Храм Единства и его новаторская архитектура. Использование Райтом римских стен и убежище Талиесин
В конце 1905 года члены унитарианской общины Оук-парка обратились к Райту с просьбой о проектировании новой церкви взамен той, которая была разрушена в результате пожара, произошедшего несколькими месяцами ранее. Жена Райта преподавала в воскресной школе при церкви, а одним из клиентов Райта был член Конгрегации Чарльз Э. Робертс. Робертсу понравилась работа архитектора, и он также знал, что Райт, хотя и не был обычным прихожанином, вырос в унитарной вере. Райту был выдан заказ на проектирование.
Хотя к 1905 году монолитное бетонное строительство, безусловно, набирало обороты, в то время оно все еще было редкостью. Поскольку записи Райта исключают любые намеки на влияние извне на его выбор, стоит детально рассмотреть, почему архитектор решил построить храм единства, используя этот материал.
Райт запоем читал отраслевые журналы, чтобы быть в курсе новых разработок в области строительных технологий и материалов. Он знал о новаторской работе, проводимой с бетоном в других местах, особенно в соседнем штате Огайо. Как упоминалось ранее, наиболее заметным применением бетона до этого времени было здание Ingalls в Цинциннати, штат Огайо. Хотя дизайн небоскреба был едва ли смелым, он действительно представлял собой самый огромный скачок веры в материал и, очевидно, доказал Райту, что железобетон является подходящим строительным материалом для возведения конструкций в целом.
Рис 30 и 31. Храм Единства, построенный Райтом, вид снаружи и внутри, в Оак-парке Иллинойс. Многие полагают что это сооружение является первым построенным в стиле модерн
Строительство Храма Единства было не простым. Участок был узким и длинным, а тихая проселочная дорога, которая граничила с первой церковью, когда она была построена в 1871 году, теперь превратилась в оживленную улицу. Проповеди часто прерывались шумом от звона трамваев и гудками автомобильных клаксонов. Скромный бюджет храма также был проблемой: $40,000 (примерно $800,000 в сегодняшних долларах с поправкой на инфляцию). И эти ограниченные средства были выделены не только на строительство здания, но и на мебель и витражи, которые Райт также должен был спроектировать. Многие близлежащие дома стоили дороже. То, что он смог сделать так много, и в пределах таких скромных средств, является еще одним замечательным отличием храма и данью изобретательности Райта.
Райт принял заказ всего через несколько недель после возвращения из Японии, где он провел некоторое время, изучая великолепные мавзолеи двух сегунов Токугава в городе Никко. Эти храмовые гробницы имели форму пола в стиле гонген, двудольный дизайн, который отделял главное святилище от зала поклонения через своего рода лоджию, называемую айномой. Райту понравилось такое расположение и он использовал аналогичный план этажа для Храма Единства, в то же время дополнив дизайн несколькими собственными отличительными штрихами.
Первым шагом стало создание сложных форм, в которые устанавливают арматуру до заливки бетоном. Деревянные формы были тщательно зашкурены и перевязаны, чтобы предотвратить все возможные недостатки, которые могли появится после затвердевания бетона. Чтобы снизить стоимость опалубки, единственным бетонным украшением был стилизованный дизайн Майя на верхней половине внешних колонн. Райт намеренно решил обнажить заполнитель на несущих стенах, что придало их поверхностям галечную текстуру. (Она было частично утрачена после реконструкции 1971 года, при которой был также восстановлен стареющий бетон). В отличие от домов Эдисона или здания Ingalls, внутренняя укладка бетона Храма Единства была более сложной, чем бетонные работы снаружи здания. Возможно, именно поэтому строительство храма заняло почти три года, а не один год, как планировалось первоначально.
После того, как бетон набрал прочность и опалубка была снята, Райт установил витражи и покрасил интерьер в приятные пастельные тона и, в качестве последнего штриха, принес свои, изготовленные на заказ, деревянные стулья. Витражи были окрашены исключительно в земные тона: натуральный зеленый, желтый и коричневый. Менее удачными были визуально привлекательные, но очень неудобные кресла. (Церковь продала стулья через несколько лет, вероятно, по себестоимости. Неразумный шаг, так как каждый теперь стоит на аукционе тысячи долларов).
Когда Райт закончил Храм Единства в 1908 году, все согласились, что это было замечательное достижение, но мало кто мог предположить, что скромная церковь однажды станет иконой архитектуры двадцатого века.
