Нынешняя система аморальна. Влияние капитализма на характер. Потребность в образовании. Промышленная кооперация и общественная мораль. Собственность при социализме. Проблемы сопутствующего производства и потребления
Оливье о "нравственных основах социализма". Теперь мы видим, как Фабианцы подходят к социализму с исторической, промышленной и экономической точек зрения. Сиднею Оливье, впоследствии Лорду Оливье и министру по делам Индии при лейбористском правительстве, было оставлено изложение моральных основ.
Индивидуализм и социализм. Оливье утверждает, что до сих пор социализм не является антитезой индивидуализма, он является "потомком индивидуализма". . . исход индивидуалистической борьбы . . . необходимое условие для приближения к индивидуалистическому идеалу". Обычно предполагаемая оппозиция между индивидуализмом и социализмом основана на смешении личности и индивидуальности, "между жизнью человека и изобилием вещей, которыми он обладает. Социализм - это просто индивидуализм, рационализированный, организованный, одетый и находящийся в здравом уме. Социализм формируется в развитых обществах, и социальная революция должна быть доведена до своего формального завершения через сознательное действие бесчисленных индивидов, ищущих путь к рациональному и приятному существованию для себя и для тех, чьего счастья и свободы они желают так же, как и своего собственного" (Fabian Essays, p. 96).
Нынешняя система аморальна. Нынешняя система частной собственности аморальна, заявляет Оливье. Большинство наших мнений относительно общественной морали адаптированы к системе, в которой каждый гражданин вносит свой вклад. Самые древние и универсальные суждения человечества о добродетелях трудолюбия, честности, верности и снисходительности между людьми указывают на Общества, состоящие из свободных и равных индивидуальностей зависящих в своем существовании от реализации способностей каждого из них. В современном обществе типичный рабочий зарабатывает себе на жизнь применением своих способностей к полезной деятельности. С другой стороны, типичный капиталист, или собственник недвижимости, "получает выгоду без всякого вклада от своей деятельности - в виде субсидии, называемой рентой, процентом или дивидендом, гарантированным законом из богатства, производимого изо дня в день деятельностью пролетариата" (там же, p. 105).
При таких условиях паразитический класс, проповедуя бережливость и трудолюбие, начинает интересоваться не столько производительными усилиями, сколько приятными и увлекательными способами времяпрепровождения. И этот паразитизм ведет к снобизму, лжи, лицемерию и восхвалению бесполезных усилий в противовес честному труду.
Влияние капитализма на характер. Ни один класс не может жить в праздности, кроме как за счет удвоенного труда другого класса или классов. Эксплуатируемый класс остается в целом трудолюбивым и добрым, "проявляя таким образом два наиболее важных качества для общественной жизни. Он остается в значительной степени честным, хотя конкуренция и капитализм прямо противоположны честности". Но капиталистический порядок постоянно занимается вытеснением рабочих с их рабочих мест в неизвестные области. Тысячи из них страдают от безработицы. Сильные выживают, но слабые неизменно становятся изгоями и нищими, невыгодными для эксплуатации и безнадежными. Их дети становятся уличными бродягами. Эта ситуация ведет к растущему требованию, чтобы общество восстановило моральный социальный порядок, в котором каждый человек имеет возможность зарабатывать себе на жизнь, и существует принуждение к этому (там же, pp. 112-3).
В нынешних условиях средний рабочий лишается интеллекта в своих развлечениях и утонченности во вкусах. Но когда общество обеспечило человеку возможность удовлетворения его первичных потребностей - когда оно обеспечило ему здоровое тело и здоровую жизнь - его продвижение в совершенствовании общественной морали, в понимании и удовлетворении его вторичных и более отчетливых человеческих желаний является исключительно и полностью вопросом образования. . . . Но образование в том смысле, о котором идет речь, невозможно для юноши, который покидает школу в четырнадцать лет и после этого трудится шесть утомительных дней в неделю" (там же, pp. 113).
Потребность в образовании. Общественная мораль воспитывается с помощью различных сил. Одна из них это система образования. Идеал школы подразумевает свободное время для обучения, "то есть освобождение детей от всего необразовательного труда до тех пор, пока ум и тело не получат справедливого старта и обучения, и отмену принуждения взрослого к труду не больше, чем общественно необходимое время. . . . Школы взрослых это журнал и библиотека, общение, свежий воздух, чистые и красивые города, радость полей, музей, картинная галерея, лекторий, драма и опера; и только когда эти школы будут свободны и доступны всем, упрек пролетарской грубости будет снят" (там же, pp. 115).
Промышленная кооперация и общественная мораль. Однако наиболее важное влияние на изменение общественной морали оказывают социалистические формы собственности. "Ничто так хорошо не учит индивида отождествлять свою жизнь с жизнью общества, как отождествление материалов его материального существования с материалами его собратьев, короче говоря, как промышленное сотрудничество. . . ". Отдельный рабочий при машинном производстве зарабатывает себе на жизнь не непосредственным личным производством, а сложным сотрудничеством, в котором эффект и ценность его личных усилий почти неразличимы. Апология индивидуалистического присвоения взрывается логикой фактов коммунистического производства: ни один человек не может претендовать на плоды своего собственного труда; ибо вся его способность и возможность трудиться это, очевидно, огромное наследство и вклад, в котором он является лишь временным и случайным бенефициаром и распорядителем; и его способность обратить их на свой собственный счет полностью зависит от желаний и потребностей других людей в его услугах. Фабричная система, машинная промышленность, мировая торговля упразднили индивидуалистическое производство; а завершение кооперативной формы, к которой нас торопит переходный этап индивидуалистического капитализма, приведет к соответствию социальной этике, всеобщему условию терпимого существования индивида (курсив наш) (там же, pp. 116).
