Главный отличительный признак
Мы снова возвращаемся к самой Индии [1].Там буддизм во всех его формах в течение первого тысячелетия нашей эры шаг за шагом оттеснялся назад и в конце концов был почти полностью уничтожен. В Южной Индии он уступил место джайнизму. Это может быть, как указывалось ранее, соотнесено с высокоорганизованной общинной организацией данного исповедания. Тем не менее, джайнизм, в пределах области своего распространения, также увял, в конце концов сведенный к городам Вест-Индии, где он все ещё существует и сегодня.
Это поле было завоевано индуизмом с брахманами на его вершине. Почти очевидно, что восстановление индуизма происходило из Кашмира, классической страны магической науки Атхарва-Веды, как и учения Махаяны. В стране его происхождения на ход возрождения указывает хотя бы санскритская речь, которая, конечно, ни в коей мере не развивалась просто параллельно возрождению брахманизма. В действительности же брахманство, как мы видели, никогда не исчезало [2].
Брахманы лишь изредка вытеснялись неортодоксальными конфессиями спасения. Этот процесс имел чисто внешние основания. Джайнский тиртханкара и буддистский ахрат не совершали никаких обрядов. Миряне же требовали культа, равно как и определенных представителей такового. В общем, это могло быть достигнуто, когда в этом была необходимость, только монахами, которые отказались от медитации и учения, или обученными брахманами, которые подчинились неортодоксальной сотериологии и которые, однако, следили за обрядами для мирян и присваивали себе храмовые пребенды. Поэтому брахманы обычно служили джайнам в качестве храмовых жрецов, как мы видели, а во многих буддийских общинах брахманы также выполняли функцию Тина. Кроме того, кастовый орден действительно ослабил свою власть, и большие участки его нынешней территории были завоеваны только после его восстановления.
Однако кастовый порядок никогда по-настоящему не исчезал на территории своего древнего североиндийского владычества. Буддизм, в частности, его игнорировал, но не нападал на него. В индийских литературных или монументальных источниках не было ни одной эпохи, в котором кастовый порядок бы не практиковался. Однако когда власть гильдий в городах стала преобладать, особенно под влиянием буддизма, начал развиваться подлинный идеал "государства всеобщего благоденствия". Условия, которые относятся к ранее упомянутому описанию в "Веллала-Чарите" конфликте между королем Веллала-Сеной и бенгальским торговцем короля, у которого был запрошен военный займ, также относятся к общей неортодоксальной концепции, согласно которой Дхарма короля заключается не в ведении войны, а в заботе о благосостоянии подданных.Это застенчивое начало концепции городской буржуазии, отрешенное от кастовой организации, соответствует подобным же застенчивым началам учения о первобытном статусном состоянии, что приводит к совершенно неиндуистской мысли об изначальном равенстве и пацифистском золотом веке людей.
Растущая княжеская власть стремилась одновременно сковать буддистскую плебейскую иерократию, которая развивалась, как мы видели, в Цейлоне и Бирме, а также в североиндийских Штатах, и освободиться от плутократии городской буржуазии. Они (князья) возродили связи с брахманическими интеллектуальными слоями и кастовой организацией в противовес древнему буддийскому монашеству и гильдиям и завершили частичное принятие сначала Махаяны, а затем чистого, ритуального, ортодоксального брахманизма. Как свидетельствуют письменные источники повсюду, власть царей была решающей для восстановления новой ортодоксии [4]. Через внешнюю и внутреннюю реорганизацию Брахманическая иерократия завершила этот процесс, который проявляется в классической форме, особенно в Бенгалии, при династии Сена.
Действительно, брахманы, как мы уже видели, никогда не исчезали. Однако, поскольку они не приняли буддийских монашеских правил, они были подавлены в субальтернальной ситуации ритуальных храмовых священников. В общем, со времен Ашоки (примерно в четвертом веке) и примерно через 300 лет после Рождества Христова лишь изредка какое-либо учреждение, согласно надписям, оказывалось благоприятным для брахманов. Намерение брахманов, как благородного светского жречества, стало больше всего на свете освобождаться от своего положения подчиненных общине монахов, что также имело место в Махаянизме, тем более что он развивался вопреки брахманической традиции. С точки зрения брахманов, это было странное состояние в социальной системе индуизма.