Внешний вид храма имел строгий, торжественный вид и не давал никакого намека на революционный характер здания. Войдя в лоджию на уровне улицы, в отличие от открытой айномы, посетитель должен был сделать ряд правых поворотов, чтобы добраться до часовни. Окольный характер входа напоминал молитвенные лабиринты и предполагал убежище от внешнего мира. Он также служил в качестве звукового барьера, чтобы свести к минимуму уличный шум. Кроме того, в отличие от айномы, лоджия была разделена на две части: одна направляла верующих в часовню, а другая вела посетителей в центр общины, дом единства. Поскольку входы в каждую секцию находились по разные стороны здания, люди, приходившие на одно мероприятие, никогда не встречали тех, кто приходил на другое. Чтобы еще больше снизить шум в часовне, Райт отказался от окон на нижних уровнях. Естественный солнечный свет проходил через витражи в потолке и окна верхнего уровня. Последние были глубоко утоплены за декоративными колоннами, что еще больше уменьшало любой нежелательный уличный грохот. Встроенные под потолочными окнами панели были окрашены в золото, которое мягко рассеивало другие цвета и создавало расслабляющий желтый свет придающий тепло интерьеру. Как и в "Доме в прериях", Райт взял острые угловатые узоры (обычно неприятные глазу) и расположил их таким хитроумным образом, что они стали составлять восхитительное целое. Хотя многие другие архитекторы пытались подражать этой угловой технике, ни один из них не сравнялся с мастерством Райта. Это был чистый гений.
Необычное использование пространства также отличало Храм Единства от других церквей того времени. Это было особенно заметно в часовне, где молящиеся сидели на двух приподнятых железобетонных ярусах с каждой стороны, лицом друг к другу через секцию пола, где сидения были расположены в стандартной манере перед кафедрой. Таким образом, ни один член собрания не находился более чем в сорока футах от кафедры, а превосходная акустика давала возможность чётко расслышать каждое слово служителя.
Поскольку Райт объединил новую эстетику с новым строительным материалом - железобетоном, храм единства считается многими историками архитектуры первым зданием в мире построенным в стиле модерн. Творческий дизайн Райта, творческое использование внутреннего пространства, и его вдумчивый и довольно оригинальные решения, в удовлетворении практических потребностей (снижение уровня шума, создание освещения и т. д.) сделали Храм Единства одним из первых важных архитектурных достижений нового века.
Посещение храма единства - это незабываемый опыт. И хотя ему не хватает величественного масштаба Пантеона, храм демонстрирует гармонию формы и цвета, которая редко сочетается в других зданиях. Чудесное гармоническое сочетание горизонтальной и вертикальной плоскостей стала визитной карточкой творчества Райта вплоть до его последних лет, когда из под его пера неожиданно возник и с равным мастерством утвердился криволинейный стиль.
Использование Райтом римских стен и его убежище Талиесин
После завершения строительства храма единства Фрэнк Ллойд Райт на несколько лет отошел от монолитного бетонного строительства, по крайней мере, при строительстве зданий полностью из железобетона. Хотя причина такого поворота неизвестна, вполне вероятно, что Райту, как и многим людям, не нравился цвет затвердевшего бетона. Несмотря на то, что его величайшие работы неразрывно связаны с этим материалом, он часто пробовал или предлагал способы чтобы скрыть его неприятно тусклый, размытый серый цвет. Открытые бетонные поверхности в интерьере здания могут быть окрашены, или же их неприглядный внешний вид может быть замаскирован правильным подбором освещения. Со внешними бетонными поверхностями всё гораздо сложнее. Это, возможно, одна из причин, почему Райт намеренно решил обнажить заполнитель на наружных стенах Храма Единства: он использовал подлинность настоящего камня против его искусственного связующего агента. В то время как он расширял использование бетона, в течение следующих двух десятилетий Райт в основном уменьшал площадь открытых бетонных наружных поверхностей в своих зданиях закрытием их декоративными украшениями.
