Каутский о производстве при социализме. Мелкая промышленность. Интеллектуальная продукция. Свободные союзы и органы общественного мнения. Выво
Гораздо более сильным мотивом является дисциплина пролетариата. "Если союз однажды признает необходимость непрерывного регулярного прогресса труда, мы можем быть уверены, что интерес целого настолько велик, что едва ли один член покинет свой пост. Та же сила, которую пролетариат использует сегодня для разрушения производства, станет тогда эффективным средством обеспечения регулярного продолжения общественного труда. Чем выше развивается сегодня экономическая организация, тем лучше перспективы беспрепятственного прогресса производства после завоевания политической власти пролетариатом (там же, p. 126).
Однако надо понимать, что дисциплина пролетариата это не военная дисциплина. Это самодисциплина, демократическая дисциплина, свободное подчинение самоизбранному руководству и решениям большинства своих товарищей. Демократический режим с самого начала стремился бы организовать производство демократическим путем. Поддержание социальной дисциплины может быть достигнуто только таким образом. Конечно, отрасли промышленности сильно отличаются по своему составу и требуют различных форм демократической организации. В некоторых случаях рабочие избирали бы делегатов, которые составляли своего рода парламент с целью регулирования условий труда и контроля за управлением машинами. В других случаях, несомненно, сохранял бы контроль профсоюз, а в других отраслях было бы кооперативное управление.
Социалистический режим может все больше и больше зависеть от притягательной силы труда. Труд должен быть скорее удовольствием, чем бременем, и по мере развития пролетарского режима, с более короткими часами, более гигиеничной обстановкой и более дружественной атмосферой, трудовой процесс постепенно потеряет свою отталкивающую сторону.
Труд будет оплачиваться деньгами. Многие выступают за отмену денег. Но деньги "являются самым простым средством, известным до настоящего времени, которое позволяет в таком сложном механизме, как механизм современного производственного процесса с его далеко идущим разделением труда, обеспечить обращение продуктов и их распределение среди отдельных членов общества".
Рост производства. Одной из первых задач Пролетарского режима было бы увеличение производства для удовлетворения тех огромных требований, которые к нему предъявляются. Производство может быть увеличено путем концентрации всего производства на наиболее совершенных промышленных предприятиях и отказом от эксплуатации всех тех производств, которые не достигают определенного уровня, и, во-вторых, путем использования таких вспомогательных средств, как лучшие трудосберегающие устройства и побочные продукты. Ревизионисты критиковали тех, кто считает, что промышленность созрела для социализации, на том основании, что во многих отраслях число частных заводов очень велико, и потребовалось бы значительное время для конкуренции, чтобы уничтожить более мелкие заводы. Ответ на этот вопрос заключается в том, что, хотя общество может экспроприировать все заводы сразу, оно будет управлять только наиболее оснащенными крупными отраслями промышленности. Например, в текстильной промышленности Германии из 200 000 текстильных предприятий только на 800 предприятиях занято более 200 рабочих. Управление этими 800 предприятиями для государства не является невозможным.
"И здесь есть еще одна существенная точка зрения. Наши противники и пессимисты в наших собственных рядах измеряют зрелость нашего теперешнего общества для общественного производства количеством развалюх, которые разбросаны вокруг него и от которых оно не в состоянии избавиться. Снова и снова триумфально указывается на огромное количество мелких отраслей промышленности, которые все еще существуют. Но зрелость социализма зависит не от количества мелких отраслей промышленности, которые еще имеются, а от количества крупных отраслей промышленности, которые уже существуют. Без развитой великой промышленности социализм невозможен. Там же, где в значительной степени существует большая промышленность, социалистическому обществу легко сконцентрировать производство и быстро избавиться от мелкой промышленности" (там же, pp. 144-5).
Производство также увеличится в результате повышения заработной платы, ибо " повышение заработной платы в промышленности освободит большое число рабочих сил, существование которых сегодня является просто паразитическим. Сегодня они влачат жалкое существование в своих лавчонках не потому, что эти лавки необходимы, а потому, что их владельцы отчаялись найти свой хлеб в каком-либо другом месте или потому, что они не могут заработать достаточно наемным трудом и ищут дополнительный вид деятельности" (там же, pp. 140).
