Ложные предположения коммунистов
В предыдущих главах мы описали подъем коммунизма, принципы и тактику, применявшиеся Коммунистической партией для достижения власти, экономические и социальные цели и достижения российского советского правительства с момента его рождения до начала сороковых годов. В эти дни коммунисты активно действовали во многих частях мира и, следуя "линии", установленной коммунистическим Интернационалом вплоть до распада этой организации в 1943 году, старались мобилизовать, где это было возможно, общественное мнение в пользу коммунистической теории и тактики.
Основная критика тактики, применявшейся коммунистами в странах за пределами России, основывалась на том, что, особенно в первые дни после Русской революции, члены коммунистических партий и их "попутчики" (Фраза " попутчики "в течение многих лет широко применялась к не членам коммунистических партий, которые добросовестно следовали "коммунистической линии", или, другими словами, которые изменили свои теории и тактику одновременно с изменениями, сделанными коммунистическими партиями в их странах) выступали за применение к западным странам тактики, приведшей к захвату власти большевиками в России. Ранние большевики, как уже указывалось, считали, что в то время как парламентские институты должны использоваться на ранних стадиях борьбы за власть, рабочее движение должно всегда помнить, что основные вопросы труда в рамках капиталистического строя "решаются силой, открытой борьбой, всеобщей забастовкой, восстанием пролетарских масс (The Theory and Practice of Leninism (British Communist Party edition), p. 23 see also text, pp. 371-73). Эта точка зрения была выражена Коммунистической партией Соединенных Штатов на ее первом съезде в 1919 году (Коммунистическая партия Соединенных Штатов в программе, принятой ею на первом съезде в Чикаго в начале сентября 1919 года, провозгласила, среди прочего: "Коммунистическая партия должна держать на переднем плане свой последовательный призыв к пролетарской революции, свержению капитализма и установлению диктатуры пролетариата. ... Участие в парламентских кампаниях, которое в общей борьбе пролетариата имеет второстепенное значение, имеет целью только революционную пропаганду. Парламентские представители Коммунистической партии не должны вводить или поддерживать реформаторские меры. Парламенты и политическая демократия должны использоваться для помощи в организации рабочего класса против капитализма, а представители в государственном парламенте должны последовательно разоблачать угнетающий классовый характер капиталистического государства, используя законодательный форум для толкования и подчеркивания классовой борьбы; они должны разъяснять, как парламентаризм и парламентская демократия обманывают рабочих. ... Бескомпромиссный характер классовой борьбы должен сохраняться при любых обстоятельствах. Коммунистическая партия, соответственно, в кампаниях и выборах, а также во всей своей другой деятельности не должна сотрудничать с группами или партиями, не приверженными революционной классовой борьбе, такими как Социалистическая партия, Рабочая партия, беспартийная Лига, Народный Совет, Лига муниципальной собственности и т.д. ... Коммунистическая партия должна участвовать в массовых забастовках не только для достижения непосредственных целей забастовки, но и для развития революционных последствий массовой забастовки. ... В массовых стачках в условиях концентрированного капитализма скрыто стремление к всеобщей массовой стачке, которая приобретает политический характер и проявляет импульс к диктатуре пролетариата" (The American Labor Year Book, 1919-20, p. 418) и была подтверждена в тридцатые годы кандидатом Коммунистической партии на пост президента Соединенных Штатов, Фостером, в заявлении, в котором он объявил: "во всех парламентских действиях Коммунистическая партия дает понять рабочим, что капиталистическая демократия это обман и что не должно быть никаких иллюзий о мирном захвате государства для рабочего класса. . . . Капиталисты никогда добровольно не откажутся от контроля над обществом и не откажутся от своей системы эксплуатации масс . . . их нельзя ни уговорить, ни купить, ни лишить власти. Верить в обратное было бы смертельным фатализмом, обезоруживающим и парализующим рабочих в их борьбе. Ни один правящий класс никогда не сдавался поднимающемуся классу подданных без последнего открытого боя. Для того чтобы положить конец капиталистическому строю, потребуется сознательный революционный акт огромных трудящихся масс, руководимых Коммунистической партией, то есть завоевание государственной власти, разрушение государственной машины, созданной господствующим классом, и организация Пролетарской Диктатуры. Уроки истории не допускают иного вывода" (Foster, Toward Soviet America, pp. 213, 255. В 1934 году Коммунистическая партия США на своем апрельском Национальном съезде вновь утверждала, что "центральной задачей партии является организация и руководство борьбой против наступления класса капиталистов, против развивающегося фашизма и угрозы империалистической войны, а также развитие этой борьбы на основе борьбы за непосредственные частичные требования рабочих во всеобщие классовые бои за свержение капиталистической диктатуры и установление советской власти ... только установление диктатуры пролетариата, советской власти и т. д., может освободить миллионы трудящихся от рабства и нищеты капиталистической системы" (The Communist, May 1934, pp. 443, 453).
Эта тактика, принятая коммунистами за пределами России, была подвергнута критике на том основании, что она базировалась в основном на ряде ложных предположений.
