были то же в значительной степени взаимозаменяемы. Гезелл говорил о "вашем четырехлетке" или "вашем семилетке" и давал инструкции о том, как заботиться о них,12 подобно тому как книга об автомобилях могла бы рассказать вам, как заботиться о "вашем Форде" или "вашем Шевроле". Дом был как гараж, куда дети приходили домой вечером и где анонимный персонал мыл их, натирал воском и заправлял бензином.

Современная разновидность психологии развития зародилась в 1950-х годах, когда исследователи перестали искать особенности, в которых одни четырехлетние дети похожи на других четырехлетних детей, и начали изучать, чем же они отличаются друг от друга. Это привело к идее - и в то время это была новая идея - проследить различия между детьми через различия того, как их воспитывали родители. Предвестником такого рода исследований было исследование, чье двойственное происхождение от фрейдистской психологии и  бихевиоризма было ясно видно. Оно было разработано, чтобы проверить, как награды и наказания, раздаваемые родителями, в том числе их методы отлучения от груди и обучения туалету, влияют на личность их ребенка. В частности, исследователей интересовали аспекты личности ребенка, относящиеся к фрейдистским концепциям, таким как развитие суперэго. Одним из исследователей была Элеонора Маккоби, ныне ушедшая из Стэнфордского университета на пенсию после долгой и выдающейся карьеры. В статье, написанной более трех десятилетий спустя, Маккоби описала результаты этого раннего исследования:

Результаты этой работы во многих отношениях были разочаровывающими. В ходе исследования, проведенного почти в 400 семьях, было обнаружено мало связей между практикой родительского воспитания детей (как сообщили родители в подробных опросах) и независимыми оценками личностных характеристик детей - на самом деле настолько мало, что практически ничего не было опубликовано в отношении этих двух наборов данных. Основным результатом этого исследования стала книга о практике воспитания детей с точки зрения матерей. Эта книга была в основном описательной и включала лишь очень ограниченные тесты теорий, которые привели к этому исследованию.13

Это неблагоприятное начало не помешало дальнейшим усилиям в том же направлении - напротив, за ним последовал поток исследований, который продолжается и по сей день. Хотя явные связи с фрейдистской теорией и бихевиоризмом (психологией развития) вскоре были отброшены, две идеи остались: вера бихевиористов в то, что родители влияют на развитие своих детей раздавая вознаграждения и наказания, и вера фрейдистов в то, что родители могут очень сильно испортить своих детей и часто это делают.

То, что родители влияют на развитие своих детей, теперь воспринималось как должное. Цель последующих поколений исследователей заключалась не в том, чтобы выяснить, влияют ли родители на развитие своих детей, а в том чтобы обнаружить как они влияют на него. Процедура стала стандартизированной: вы смотрите на то, как родитель воспитывает ребенка, вы смотрите на то, каким ребенок вырастает, вы делаете это для большого числа родителей и детей, а затем, собирая все данные и ища общие тенденции, вы пытаетесь показать, что какой-то аспект родительского метода воспитания повлиял на какие-то характеристики ребенка. Ваша надежда состоит в том, чтобы найти связь между поведением родителей и характеристиками детей, которая "статистически значима" - или, говоря не научным языком, которую можно опубликовать.

Хотя в исследовании, описанном Элеонорой Маккоби, не удалось найти статистически значимых результатов, многие из тысяч последующих исследований, проведенных по той же схеме, оказались более успешными. Они получили существенные результаты, и они были опубликованы в профессиональных журналах, таких как "Развитие ребенка" и "Психология развития"; они стали частью горы данных, используемых для поддержки самонадеянности воспитания. Что касается других - тех, которые не дали значительных результатов, о них мы знаем очень мало; большинство из них, вероятно, оказались на свалках. Единственная причина, по которой мы знаем, что первое исследование этого типа обнаружило "мало связей" между практикой воспитания детей родителями и личностями детей, заключается в том, что доктор Маккоби признала это в печати - тридцать пять лет спустя.

Превращение диких детей в солидных граждан

Психологи развития, которые специализируют на проведении исследований,  которые я только что описала, называются исследователями социализации. Социализация - это процесс, посредством которого дикий ребенок превращается в домашнее существо, готовое занять свое место в обществе, в котором он воспитывался. Социализированные индивиды могут говорить на языке, на котором говорят другие члены их общества; они ведут себя соответствующим образом, обладают необходимыми навыками и придерживаются преобладающих в обществе убеждений. Согласно самонадеянности воспитания, социализация - это то, что родители делают с детьми. Исследователи социализации изучают, как это делают родители и насколько хорошо они это делают, вынося суждение на основании того, насколько хорошими дети оказываются.