Многое было написано о влиянии японцев и майя на работы Райта, но мало известно о воздействии на него инженеров Древнего Рима. В то время как стилистические влияния были преимущественно японскими или мезоамериканскими, инженерные методы, которые Райт использовал между 1905 и 1925 годами для строительства стен некоторых из его самых важных зданий, были чисто витрувианскими. То, что его биографы не обсуждали этот аспект его работы, говорит о том, что они долгое время полагались на записи самого архитектора в исследованиях работ, а Райт обходил эту сторону своего творчества молчанием. Нужно читать биографии Райта и его многочисленные статьи о своём творчестве осторожно и с изрядной долей скептицизма. Он писал, прежде всего, чтобы продвигать свои работы и создавать образ бескорыстного художника, торящего новый путь, который не связан и не обременен эстетикой прошлого. Поскольку он выступал против неоклассицизма в Школе изящных искусств, вряд ли бы он стал упоминать, что он успешно использует римские методы строительства бетонных стен для возведения некоторых из своих самых выдающихся сооружений. Если учесть, что Райт обладал обширной библиотекой, почти немыслимо, чтобы он не владел одним из нескольких английских переводов Витрувия "О архитектуре", доступных на тот момент.
Почему-то Райта привлекли римские кирпичи, более плоские и широкие, чем стандартные. Он использовал их в первый раз в своем проекте дома Уильяма Уинслоу (1894) в Ривер Форест, недалеко от Оук-парка. Дом Уинслоу был первым крупным заказом Райта после ухода от "Адлера и Салливана", а широкое здание с консольной крышей по праву считается прототипом его знаменитого "Дома в прериях". Райт использовал римскую кирпичную кладку в доме Уинслоу и с тех пор предпочитал ее стандартной кирпичной кладке вплоть до 1930-х годов, когда производство римского кирпича прекратилось из-за депрессии и отсутствия спроса. Возможно, более плоский профиль блоков в сочетании с тонкими линиями раствора, на которых настаивал Райт, придавал кладке более органичный вид, к которому он стремился. Иногда он тонко чередовал темные и светлые оттенки различных римских кирпичей на стене, что наводило на мысль о фактурном облике красного песчаника.
Римский метод строительства бетонной сердцевины стен из каменной кладки Райта появился позже, где-то на рубеже двадцатого века. Как уже описывалось в главе 3, римляне укладывали два ряда кирпичей высотой, возможно, в дюжину слоев в высоту на расстояние от одного до нескольких футов. Затем между рядами заливали бетон и его трамбовали. После этого на старые слои укладывали ещё два ряда кирпичей, и между ними снова заливали бетон; процесс продолжался до достижения желаемой высоты стены. Таким образом, кирпичи были надежно встроены в конструкцию стены. Процесс был не похож на современный метод - сперва построить бетонную стену и уже после этого добавлять облицовку тонкого кирпича для того чтобы скрыть бетонную поверхность. Время и выветривание могут разрушить облицовку кирпича, но при римском способе возведении стены, фактически невозможно отколоть кирпичи вделанные в бетонную римскую стену. В течение этого времени Райт несколько раз использовал облицованные кирпичом стены. В 1904 году он окружил офисное здание Ларкина (его первый крупный коммерческий заказ) по периметру бетонной стеной, покрытой кирпичной облицовкой, конечная точка на каждом конце стены заканчивалась большим кирпичным столбом. Дом Ларкина был снесен в 1950 году, но одна часть стены по периметру всё ещё стоит. Практически исчезла вся кирпичная облицовка бетонной стены (восстановлен единственный сохранившийся сложенный из кирпича столб). Даже если сборщики утиля, ищущие поживы, сняли часть облицовочного кирпича, для решения этой задачи не потребовалось особых усилий: известковый раствор с возрастом сильно разрушается, особенно если он используется в качестве клея для вертикальных поверхностей. Райт, вероятно, принял этот недостаток к сведению и поэтому предпочел римскую кладку - встроенные в кирпич бетонные стены.
Изначально Райт использовал римские стены для своих более поздних творений "Дом в прериях" и самом заметном образце - знаменитом доме Фредерика К. Роби (1906) в районе Гайд-парка в Чикаго. Единственным отличием римских стен Райта от стен его древних предшественников была вертикальная вставка стальной арматуры в бетонное ядро. Райт, без сомнения, любил эти каменные бетонные стены по той же причине, что и римляне: эта технология позволяла возводить толстую стену при меньшей стоимости, чем чисто кирпичную той же толщины. Удовлетворенный результатами использования римских стен для домов, он адаптировал их для своих более амбициозных зданий.