Реставрация происходила с упадком неортодоксальных интеллектуальных сотериологий, с одной стороны, в стереотипизации кастового ритуализма, а именно в том виде, в каком он предстает в юридических книгах первого века нашего времени. С другой стороны, восстановление произошло в распространении древних классических индуистских сект, относящихся к эпохе предшествующих великих царств. И действительно, это происходило с помощью тех же средств, которым неортодоксальные общины были обязаны своим успехом: организованного профессионального монашества [5].
Именно к этим сектам мы сейчас и обращаемся. Даже их возвышение означает отход от сотериологических интересов древних интеллектуальных слоев, отступивших во времена кшатриев, и развитие той религии, которая была адекватна плебейским, аллитерационным слоям, с которыми Брахманство должно было считаться только как с постоянными клиентами. "Раджпуты" в действительности отличались от древних кшатриев, их тезок.
В буквальном смысле восстановление брахманизма проявилось в последних изданиях эпоса. На практике, однако, это проявилось как миссия, в расцвете литературы Пураны. Окончательные издания эпоса это произведения выдающихся редакторов-брахманов. Совсем наоборот обстоит дело с Пуранами. Это были уже не древние, ученые, выдающиеся семьи брахманов, которые составляли этот эпос; по-видимому этот материал составляли древние поэты-барды. Он был принят храмовыми священниками и странствующими монахами (о которых далее пойдет речь) эклектически организованным и содержащим священное учение отдельных сект; однако эпос, прежде всего Махабхарата, все ещё был своего рода межконфессиональной, этической парадигмой. И как таковая она была признана всеми великими сектами.
Оставляя в стороне на данный момент конкретных сектантских богов и конкретные священные предметы сектантской религии, мы уже находим в эпосах широко развитые типы официально принятых колдовских и анимистических практик. Симпатическое и символическое колдовство, которое приближается к фетишизму, духи священных рек (особенно Ганга), прудов и гор, совершенно исключительно развитые словесные формулы и указательная магия, а после введения письменности в традицию появляется и письменная магия. Все эти элементы стоят рядом с поклонением древним ведическим богам и увеличением числа разнообразных божеств и духовно понимаемых абстракций [7]. Поклонение предкам жрецов и коровам стояло рядом друг с другом, как показал Гопкинс. Это продолжается и в современном фольклоре.
Со времени развития великих царств появилось характерное патриархальное развитие, которого требует от своих подданных родовая бюрократия. В последних разделах эпоса царь уже является своего рода земным богом для своего народа, несмотря на непревзойденный подъем могущества брахманов. Эта Брахманская сила была несколько иной и существенно большей, чем в древних Брахманических писаниях. Было прочно утверждено патриархальное место старейшин после смерти старшего сына . Несомненно, что именно благодаря этому учению новый брахманизм прежде всего стал опорой царской власти. Ибо буддизм, несмотря на все его развитие, был все же менее патриархально ориентирован. Таким образом, патриархальная власть, несмотря на её неспособность следовать курсом, сходным с китайским, в конечном счете была ответственна за разделение высшей власти - оба аспекта которой оставались ортодоксальными - и, прежде всего, за влиятельное положение аскетов и гуру, о которых мы ещё скажем.
Также были расширены святые ценности. В дополнение к героическому небу Индры и высокому Вселенскому небу Брахмы, окончательному погружению в единство Брахмы, в эпосе, а также в древней народной вере, встречается что души добрых людей будут преобразованы в звезды. Кроме того, теперь сектами предлагались различные комбинации индуистских элементов. Они частично содержатся в более поздних изданиях "Махабхараты", в которых брахманы, по-видимому, пытались достичь своего рода уравновешенности и приспособленности к сектам; они содержатся, в частности, в Пуранах, которые были исключительно сектантскими катехизисами.
