Смерть Третьего Интернационала (1943)
Вышеизложенная критика коммунистических принципов и тактики была направлена прежде всего против философии и тактики коммунистов, сформулированных во время ноябрьской революции 1917 года и в последующие годы. Многие из этих критических замечаний продолжали действовать и в начале сороковых годов. Некоторые из них, с другой стороны, должны были быть изменены в результате модификаций, которые произошли в 20-х и 30-х годах в теориях и практике коммунистов как в России, так и в других странах.
Смещение акцента с мировой революции. Большинство изменений в коммунистической тактике было связано с изменившимся отношением коммунистов в России и в других странах к ближайшим возможностям мировой революции. Во время русской революции Ленин и коммунистические лидеры чувствовали, что создание республики будет сигналом для революционных вспышек в других странах. Сомневаясь в возможности успешно защитить революцию в России изнутри или извне, если она не распространится на промышленно развитые страны, Ленин и другие считали первостепенной задачей Коммунистического Интернационала создание благодатной почвы для вооруженного восстания за пределами России и установление диктатуры пролетариата. Чтобы подготовить почву, необходимо было бы создать отдельные коммунистические партии и экономические группы в капиталистических странах под руководством Центрального комитета Коминтерна со штаб-квартирой в Москве и сделать эти партии острием восстания, когда придет время.
Результатом стала организация коммунистических партий и контролируемых коммунистами профсоюзов в каждой стране, а также раскол рабочих классов этих стран на враждующие фракции по линии, обсуждавшейся ранее.
Мировая революция, однако, не осуществилась. Советские республики были созданы в Венгрии и Баварии, но их коммунистические правительства вскоре были разгромлены. Вместо этого фашистские движения возникли в Италии и Венгрии в начале двадцатых годов, а коммунистические движения потеряли силу во многих европейских странах.
В результате российские коммунисты все чаще приходили к выводу, что им следует сосредоточить все свои усилия на строительстве коммунизма в России, а не на разжигании коммунистических революций в других странах. Внутри советских республик, как мы видели, спор о коммунистической революционной политике достиг своего апогея с изгнанием из России Троцкого, сторонника "перманентной революции", и восхождением Сталина на пост бесспорного главы российской диктатуры.
С изгнанием Троцкого закончилась первая фаза Коммунистического Интернационала как организации, посвященной мировой революции. С 1928 года и до прихода к власти Гитлера Коминтерн, по словам историка движения Франца Боркенау, прошел через второй этап, который был использован советскими руководителями России для оказания им помощи в победе в борьбе за достижения во внутренней политике.
На этом этапе предполагаемая опасность империалистической агрессии со стороны Великобритании, Франции, США и других стран транслировалась коммунистическими партиями. Этот страх, заявил Боркенау, "по существу, принадлежал атмосфере, которую российские правители считали пригодной для выполнения первого пятилетнего плана, для уничтожения всякой оппозиции, особенно оппозиции правого крыла, и для установления полностью тоталитарного режима. Коминтерн в эти годы, как это часто бывает с 1923 года, стал инструментом не столько российской внешней политики, сколько господствующей русской фракции в ее борьбе с другими фракциями" (Franz Borkenau, World Communism—a History of the Communist International, pp. 387-8).
С наступлением тридцатых годов, однако, наступил триумф Гитлера, подъем фашизма в Австрии, фашистские течения в Испании и угроза нацизма по всей Европе, с ее серьезной угрозой агрессивной войны со стороны фашистских государств против Советской России.
Российское руководство решило, что необходимо что-то предпринять для предотвращения этой опасности, и что Коминтерн и различные коммунистические партии во всем мире должны быть использованы в полной мере не для мировой революции или для внутреннего российского политического контроля, а для борьбы с фашизмом и угрозой войны в результате нацистской агрессии.
Съезд Коминтерна в 1935 году. Единый фронт против войны и фашизма. В августе 1935 года в Москве состоялся седьмой Конгресс Коминтерна. На этом съезде была пересмотрена вся система коммунистической тактики. Конгресс заявил об опасности фашистского и нацистского контроля. Он осудил некоторые фракции в Интернационале, которые,"переоценивая степень революционизации масс, создавая иллюзию того, что путь к фашизму уже прегражден, в то время как фашистское движение продолжает расти, фактически способствовали пассивности по отношению к фашизму". Он также осудил их за "принятие стереотипных тактик и лозунгов для всех стран без учета особенностей конкретной ситуации в каждой конкретной стране" (Resolutions of the Communist International, Seventh Congress, 1935, p. 36).