Каутский о производстве при социализме. Сельское хозяйство. При трудовом правительстве многие функции, которые в настоящее время выполняют посредники, будут в основном возложены на кооперативы или муниципалитеты. Хлебозаводы, производство молока и овощей, а также возведение зданий также попадут в руки кооперативов и муниципалитетов. Однако нельзя ожидать, что все мелкие частные предприятия исчезнут. Например, большая часть сельскохозяйственной промышленности, вероятно, останется частной еще долгое время. Конечно, крупные сельскохозяйственные предприятия падут вместе с системой оплаты труда и будут преобразованы в национальные, муниципальные или кооперативные предприятия. Многие из мелких фермеров, несомненно, пойдут в промышленность или в крупные сельскохозяйственные предприятия, чтобы обеспечить себе достойное существование. "Но мы можем быть уверены, что некоторые фермеры всегда останутся со своей семьей или, самое большее, с одной помощницей или служанкой, которая будет считаться частью семьи, и продолжат свое небольшое дело. . . . Пролетарская правительственная власть не имела бы абсолютно никакой склонности к захвату таких маленьких предприятий. До сих пор ни один социалист, которого следует воспринимать всерьез, никогда не требовал экспроприации фермеров или конфискации их товаров. Гораздо более вероятно, что каждому маленькому фермеру будет позволено работать так, как он это делал раньше. Крестьянину нечего бояться социалистического режима" (там же, pp. 159).
Действительно, продолжал Каутский, вполне вероятно, что эти сельскохозяйственные отрасли будут значительно усилены благодаря новому режиму. В результате отмены расходов на содержание армии, снижения налогов, роста самоуправления, улучшения школ и дорог, облегчения ипотечного бремени, спрос на сельскохозяйственную продукцию со стороны рабочих еще более возрастет. Сообщество также будет помогать фермерам в получении машин, удобрений и других необходимых материалов. В то же время это будет способствовать формированию фермерских кооперативов и обществ. Таким образом, здесь частная промышленность постоянно отступала бы перед социальной, и последняя в конце концов преобразовала бы саму сельскохозяйственную промышленность и позволила бы развивить такие отрасли через кооператив или муниципальный кооператив в одну большую социальную промышленность. Фермеры объединят свои владения и будут управлять ими сообща, особенно когда они увидят, как социальное действие экспроприированной крупной промышленности доказывает, что при тех же затратах труда может быть произведено значительно больше или что при том же количестве продуктов рабочим может быть предоставлено больше досуга, чем это возможно в мелкой промышленности. Если мелкая промышленность еще способна утвердиться в сельском хозяйстве, то это связано не в последнюю очередь с тем, что она может выкачивать из своих работников больше труда, чем крупная промышленность" (там же, pp. 161).
Мелкая промышленность. Не исчезнет полностью и малая промышленность в бизнесе. Всегда будут отрасли, в которых машина не может успешно конкурировать с ручным трудом или не может выполнить то, что может последний. Однако мелкая промышленность все равно останется "островками в океане большого социального бизнеса" (там же, pp. 165).
"В этом, как и во всех других связях, будет править наибольшее разнообразие и возможность изменений. Нет ничего более ложного, чем представлять социалистическое общество как простой, жесткий механизм, колеса которого, будучи однажды приведены в движение, непрерывно вращаются в одном и том же направлении".
"Самые разнообразные формы собственности на средства производства - национальные, муниципальные, кооперативы потребления и производства, частные - могут существовать рядом в социалистическом обществе; самые разнообразные формы организации промышленности, бюрократические, профсоюзные, кооперативные и индивидуальные; самые разнообразные формы оплаты труда, фиксированная заработная плата, повременная заработная плата, сдельная заработная плата, участие в экономике сырья, машин и т. д., участие в результатах интенсивного труда; самые разнообразные формы обращения продукции, такие как договоры купли-продажи со складов государства, от муниципалитетов, от кооперативов производства, от самих производителей и т.д. Тот же многообразный характер экономического механизма, который существует сегодня, возможен и в социалистическом обществе. Исключаются только гончие и загоняемые, борьба и сопротивление, уничтожение и уничтожаемые нынешней конкурентной борьбой, а вместе с тем и контраст между эксплуататором и эксплуатируемым" (там же, pp. 166-7).
