Диктатура пролетариата и государство при социализме и коммунизме. Коммунизм и Марксизм.
"Мы ставим себе в качестве конечной цели", - заявил Ленин, - "задачу разрушения государства, то есть всякого организованного и систематического насилия над человеком вообще. Мы не ожидаем появления такого порядка общества, при котором не будет соблюдаться принцип подчинения меньшинства большинству. Но, стремясь к социализму, мы убеждены, что он распространится дальше в коммунизм, и вместе с этим исчезнет всякая потребность в силе, в подчинении одного человека другому, одной части общества другой, так как люди привыкнут соблюдать элементарные условия общественного существования без силы и без подчинения" (Lenin, The State and Revolution, pp. 84-5).
"Чтобы уничтожить государство [Ленин писал в другом месте], необходимо превратить функции государственной службы в такие простые операции контроля и учета, которые доступны подавляющему большинству населения и, в конечном счете, каждому отдельному человеку" (там же, p. 80).
Еще Ленин писал:
"Когда все, или даже только большая
часть общества, научились управлять государством, взяли это
дело в свои руки, установили контроль над ничтожным
меньшинством капиталистов, над дворянством с
капиталистическими наклонностями и рабочими, основательно
деморализованными капитализмом, - с этого момента
потребность в каком-либо правительстве начинает исчезать.
Чем полнее демократия, тем ближе момент, когда она перестает
быть необходимой. Чем демократичнее "государство", состоящее
из вооруженных рабочих, которое "уже не является
государством в обычном смысле этого слова", тем быстрее
начинает распадаться всякая форма государства, ибо когда все
научатся управлять и действительно управляют обобществленным
производством, когда все действительно будут вести учет и
контроль над бездельниками, дворянами, мошенниками и
подобными им "хранителями капиталистических традиций", то
бегство от такого общего учета и контроля неизбежно станет
настолько трудным, настолько исключительным, и, вероятно,
будет сопровождаться таким быстрым и суровым наказанием (ибо
вооруженные рабочие - очень практичные люди, а не
сентиментальные интеллектуалы, и они вряд ли позволят
кому-либо шутить с ними), что очень скоро необходимость
соблюдения простых, основных правил любого рода общественной
жизни войдет в привычку. Тогда дверь для перехода от первой
фазы коммунистического общества ко второй и более высокой
фазе будет широко открыта, а вместе с ней и для полного
отмирания государства".
Другой вопрос, сколько времени пройдет, прежде чем государство "зачахнет" после завоевания политической власти пролетариатом. Одни считали, что для этого в каждой стране потребуется не менее одного поколения, другие полагали, что период диктатуры будет короче. Однако они признавали, что социальная революция будет длительным процессом, что ее нельзя рассматривать как событие которое произойдёт в двадцать четыре часа (там же, p. 105).
"Каждому по потребностям". Ленин провозгласил, что при идеальном коммунистическом обществе должен преобладать принцип "от каждого по способностям, каждому по потребностям". До тех пор, пока этот этап не будет достигнут, по его мнению, должен действовать принцип равного труда и равной оплаты труда. Однако такое формальное равенство в оплате труда не означает фактического равенства, поскольку работники имеют различные обязанности и потребности. В период формального равенства "государство будет необходимо, чтобы сохранить равенство в труде и равенство в распределении продуктов" (Lenin, The State and Revolution, p. 97).
Принцип потребности может быть введен в действие, когда люди "привыкнут соблюдать основные принципы общественной жизни", и их труд станет "настолько продуктивным, что они будут добровольно работать в соответствии со своими способностями". "Узкий горизонт буржуазного права", заставляющий с безжалостностью застенчивого человека подсчитывать, не проработал ли он на полчаса больше другого, - этот узкий горизонт тогда останется позади. Тогда не будет необходимости в каком-либо точном расчете обществом количества продуктов, которые будут распределены каждому из его членов; каждый будет принимать их свободно "в соответствии с его потребностями" (там же, p. 105).
Коммунизм и Марксизм. Во всех своих работах коммунисты во время и сразу после русской революции стремились доказать, что они лишь следуют предложениям Маркса и Энгельса. Маркс и Энгельс, утверждали они, чувствовали, что насильственное свержение государства по большей части неизбежно; что буржуазная государственная машина должна быть разрушена; что диктатура пролетариата должна восторжествовать в переходный период, и что, когда классы исчезнут, само государство должно зачахнуть.
Если Маркс и Энгельс не смогли полностью указать путь, то это потому, что отцы современного социализма жили "в дореволюционную эпоху, когда империализм был еще в зачаточном состоянии, когда пролетарии только готовились к революции, когда пролетарская революция еще не была прямой практической необходимостью" (J. Stalin, The Theory and Practice of Leninism, p. 10). И во всех своих сочинениях коммунисты много внимания уделяли урокам Парижской коммуны 1871 года, "первого, хотя еще бледного рассвета", как выразился бы Лавров, "о пролетарской революции" (Quoted in Trotsky, Dictatorship vs. Democracy, p. 69). Ибо именно Парижская Коммуна предложила иной, чем у капиталистического государства, Пролетарский государственный аппарат, по образцу которого отчасти были созданы Советы; именно Коммуна показала коммунистам необходимость применения силы против контрреволюции, и именно окончательное падение Коммуны убедило коммунистов, между прочим, в том, что пролетариат, получив контроль над правительством, должен быть готов применить достаточную силу, чтобы подавить все попытки реакции на контрреволюцию (Lenin's State and Revolution and his Proletarian Revolution, particularly the former, for quotations from Marx and Engels on revolutionary tactics).
Коммунистическая тактика во многом изменилась после Ноябрьской революции 1917 года, но общая точка зрения коммунистов в отношении необходимости диктатуры в переходный период остается по существу той же.
Видно, что коммунисты, поддержавшие ноябрьскую революцию 1917 года, держали перед собой как как окончательный идеал - социалистическое общество, и что они отличались от социалистов прежде всего в тактике. Они видели, что революция приходит в результате насильственных изменений. Они верили, что рабочие, получив власть, должны установить пролетарскую диктатуру, разрушить капиталистическое государство и организовать советское правительство; и постепенно, с низвержением буржуазии, разрешить большую свободу выражения и растущую демократию.