Исследователи социализации верят в самонадеянность воспитания. Как я уже говорила в начале, я тоже верила в это. На основе этого убеждения я стала соавтором трех изданий учебника по развитию ребенка. Я начала работу (на этот раз без соавтора) над новым учебником по детскому развитию, когда случилось что-то, что заставило меня отказаться от этого проекта. В течение многих лет я испытывала смутный дискомфорт по поводу качества данных в исследованиях социализации. В течение многих лет я старалась не думать о наблюдениях, которые не вписывались в историю, которую, как ожидали мои издатели, что я буду рассказывать своим читателям. Однажды я вдруг обнаружила, что больше не верю в эту историю.

Вот три наблюдения, которые беспокоили меня.

Первое наблюдение. Когда я была аспирантом, я жила в меблированных апартаментах в Кембридже, штат Массачусетс. Они принадлежали паре русских, которая вместе с тремя детьми занимала первый этаж дома. Родители говорили по-русски друг с другом и со своими детьми; их английский был плох, и они говорили с сильным русским акцентом. Но дети, в возрасте от пяти до девяти лет, говорили на безупречно приятном английском без акцента - то есть с тем же Бостонско-Кембриджским акцентом, что и другие дети по соседству. Они тоже были неотличимы от других детей по соседству. Что-то иностранное было в родителях - я не знаю, была ли это их одежда, их жесты, выражение лица или что-то еще. Но дети не выглядели иностранцами: они были похожи на обычных американских детей.

Это озадачило меня. Безусловно, что дети не учатся говорить самостоятельно; безусловно, что они учатся языку от своих родителей. Но язык, на котором говорили эти дети, не был языком, который они взяли от своих родителей. Даже пятилетняя девочка говорила по-английски гораздо лучше, чем ее мать.

Второе наблюдение. Оно связано с детьми, выросшими в Англии. Мне стало известно - благодаря моей слабости к британским детективным романам -  что поколения британских аристократов мужчин воспитывались таким образом, что это не имело смысла с точки зрения самонадеянности воспитания. Сын богатых британских родителей проводил большую часть своих первых восьми лет жизни в компании няни, гувернантки и, возможно, одного - двух братьев. Он проводил мало времени с матерью и еще меньше - с отцом, который, как правило, относился к детям по принципу: их не должно быть слышно, а если возможно, то и не видно.14 В возрасте восьми лет мальчика отправляли в интернат, и он оставался в школе следующие десять лет, возвращаясь домой только на праздники (каникулы). И все же, когда он выходил из Итона или Харроу, он был готов занять свое место в мире британских джентльменов. Он не говорил и не вел себя как его няня или гувернантка, или даже как его учителя в Итоне или Харроу. По акценту высшего класса и манере поведения он был очень похож на своего отца - отца, который практически не имел никакого отношения к его воспитанию.

Третье наблюдение. Многие психологи по вопросам развития предполагают, что дети учатся тому, как они должны себя вести, наблюдая и имитируя своих родителей, особенно родителя того же пола. Это предположение также является наследием фрейдистской теории. Фрейд считал, что разрешение Эдипова комплекса или комплекса Электры приводит к идентификации с родителем того-же пола и, следовательно, к формированию суперэго. Нельзя ожидать, что маленькие дети, которые еще не прошли через бурю Эдипова периода, будут вести себя должным образом, потому что они еще не приобрели суперэго.

Сельма Фрейберг, детский психолог, чьи книги были популярны в 1950-х годах, приняла фрейдистскую историю социализации. Она использовала следующий анекдот, чтобы проиллюстрировать, как дети ведут себя в неопределённый период, когда они усвоили, что они не должны что-то делать, но не могут удержаться от этого.