Ложные предположения коммунистов. 1. Русская тактика подходит западному миру. Одно из предположений, преобладавших в коммунистическом движении в 20-е годы, состояло в том, что тип тактики, который преуспел в России во время большевистской революции, скорее всего, преуспеет в странах западного мира. Однако революция в России произошла в стране, где престиж правящего класса был сильно ослаблен длительной и дорогостоящей войной и где этот класс показал свою полную неспособность управлять; где массы отчаянно нуждались в хлебе; там, где промышленность полностью развалилась, а промышленники остались без сил и руководства; где большинство населения было неграмотно и где политическая демократия была практически неизвестна; где солдаты стремились сложить оружие и вернуться в свои дома; и где хорошо направленный призыв сильного и решительного меньшинства, основанного на обещании хлеба, земли и мира, был всем, что было необходимо для успешного большевистского переворота. Предположение о том, что подобные перевороты могут быть успешно осуществлены в западных странах, где существуют традиции парламентского и демократического правления, где индустриальная машина еще не разрушена, где сильные группы среднего класса, капиталистов и военных полностью противостоят насильственным революционным изменениям, является социальным предположением совершенно ненаучного характера - это предположение, между прочим, раз за разом доказывало свою несостоятельность в двадцатые и тридцатые годы, и которое сами коммунисты объявили недействительным, когда в конце мая 1943 года они объявили о конце Третьего Интернационала.
2. Только меньшинство способно применять революционные методы. Коммунисты основывали свою первоначальную тактику на других предположениях. Они считали само собой разумеющимся, что, готовясь к насильственной революции в демократической стране, они будут единственным меньшинством, активно участвующим в разработке такой тактики, и что другие меньшинства или группы большинства будут оставаться пассивными (Bertrand Russell, Bolshevism in Theory and Practice, pp. 146-7). Однако они были обречены на трагическое разочарование в этом предположении. Тактика насильственных изменений со стороны определенных групп меньшинств была тщательно изучена другими меньшинствами. Фашисты и нацисты в Италии, Венгрии, Австрии, Германии и других странах оказались способными учениками, и многие методы, которым коммунисты учили своих последователей для подготовки почвы для насильственных, внесудебных изменений, были приняты диктаторами права и использованы ими, чтобы прийти к власти и безжалостно сокрушить коммунистическое движение и каждое рабочее движение, которое стояло на их пути.
3. Сила капиталистической пропаганды. Сродни вышеприведенным предположениям ранних большевиков было то, что в демократической стране капиталистическая пропаганда была настолько мощной, что она могла помешать большинству голосовать на выборах за программу большевиков и могла помешать коммунистам взять власть, но что капиталистические законы и полицейские силы не могли помешать коммунистам, все еще оставаясь меньшинством, захватить власть с помощью военной силы. В ответ на такое предположение Бертран Рассел спросил: "Разве не ясно, как полдень, что в демократической стране пролетариату труднее уничтожить правительство оружием, чем победить его на всеобщих выборах? Видя огромное преимущество правительства в борьбе с мятежниками, кажется, что у восстания может быть мало надежды на успех, если очень большое количество людей не поддержит его. . . . Из этих соображений, по-видимому, вытекает то, что революция в пользу коммунизма не имела бы никаких шансов на успех, если бы она не была поддержана подавляющим большинством, чем требовалось бы для избрания коммунистического правительства конституционными методами. Не исключено, что, если бы такое правительство возникло и продолжило осуществлять свою программу, оно встретило бы вооруженное сопротивление со стороны капитала, включая значительную долю офицеров в армии и флоте. Но, подавляя это сопротивление, она будет иметь поддержку того огромного общественного мнения, которое верит в законность и поддерживает Конституцию. Более того, гипотетически обратив большинство нации, коммунистическое правительство могло бы быть уверено в верной помощи огромного числа рабочих и не было бы вынуждено, как большевики в России, подозревать повсюду предательство. В этих условиях я полагаю, что сопротивление капиталистов можно было бы подавить без особого труда и получить немного поддержки от умеренных людей. В то время как в восстании меньшинства коммунистов против капиталистического правительства все умеренные были бы на стороне капитализма" (Bertrand Russell, Bolshevism in Theory and Practice, pp. 144-6. Моррис Хиллквит в работе "от Маркса до Ленина", стр. 94 и далее. подчеркивал плохую стратегия, вне всякого другого вопроса, воспитания в массах гипотетической необходимости насильственной революции на подготовительном этапе).
4. Большевистская тактика успешна в достижении Социалистической цели. Четвертое коммунистическое предположение двадцатых и тридцатых годов состояло в том, что тактика, принятая Коммунистами России, фактически продемонстрировала успешный метод, по крайней мере в одной стране - России - установления социалистического экономического порядка. Хотя Ленин и другие лидеры коммунистического движения часто старались отрицать это предположение, оно, тем не менее, всегда присутствовало в умах многих активных коммунистов, которые указывали на "превосходство" коммунистической тактики над медленной тактикой демократии. Однако то, что коммунисты установили в России в двадцатые и тридцатые годы, заявляли их критики, было не демократическим социализмом, а коммунистической диктатурой с государственной собственностью. Это очень далеко от социализма. Социализм невозможен без демократии. Она включает в себя как коллективную собственность на промышленность, так и демократический контроль над экономической, политической и культурной жизнью страны. "Под современным социализмом мы понимаем", - утверждал Карл Каутский, - "не только социальную организацию производства, но и демократическую организацию общества" (Kautsky, Dictatorship of the Proletariat, p. 24).