Интеллектуальная продукция. Наконец, Каутский поднял вопрос об интеллектуальном производстве при социализме. Общая система образования и система научных исследований, требующие, как и они, огромного объема капитала, будут в значительной степени социальными по своей природе. Самое меньшее, что может сделать пролетарский режим,это приспособить систему образования так, чтобы "каждый гений имел в своем распоряжении все знания, которыми располагает социальная система образования". Она освободит ученых и педагогов от нынешнего господства капиталистического класса, который так деморализует науку. Интеллектуальный работник будет дышать легче.
В живописи и скульптуре, требующих индивидуального производства, будет много частных усилий. "Так же, как игла и наперсток, кисть и палитра или чернила и перо принадлежат к средствам производства, которые при всех условиях должны быть обобществлены". Значительно увеличится количество и художественное качество общественных зданий. "Вместо того, чтобы накапливать статуэтки и картины, которые будут выброшены на большой безличный рынок, где они, наконец, найдут место, совершенно неизвестное художнику, и будут использоваться для совершенно немыслимых целей, художник будет работать вместе с архитектором, как это было в золотой век искусства в Афинах при Перикле и в итальянском Ренессансе. Одно искусство будет поддерживать и поднимать другое, и художественный труд будет иметь определенную социальную цель, чтобы его продукты, его окружение и его публика не зависели от случая" (там же, pp. 173-4).С другой стороны, отпадет необходимость производить художественные произведения для продажи в качестве товара.
Интеллектуальное производство будет процветать в результате увеличения досуга рабочего класса. "Отнюдь не фантастично заключить, что удвоение заработной платы и сокращение рабочего времени до половины нынешнего возможно сразу, а техническая наука уже достаточно развита, чтобы ожидать быстрого прогресса в этой области" (там же, pp. 174).
Свободные союзы и органы общественного мнения. В настоящее время третья группа интеллектуальных работников, среди которых писатели и актеры, безжалостно эксплуатируется крупными капиталистическими концернами. Такая эксплуатация прекратится при пролетарском режиме. Утверждается, что замена государственной собственности на органы общественного мнения будет означать интеллектуальный застой. Социалисты, однако, не предлагают централизации этих органов общественного мнения в руках государства. Будет много муниципального контроля. "Только через них исключается всякое единообразие и всякое господство центральной власти над интеллектуальной жизнью" (там же, pp. 178).
В качестве другой замены капиталистической промышленности будут также найдены "свободные профсоюзы, которые будут служить искусству и науке и общественной жизни и продвигать производство в этих сферах самыми разнообразными способами или осуществлять их непосредственно, поскольку даже сегодня у нас есть бесчисленные профсоюзы, которые выпускают пьесы, издают газеты, покупают художественные произведения, публикуют труды, снаряжают научные экспедиции и т. д. Чем короче часы труда в материальном производстве и чем выше заработная плата, тем больше будет отдаваться предпочтение этим свободным профсоюзам. . . . Свобода образования и научных исследований от оков капиталистического господства; свобода личности от оппозиции исключительного, исчерпывающего физического труда; вытеснение капиталистической промышленности в интеллектуальном производстве общества свободными профсоюзами - по этому пути идет тенденция пролетарского режима в сфере интеллектуального производства" (там же, pp. 178-9).
"Не можем ли мы ожидать", - заключил Каутский в одном красноречивом месте, - "что при таких условиях возникнет новый тип человечества, который будет гораздо выше того высшего типа, который до сих пор создавала культура? Сверхчеловек, если хотите, не как исключение, а как правило, сверхчеловек по сравнению со своими предшественниками, но не в отличие от своих товарищей, благородный человек, который ищет удовлетворения не в том, чтобы быть великим среди калек - карликов, но великим среди великих, счастливым среди счастливых - который черпает свою силу не из того, что он поднимается на тела угнетенных, а потому, что союз его собратьев дает ему мужество отважиться на достижение самых высоких задач.