Подобно мудрёным переписанным разделам эпоса, которые в своих последних изданиях уже развиваются в этот жанр литературы, так и Пураны, прежде всего Бхагавата-Пурана, даже сейчас является объектом декламации для широкой индуистской публики. Что же это были за новые элементы содержания? Есть два новых личных Бога - сами по себе древние, но наконец - то в рамках официальной интеллектуальной культуры впервые обретшие влияние - Вишну и Шиву [8]. Есть некоторые новые святые ценности. Наконец, в построении иерархической организации секты проявилось развитие средневекового и современного индуизма. Теперь мы обратимся к святым ценностям.
Древняя, культивируемая, интеллектуальная сотериология, как мы видели, игнорировала и запрещала все оргиастические-экстатические и эмоциональные элементы вместе с соответствующими магическими практиками, принадлежащими к первоначальной народной вере. Ниже уровня тех, кто искал Брахманического гнозиса, существовал презренный субстрат сомнительных магов, озабоченных проблемой народной религиозности. Однако в интересах своего властного положения брахманы не могли полностью игнорировать влияние этой магии и необходимость её рационализации, как это уже было сделано в Атхаравведе с её уступками неклассическим магам. В записанной тантре [9] магический народный экстаз вошел в Брахманическую литературу, и многие писатели тантры рассматривали его как "пятую веду". В то время как в Индии, как и на Западе, систематическая рационализация магического искусства, а именно алхимия и нервная физиология для экстатических целей, сформировали предвосхищения рациональной эмпирической науки, мы не можем здесь сделать какие-либо дальнейшие заключения.
Тантрическая магия изначально была формой оргиастического экстаза, вызываемого через общее потворство пяти нукаров, в более поздней терминологии называвшейся "священным кругом" (пуруабхишака), пять вещей, начинающихся с буквы" М": мадья, алкоголь; мамса, мясо; матсья, рыба; майтхура, половой акт; мудра, священные жесты пальцев (предположительно изначальный язык жестов). Самым важным был алкоголь, связанный с сексуальными оргиями [10], а затем, помимо заключительной трапезы, кровавая жертва. Целью оргии, несомненно, было экстатическое обожествление себя в магических целях. Тот, кто овладел Богом, Бхайравой или Вирой, обладает магической силой. Он был соединен с женской созидательной силой Шакти, которая позже появляется под именами Лакшми, Дурга, Деви, Кали Сана и т. д., и представлена обнаженной женщиной, которая ест мясо и пьёт вино (Бхайрави или Найика).
В некоторых своих формах этот культ был определенно древним. Как и везде, здесь оргия как форма священного поиска низших слоев, особенно дравидов, сохранялась в течение длительного времени, особенно в Южной Индии, где брахманический кастовый порядок развился лишь поздние периоды времени. Праздник Джаганнатха в Пари был событием вплоть до самого порога настоящего времени, когда все касты ещё ели вместе. Низшие касты, например Парайцы и несколько более высокие Веллалары в Южной Индии, имели особые права в знаменитых храмах древних, оргиастически почитаемых божеств. Многочисленные напоминания сохранились с тех времен, когда высшие касты также почитали этих божеств. Даже очень энергичная моральная политика англичан была способна лишь с трудом сдерживать сексуальные оргии и по крайней мере подавлять их публичные проявления.
Символом древнего духа плодородия, с которым гомеопатически были связаны сексуальные оргии, был здесь, как и везде в мире, фаллос (Лингам, фактически сочетание мужских и женских половых органов). Во всей Индии его нет почти ни в одной деревне. Веды высмеивают этот культ как дурной обычай обездоленных. И сам по себе этот оргиастизм нас здесь не интересует [11].
Более важным для нас является только его несомненно древнее и непрерывное существование; все без исключения важные индуистские секты в своей психологической особенности представляют собой часто обширную сублимацию универсально рассеянного, оргиастического святого поиска Брахманическими или не-Брахманическими мистагогами (от греческого: μυσταγωγγ, mystagogos, "человек, который посвящает в тайны") - это человек, который посвящает других в мистические верования, а также воспитатель или человек, обладающий знанием священных тайн системы верований). В Южной Индии процесс такого смешивания всё еще можно увидеть в его остатках, потому что это смешение полностью не произошло. Некоторые из низших каст ремесленников царей-переселенцев сопротивляются режиму брахманов и, таким образом, происходит раскол Валан-Гаев (Дакшиначар) и Идан-Гаев (Вамачар) - каст "правой" и "левой" руки. Последние сохраняют своих собственных жрецов и свой древний оргиастизм; первые приспосабливаются к Брахманскому порядку [12]. Культ тех, кто считался истинно ортодоксальными кастами "правой руки", скрывал оргиастику и особенно кровавые жертвоприношения. Вместо этого используется рис.