Вскоре после того, как в 1910 году на выставке Райт представлял Universal Portland Cement Company, он оставил жену и детей и отправился в Европу в сопровождении своей любовницы Марты "Мамы" Бортвик Чейни, жены одного из его клиентов. Большую часть времени он провел в Европе, готовя вместе с немецким издателем богато иллюстрированную монографию о своей работе. Чтобы скрыть тот факт, что это была книга тщеславия, Райт взял на себя издательские расходы, заплатив огромную плату за право распространения этой книги в Америке. Названная "Ausgefuhrte Bauten und Entwurfe von Frank Lloyd Wright" ("Исследование и строительство зданий Фрэнка Ллойда Райта"), она значительно укрепила репутацию Райта в Европе. Книга оказала глубокое влияние на новое поколение архитекторов континента, включая Ле Корбюзье, Вальтера Гропиуса и Ричарда Нейтру.
В конце концов пресса узнала о романе Райта и Чейни (первоначально он держался в секрете стесняющимися членами семьи) и разразился грандиозный скандал. В результате пострадала репутация Райта и некогда процветающая архитектурная фирма. Он вернулся в Соединенные Штаты и подстроил примирение со своей женой, тайно строя большой дом в сельской местности Висконсина недалеко от города Спринг-Грин для себя и Чейни. Он назвал дом Талиесин, уэльское слово обозначающее "сияющая вершина", а также имя известного кельтского барда. Естественно, поместье находится на вершине холма с видом на красивую зеленую долину. Газеты узнали о строительстве Райтом "любовного гнездышка", и разразился очередной скандал, снова запятнавший репутацию архитектора и отвернувший от него много потенциальных клиентов. Райт переехал в Талиесин с Чейни и просто проигнорировал протесты моралистов.
Поместье Талиесин было больше, чем любой из домов, спроектированных Райтом ранее. Он хотел, чтобы это была не только резиденция, но и современное рабочее место, где он и его ученики могли черпать вдохновение из пасторального окружения. Райт спроектировал поместье, включив в него офисы, конференц-залы, небольшой театр и большую чертёжную студию, где дюжина или более архитекторов могли работать над проектами и чертежами под его руководством. При строительстве использовались местные древесина и известняк. За два года до постройки Талиесина Райт написал статью, в которой изложил свои формулировки "органической архитектуры". Короче говоря, принципы органического стиля Райта требовали, чтобы дизайн здания и строительные материалы соответствовали месту его расположения. Должны использоваться только природные цвета, а само сооружение должно обладать "духовной чистотой". Конечно, Райт не стеснялся раздвигать эти несколько расплывчатые границы, но прекрасный Талиесин полностью соответствовал всем элементам органической архитектуры. Казалось, он сливался с окружающей обстановкой, словно скалистый выступ холма, на котором он находится. Талиесин дважды горел, но каждый раз быстро восстанавливался. Как и во всех его резиденциях, Райт никогда не мог воздержаться от улучшения, реконструкции или нового решения пространства. Талиесин также служил испытательным стендом для многих его дизайнерских экспериментов. Пока Райт жил в Талиесине, поместье никогда не было по-настоящему закончено, а всегда находилось в состоянии превращения. Становясь тем, что видел в нём Райт в текущий момент.
Между 1913 и 1923 годами Райт был занят и финансово обеспечен двумя крупными заказами (архитектор, как и его отец, был печально известным расточителем): Midway Gardens в Чикаго и Imperial Hotel в Токио, Япония. Оба они будут иметь поразительное стилистическое сходство и будут включать бетонные римские стены Райта и украшения из монолитного бетона.
Первый проект - Midway Gardens - был крупным развлекательным комплексом в Чикаго, который имел размеры небольшого городского квартала и включал в себя рестораны, пивной сад, большой коктейль-лаундж и концертную площадку для биг-бэндов или ансамблей исполняющих польку во время проведения Октоберфеста. Проект Midway Gardens был получен Райтом в 1913 году и пришелся на отчаянное время в карьере архитектора. Из-за скандалов, которые возникли из-за его бурной семейной жизни, в том году Райт получил только два других заказа: один на дом, другой на небольшой склад. К счастью, проект "Midway Gardens - сады на полпути" был самым крупным и прибыльным ассигнованием, которое он когда-либо получал.