"Поэтому мы можем ожидать, что возникнет царство силы и красоты, которое будет достойно идеала наших лучших и благородных мыслителей" (там же, pp. 188-9).
Вывод. После нападок Бернштейна на марксистскую систему апологеты Маркса сделали определенные признания относительно несовершенств марксистских теорий и выдвинули определенные соображения в его защиту. Они также стремились продвинуть марксистские теории в новые области мысли. По различным вопросам они разделились между собой в своих толкованиях.
Повсеместно они защищали экономическую интерпретацию истории, признавая, однако, утверждение Бернштейна о том, что сложность человеческих отношений чрезвычайно затрудняет задачу точного пророчества. Они разделились по поводу обоснованности марксистской теории стоимости и ее значения в марксистской системе. Они признавали ошибки отцов научного социализма в отношении элемента времени, хотя и утверждали, что марксистский анализ социальных тенденций был правильным. Они признали, что в некоторых отраслях концентрация действительно происходит быстрее, чем в других, но указали, что многие цифры Бернштейна в его главе о концентрации совершенно бессмысленны. Важно было не количество мелких отраслей, которые выжили, а доля продукции, произведенной малыми и крупными концернами. Они указывали, что, хотя корпорация позволяла мелким капиталистам становиться совладельцами в промышленности, она создавала огромную власть в руках небольших групп внутри нее. Корпорация, кроме того, вмешивалась в свободную игру конкуренции; и поскольку предсказания Маркса основывались на предположении, что свободная конкуренция будет продолжаться, рост корпорации потребовал пересмотра марксистских формул концентрации.
В то время как группа, получающая "доходы среднего класса", в современном обществе увеличивалась, "доход среднего класса" не создавал человека среднего класса в смысле, предназначенном Марксом. Ремесленники, работающие на других, все еще оставались членами пролетариата, благодаря чему их заработная плата была выше. Большая часть доказательств, выдвинутых Бернштейном в поддержку его аргумента о том, что средний класс растет, вообще не была доказательством. Кроме того, новый средний класс не представлял такого же препятствия для социализма, как старый, бедный рабочий класс.
В то время как многие марксисты периода, предшествовавшего Первой мировой войне, все еще утверждали, что при капитализме кризисы не могут быть устранены, они не были так уверены в своих высказывыаниях, как их предшественники, и настаивали на том, что социальная революция не зависит от полного краха капиталистической системы в результате острых кризисов, а может быть вызвана простым "сковыванием" системы.
Каутский и другие марксистские авторитеты видели, что классовый антагонизм увеличивается, а не смягчается. И все же революция, которую они представляли себе, была не насильственной революцией, вызванной государственным переворотом, предсказанным ранними марксистами, а изменением контроля над правительством от капиталистического к рабочему классу, вызванным голосованием и экономическими действиями. Они соглашались с ревизионистами в том, что социальные реформы желательны там, где они направлены на физическое, умственное и этическое развитие рабочего класса. Они не верили в "трущобный пролетариат" как в инициаторов социальных перемен и отказались от теории растущей "нищеты" рабочего класса, хотя некоторые из них настаивали на том, что теория "растущей нищеты" Маркса должна быть истолкована в психологическом смысле, и что в этом смысле она верна.
Наконец, они начали представлять себе будущее социальное государство, как оно будет развиваться рабочим классом, контролирующим власть правительства и все более осознающим свою цель. В этой задаче они стремились избежать догматизма и увидеть новый социальный порядок под контролем труда не как статичный, простой организм, а как организм бесконечной сложности и разнообразия, постоянно приспосабливающийся к своей постоянно меняющейся среде, чтобы личность могла развиваться, а эксплуатация и угнетение были делом прошлого (Для гораздо более полного анализа атак на экономические теории Маркса и более детального изложения этих нападок, чем позволяет здесь объём книги см. William J. Blake's Marxian Economic Theory, esp. chs. XXXIII-XXXVIII).