В ходе слияния древние женские духи плодородия были впервые возведены в ранг жён Брахманических богов. Особой божественной формой, иллюстрирующей этот процесс, является древний ведический бог плодородия [13], Шива (Ведический Рудра). Рядом с ним стоял Вишну - бог солнца и плодородия. Женские демоны плодородия были поставлены рядом с одним из трех ортодоксальных богов или, лучше сказать, подчинены им. Так, например, Лакшми была расположена рядом с Вишну, Парвати - с Шивой, Сарасвати (как покровительница прекрасной музыки и письма) - с Брахмой. За ним последовали другие богини. Древние легенды, которые во многом напоминают эллинские мифы, доказывают, что были получены апотропейные или, наоборот, гомеопатические оргиастические ритуалы. Многие боги и, прежде всего, богини, даже не представленные в античной литературе, теперь предстают как "ортодоксальные". Этот процесс проявляется по всей Индии, и Пураны являются его литературным выражением. Основательно эклектичные с точки зрения философии, они пытаются опоясать и расширить сектантские доктрины космологически.
Движущий мотив брахманов в этом процессе включения и приспособления был отчасти весьма грубо материальным. Они хотели защитить множество предбендов и дополнительных сборов, которые были доступны, если кто-то принимал служение этих неискоренимых народных божеств. Кроме того, существовала сила соперничества против могущественных спасительных конфессий джайнизма и буддизма, которые сумели сесть в седло только благодаря адаптации к народной традиции. Формальный метод приема состоял в следующем: народный демон или Бог отождествлялся непосредственно с индуистом или - если речь шла о животном культе - его воплощением. В этом отношении, по существу, речь шла о богах плодородия - Шиве и Вишну. Это были божества, которые, действительно, сами имели оргиастические элементы в своем культовом прошлом. Однако эти культы были по возможности смягчены в интерпретации ортодоксальным вегетарианством, алкогольным и сексуальным воздержанием. Мы не будем вдаваться в подробности процесса приспособления брахманизма к народной религии, равно как и широко распространенного культа духов змеи и солнца [14]. Здесь мы рассмотрим только наиболее важные явления.
Решающую форму классического, но ортодоксального Брахманического приема поклонения женским богиням плодородия иллюстрирует обычно определяемая секта "Сакта". Важные части фантастической, магической и эзотерической литературы, значение которых для буддизма мы уже рассмотрели, сформировали его литературное выражение. Религиозно-философское связующее звено для тех брахманов, которые стремились рационализировать тантризм и тем самым служить популярным Шакти-богиням, было найдено в учении санкхья-философии Пракрити и в Веданте о Майе, которую они понимали монистически как изначальный материал, или дуалистически как женское начало в противоположность мужественности, представленное через Брахму как твореца мира.
Эта религиозная философия имеет в целом такой второстепенный характер, что мы можем полностью игнорировать её, хотя она могла бы сыграть свою роль в создании точной науки. Интеллектуальная одухотворенность оргий развилась в медитативное поклонение священному кругу (вместо женских половых органов). Городской Сакта-культ также развился в поклонение обнаженной женщине как представительнице культа богини. С алкогольными и сексуальными оргиями народного культа часто была связана особая Сакта-сокращенная форма кровавого жертвоприношения, Пуджа-первоначально и до порога настоящего времени человеческая жертва и мясная оргия. Подобные культы, отрицательно влияющие на рационализацию поведения, встречаются также в восточной части Северной Индии (Бихар и Бенгалия), где они связаны со средним классом. Такова была каста Кайастов (писцов), которая долгое время была преимущественно тантристской. Выдающиеся слои брахманизма всегда оставались далеки от этого места обитания, хотя им тоже приходилось искать связи с народными культами. Были обнаружены различные стадии криптоэротической сублимации на пути к аскетическому обращению сексуального оргиастизма.