Сады окружала высокая прямоугольная кирпичная стена с железобетонным сердечником. Странные, консольные бетонные здания с планом этажа, описывающим крест, занимали каждый конец прямоугольника и смутно наводили на мысль об одном из домов Райта в прерии. Третье здание, самое большое, располагалось в центре комплекса, с дворами по каждой стороне. Над каждым углом этого центрального здания возвышались четыре очень странных на вид башни, увенчанные крестообразными выступами, которые, казалось, служили для какой-то технологической цели, типа передающих антенн, но на самом деле были просто декоративными эффектами. Входя в Midway Gardens, посетитель сталкивался с буйной мешаниной украшений, которые носили следы влияния культуры Майя, кубизма и Востока, а также статуи "духов", вырезанные Альфонсо Яннелли, которые лучше всего можно было бы описать как "до-Арт Деко". Преобладающим стилистическим влиянием на сады является влияние Майя, что особенно ярко проявилось в прямоугольной планировке двора и сооружений, а также в литых бетонных украшениях, украшавших интерьеры, экстерьеры и открытые пространства зданий. Действительно, трудно было найти место, которое не было бы украшено монолитным бетоном, похожим на лепной камень. Поскольку большинство современных наблюдателей еще не были знакомы с мезоамериканским влиянием в работах Райта, они предположили, что сады являются творением в стиле кубизма. Это был один из самых ярких железобетонных строительных проектов, которые видел мир того времени.
Хотя многие люди, особенно Райт, считали, что архитектура - это очень серьезный бизнес, должно быть, было по крайней мере несколько далеко смотрящих людей, которые обратили внимание на один очевидный факт выделяющийся в "Садах": работа с бетоном могла стать удовольствием. Не наняв сотни каменщиков и скульпторов по ужасающей цене, Райт не смог бы создать сады Мидуэй, если бы не особые качества бетона. Несколько лет спустя в Нэшвилле, штат Теннесси, полномасштабная копия Парфенона будет построена из бетона при использовании всего лишь малой толики от той рабочей силы, времени и соответствующих затрат, которые потребовались для возведения оригинала. Хотите угрюмую церковь? Языческий храм? Дворец Майя? Бетон позволяет вам построить почти все, что вы пожелаете, причём дёшево.
Проект Мидуэй Гарденс был несомненным триумфом Райта. Около двухсот тысяч человек побывали там в течение трех месяцев с момента открытия, и комплекс быстро окупил затраты на его строительство.
К сожалению, Сухой закон сделал саму идею Мидуэй Гарденс бесполезной. Через пятнадцать лет после объявленного открытия в 1914 году великолепные сады были снесены, а обломки были использованы для создания волнореза в озере Мичиган. Райт испытал мрачное удовлетворение, узнав, что у подрядчика, выигравшего тендер на снос комплекса, возникли убытки при проведении демонтажа. По-видимому, крепкие римские стены было чрезвычайно трудно снести.
Однако, ничто из этого не имело значения в 1914 году. Хотя проект садов, безусловно, восстановил финансовое состояние Райта, влияние проекта на архитектора вышло за рамки финансовых и карьерных соображений: проект, в некотором смысле, спас ему жизнь.
15 августа 1914 года, в то время как Райт наблюдал за финишной отделкой в Мидуэй-Гарденс, который официально открылся шесть недель назад, Чейни принимала у себя одиннадцатилетнего сына Джона и девятилетнюю дочь Марту. (Чета Чейни полюбовно развелась, и матери были даны права на посещение детей). После того, как подали обед в столовой, один из слуг Райта, Джулиан Карлтон, который в последнее время вёл себя странно, разбрызгал бензин вокруг входов в здания. Вооружившись топором, он вошел в столовую и убил Чейни и ее детей, затем поджег бензин и встал рядом с дверью в соседней комнате. Когда рабочие и гости начали выпрыгивать из окон, у некоторых одежда была охвачена пламенем, Карлтон рубил их топором. Всего Карлтон убил семь человек и тяжело ранил еще двоих. Талиесин сгорел дотла. Карлтон пытался покончить жизнь самоубийством, проглотив соляную кислоту, но лишь сжёг слизистую оболочку горла и желудка и был взят под стражу. Находясь в тюрьме, он объявил голодовку и умер несколько недель спустя.
Хотя Райт был подавлен этими убийствами, он заглушал горе работой и вскоре после похорон начал восстанавливать Талиесин. В 1916 году, вскоре после завершения Талиесина II, хотя ни одно место, где жил Райт, нельзя было назвать "завершенным", для него пришёл еще один важный контракт: контракт на отель "Империал" в Токио, Япония.