Тридцатимесячная Джулия осталась на кухне одна, пока ее мать разговаривает по телефону. На столе стоит миска с яйцами. Джулия хочет приготовить яичницу-болтунью. ... Когда мать Джулии возвращается на кухню, она видит, что ее дочь весело шлепает яйца на линолеум и ругает себя за каждое разбитое яйцо: "Нет-нет-нет. Так нельзя делать! Нет-нет-нет. Так нельзя делать!".15

Фрайберг объяснила промах Джулии тем, что она еще не приобрела суперэго, вероятно, потому, что она еще не отождествила себя со своей матерью. Но посмотрите внимательно на то, что делала Джулия, когда ее мать вернулась и застала ее с яйцами: она делала яичницу-болтунью, и она кричала "Нет-нет-нет." Джулия подражала маме! Хотя мама и была недовольна.

Дело в том, что дети не могут научиться как себя вести, подражая своим родителям, потому что большинство вещей, которые, как они видят, делают их родители - пачкают, командуют другими людьми, управляют автомобилями, зажигают спички, приходят и уходят когда им заблагорассудится, и много других вещей, которые выглядят как развлечение для взрослых - запрещены детям, им это делать запрещено. С точки зрения ребенка, социализация в ранние годы состоит в основном из обучения тому, что ему нельзя вести себя как его родители.

В случае, если вам интересно, может ли имитация родителя того же пола работать лучше в менее сложном обществе, ответ - нет. В доиндустриальных обществах различие между приемлемым поведением взрослого и приемлемым поведением ребёнка, как правило, даже больше, чем в нашем. Например, в деревенских обществах на Полинезийских островах дети должны быть сдержанными и покорными по отношению к взрослым и говорить только тогда, когда к ними обращаются.16 Взрослые не ведут себя подобным образом ни когда  они общаются со своими детьми, ни при общении с другими взрослыми. Хотя полинезийские дети могут научиться искусству ткачества или рыбалки, наблюдая за своими родителями, они, таким образом, не могут научиться правилам социального поведения. В большинстве обществ дети, которые ведут себя как взрослые считаются наглыми.

Согласно самонадеянности воспитания, именно родители являются теми, кто передает культурные знания (включая язык) своим детям и готовят их к полноправному членству в обществе, в котором они проведут свою взрослую жизнь. Но дочь родителей - иммигрантов не учит местный язык и местные обычаи у своих родителей, сын богатых британских родителей слишком редко видит своих родителей, чтобы сделать такую теорию правдоподобной, а дети во многих других культурах, скорее всего, попадут в беду, если будут вести себя подобно своим родителям. Хотя все эти дети каким-то образом учатся вести себя так, как этого ожидает общество.

Самонадеянность воспитания основана на определенной модели семейной жизни: типичной североамериканской или европейской семье среднего класса. Исследователи социализации, как правило, не обращают внимания на семьи, в которых родители не говорят на местном языке, не изучают детей, которые ходят в интернаты или воспитываются гувернантками и нянями. Хотя антропологи и психологи работающие с пересекающимися культурами провели множество исследований методов воспитания детей в других обществах, исследователи социализации редко проверяют, применимы ли их теории к детям выросшим в этих обществах.

Конечно, некоторые вещи верны в каждом обществе. В любом обществе дети рождаются беспомощными и невежественными и им требуется забота старших. В каждом обществе дети должны изучать местный язык и обычаи, формировать работающие отношения с другими членами семьи. Они должны заучить, что в мире существуют правила и что они не могут делать то, что им хочется. Это обучение должно начинаться очень рано, в то время, когда они еще полностью зависят от своих взрослых сиделок.

Нет сомнений в том, что взрослые няньки играют важную роль в жизни ребенка. Именно от этих старших людей дети учат свой родной язык, имеют свой первый опыт в формировании и поддержании отношений и получают первые уроки о соблюдении правил. Но исследователи социализации идут дальше и притягивают другие заключения: то, что дети узнают в ранние годы об отношениях и правилах, задает шаблон для более поздних взаимоотношений и последующего следования правилам и, таким образом, определяет весь ход их жизни.

Раньше я тоже так думала. Я по-прежнему считаю, что дети должны учиться взаимоотношениям и правилам в раннем возрасте; также важно, чтобы они овладели языком. Но я больше не верю, что это раннее обучение, которое в нашем обществе обычно происходит дома, задает шаблон для того, что последует. Хотя само обучение служит определенной цели, содержание того, чему учатся дети, может не иметь отношения к миру за пределами их дома. Они могут отбросить его, когда выйдут на улицу так же легко, как дурацкий свитер, который мать заставила их одеть.