Исходя из мирового положения, он предложил коммунистам всего мира объединить свои силы в войне против фашизма с другими рабочими и коммунистическими группами. Георгий Димитров, секретарь Коминтерна, на этом конгрессе, разъясняя позицию Интернационала, заявил:
"Мы, коммунисты, имеем иные конечные цели, чем эти партии [другие партии, борющиеся против фашизма], но в борьбе за свои цели мы готовы совместно бороться за любые ближайшие задачи, которые при их реализации ослабят позиции фашизма и укрепят позиции пролетариата".
"Мы готовы все это сделать, потому что в странах буржуазной демократии мы хотим преградить дорогу реакции и наступлению капитала и фашизма, предотвратить отмену буржуазно-демократических свобод, предотвратить террористическую месть фашизма пролетариату, революционной части крестьян и интеллигенции, спасти молодое поколение от физического и духовного вырождения" (там же, р.7).
Таким образом, съезд поставил перед коммунистическими партиями задачу в их странах попытаться создать единую массовую политическую партию и объединить социал-демократические партии или отдельные организации с коммунистическими партиями. В то же время, согласно указаниям съезда, коммунисты должны непременно разъяснить рабочим, что такое единство возможно только при определенных условиях: при условии полной независимости от буржуазии и полного разрыва блока между социал-демократией и буржуазией, при условии, что прежде всего будет достигнуто единство действий, что будет признана необходимость революционного свержения господства буржуазии и установления диктатуры пролетариата в форме Советов, отвергнуть поддержку собственной буржуазии в империалистической войне, построить партию на основе демократического централизма, обеспечивающего единство воли и действия и проверенного опытом русских большевиков (курсив наш) (Resolutions of the Communist International Seventh Congress, p. 37).
Конечная цель пролетарской диктатуры. Резолюции также ясно показали, что если непосредственная задача предполагаемых Объединенных фронтов состояла в борьбе с фашизмом, то более далеко идущая цель состояла в том, чтобы поставить коммунистов в руководящее положение среди рабочих различных стран, чтобы они могли провести трудящихся через революционный кризис и к пролетарской диктатуре, когда капиталистическая система достигнет критической стадии.
"Создание единого фронта рабочего класса является решающим звеном в подготовке трудящихся к предстоящим великим сражениям второго круга пролетарской революции. Только сплочение пролетариата в единую массовую политическую партию обеспечит его победу в борьбе против фашизма и власти капитала, за диктатуру пролетариата и власть Советов".
"Победа революции", - заявил Сталин, - "никогда не приходит сама собой. Её нужно готовить и выигрывать. И только сильная Пролетарская революционная партия может подготовиться и одержать победу" (там же, р.39).
Предлагаемая тактика при кризисе капитализма. Съезд дал конкретные указания относительно путей и средств организации сопротивления фашизму и войне.
"Готовя рабочий класс к быстрым сдвигам в формах и методах борьбы по мере изменения обстоятельств [говорится в резолюции о борьбе с фашизмом], необходимо организовать, по мере роста движения, переход от обороны к наступлению на капитал, ориентируясь на организацию массовой политической стачки, в которой необходимо обеспечить участие главных профсоюзов страны" (курсив наш) (там же, р.27).
"В условиях политического кризиса, когда правящие классы уже не в состоянии справиться с мощным размахом массового движения, коммунисты должны выдвигать основные революционные лозунги (такие как, например, контроль над производством и банками, расформирование полиции и вытеснение ее вооруженной рабочей милицией и т. д.), которые направлены на дальнейшее расшатывание экономической и политической власти буржуазии и увеличение силы рабочего класса, на изоляцию партий компромисса, и которые приведут рабочие массы прямо к точке революционного захвата власти" (там же, р.30).
"Борьба за создание единого фронта [добавлено в резолюции] обязывает каждую коммунистическую партию вести непримиримую борьбу против любой тенденции замалчивать принципиальные различия между коммунизмом и реформизмом, а также против "иллюзии, что можно добиться социализма мирными, законными методами" (там же, р.37).
Что касается борьбы с войной, то для её предотвращения необходимо использовать все эффективные средства. Если, несмотря на противодействие единого фронта против войны, разразится новая империалистическая война, несмотря на все усилия рабочего класса предотвратить её, "коммунисты будут стремиться вести противников войны, организованных в борьбе за мир, к борьбе за превращение империалистической войны в гражданскую войну против фашистских зачинщиков войны, против буржуазии, за свержение капитализма" (там же, р.47).
После съезда 1935 года коммунисты вернулись из Москвы в свои страны с посланием объединенного фронта, предлагая оливковую ветвь социалистам (которых они ранее называли "социал-фашистами"), профсоюзам и различным прогрессивным группам и призывая создать объединенный фронт для противодействия фашистской агрессии ("Вместо классовой борьбы - сотрудничество с буржуазией [заявил Боркенау, описывая изменившееся отношение коммунистов, каким он его видел]. Вместо советской системы - восхваление демократии. Вместо интернационализма, национализма ... сотни ответственных коммунистических лидеров за несколько месяцев до этого осуждавшие всех как троцкистских предателей, которые говорили о сотрудничестве с социалистами и необходимости защиты демократии, теперь ни один из этих лидеров не восстал против перемен" (Borkenau, op. cit. р. 387).
Изменение Коммунистической тактики в Соединенных Штатах. В Соединенных Штатах в ходе кампании 1936 года, в ответ на изменение политики Коминтерна, Коммунистическая партия стремилась к союзу с социалистическими и прогрессивными группами, её представитель Эрл Браудер, заявлял, что, поскольку будущая социалистическая система поддерживалась лишь небольшим меньшинством населения, коммунисты считали своим "долгом приверженцев социализма объединиться со всеми прогрессистами, не готовыми к социализму, на основе такой платформы демократических и прогрессивных мер, которая будет гарантировать нашу страну от ужасов фашизма и войны, и сделает будущие социальные преобразования менее трудными и болезненными (Browder, The People's Front, p. 85). В то время как он публично не поддерживал кандидата от Демократической партии в президенты, Франклина Д. Рузвельта, Браудер заявил, что переизбрание Рузвельта будет "упреком худшим реакционерам" (там же, р.103). Вместо того, чтобы объявить капиталистическую демократию "обманом", как это сделал знаменосец партии в 1932 г (Foster, Toward Soviet America, p. 255). Браудер снова и снова утверждал, что коммунисты были горячими сторонниками демократии. "Это народное суеверие", - заявил он перед Национальным пресс-клубом (Speech of August 26, 1936; Browder, The People's Front, p. 209), - "что коммунисты антидемократичны. Это вытекает из вульгарного толкования нашего лозунга диктатуры пролетариата как средства перехода к социализму. Коммунисты не являются и никогда не были антидемократическими. Программа коммунистов осуществима только через максимально возможное расширение демократии и осуществление демократии в масштабах, о которых раньше в нашей стране и не мечтали".
Что касается насилия, Браудер утверждал, что "Коммунистическая партия не является и не была сторонником силы и насилия".
Два года спустя, на съезде Коммунистической партии в 1938 году, партия полностью пересмотрела свою Конституцию и далее сохранила верность демократическим принципам, заявив, что партия поддерживает достижения демократии и "защищает Конституцию Соединенных Штатов от реакционных врагов, которые разрушают демократию и все народные свободы". В то же время она обязалась стремиться к социализму "в соответствии с научными принципами, провозглашенными величайшими учителями человечества - Марксом, Энгельсом, Лениным и Сталиным, воплощенными в коммунистическом Интернационале".
В 1940 году, когда еще действовал пакт Молотова-Риббентропа, партия решительно выступала против поддержки демократической администрации и призывала народ "бороться с империалистической политикой и действиями президента... распространить войну и вовлечь в нее Соединенные Штаты" (New York Times, June 2, 1940). "Ни цента, ни ружья, ни человека", - гласила его платформа, - "для военных приготовлений и империалистической войны".
Однако после немецкого вторжения в Россию 22 июня 1941 года коммунисты Соединенных Штатов поддержали многих кандидатов от Демократической партии, которые поддерживали "президента Рузвельта и политику правительства по победе в войне".
Смерть Третьего Интернационала (1943). По мере развития Второй мировой войны российские коммунисты все больше убеждались в том, что продолжающееся существование Коммунистического Интернационала является камнем преткновения для советского правительства в его отношениях с другими правительствами, входящими в состав Организации Объединенных Наций. 22 мая 1943 года Президиум Коммунистического Интернационала предложил учредительным коммунистическим партиям распустить Коминтерн. Выдвигая это предложение, Президиум утверждал, что Интернационал изжил себя.
"Задолго до войны", - говорилось в заявлении президиума, - "становилось все более и более ясно, что при нарастании осложнений в международных отношениях различных стран любой международный центр столкнется с непреодолимыми препятствиями в решении проблем, стоящих перед движением в каждой отдельной стране.
"Глубокие различия исторических путей развития различных стран, различия в их характере и даже противоречия в их социальных порядках, различия в уровне и темпах их экономического и политического развития, различия, наконец, в степени сознательности и организованности рабочих обусловили различные проблемы, затрагивающие рабочий класс различных стран".