Мораль социализма это только то, что является необходимым условием существования. "Это выражение внешней страсти жизни, стремящейся к своему удовлетворению через стремление каждого человека к самой свободной и полной деятельности".
Прогноз социалистического общества Уолсом. Таким образом, согласно Фабианцам, социальное и промышленное развитие ведет к социализму, и в то же время здравые экономические и моральные принципы требуют, чтобы система социальной собственности была заменена нынешним промышленным порядком. Фабианцы не останавливаются на анализе тенденций к социализму. Они уделяют большое внимание характеру социальной системы, к достижению которой должны стремиться социалисты. При этом они стараются избежать ошибок ранних утопистов в детальном изображении своего идеального социального государства, независимо от социальных тенденций, и стремятся проследить до своего логического завершения социальные тенденции, определенно наблюдаемые в политическом поле.
Собственность при социализме. Грэм Уоллес, политолог, взял на себя задачу представить себе отношения собственности при социализме. Во времена утопических социалистов, заявляет он, социалисты были склонны преувеличивать влияние идеала, "ожидать всего от внезапной, невозможной перемены в сердцах людей" (там же, pp. 120). Однако условия в восьмидесятых годах полностью изменились. "Сегодня мы склонны недооценивать идеал - забывать, что даже сам дух времени есть лишь сумма индивидуальных надежд и стремлений, и что снова и снова в истории происходят изменения, которые могли бы затянуться на века или вообще никогда не наступить, вызванные настойчивой проповедью какой-то новой и высшей жизни, порожденной не обстоятельствами, а надеждой".
Проблемы сопутствующего производства и потребления. Описывая социалистический идеал, он заявлял, что по существу социалисты "работают для того, чтобы средства производства принадлежали обществу, а средства потребления - отдельным лицам". Это обобщение, однако, не препятствует обществу, по его желанию, использовать собственность для непосредственного потребления, как когда часть общей земли используется для общественного парка или когда прибыль от муниципальных водохозяйственных работ перечисляется на содержание муниципальной библиотеки. Социалисты также не мешали бы человеку работать над своим имуществом таким образом, чтобы сделать его более ценным. "Но люди еще более пригодны для объединения в производстве со справедливым распределением вознаграждений, чем для объединения в потреблении произведенного богатства" (там же, pp. 121). Действительно, экономика ассоциированного потребления обещает быть столь же великой, как и экономика ассоциированного производства; и именно об этом в основном думали ранние социалисты. "Но эксперименты с тех пор доказали, что, несмотря на экономию связанного потребления, любая полная схема такого рода неприятна большинству людей, в том виде как она есть".
"Наши картинные галереи, парки, рабочие клубы или тот факт, что богатые люди начинают жить в квартирах, обслуживаемых общим штатом слуг, - продолжает Валлас, - действительно показывают, что связанное с этим потребление с каждым годом получает лучшее понимание и наслаждение; но так же правильно, что удовольствия, выбранные по воле большинства, часто вообще не признаются удовольствиями. . . . Каждая семья теперь настаивает на том, чтобы иметь отдельный дом и готовить каждый день отдельную серию блюд на отдельной кухне. Отходы и дискомфорт, являются неизбежным результатом (там же, pp. 121). Правда, земля, на которой строятся дома, могла бы сразу же стать собственностью государства, но люди, "безусловно, настаивали бы на том, чтобы иметь свою собственную посуду и стулья, книги и картины, а также на получении определенной доли производимой ими стоимости в виде годового или еженедельного дохода, который они могли бы тратить или сберегать по своему усмотрению".
Национальная и местная собственность. В собственности общины могли бы остаться права на землю в самом широком смысле этого слова, и материалы для тех форм производства, распределения и потребления, которые могли бы легко управляться объединениями большими, чем семейные группы. В случае основных средств производства и распределения, где чем больше охватываемая территория, тем эффективнее управление, собственность будет находиться у страны, как в случае почтовой и железнодорожной промышленности и, вероятно, других более крупных отраслей промышленности. В конечном счете, возможно, такое право собственности будет передано Федерации наций.
С другой стороны, земле часто лучше принадлежать более мелким социальным группам. В то же время те формы природных богатств, которые считаются необходимыми всей нации, включая монополии отдельных районов, такие как шахты, гавани или источники водоснабжения, должны быть национализированы. Даже в тех случаях, когда земля находится в собственности местных органов, эти органы должны вносить в национальную казну определенную долю дохода. Добровольные ассоциации должны быть сохранены, как и мнения при редактировании журналов, но бессрочные права не должны предоставляться никаким ассоциациям, которые не сотрудничают с обществом.
В этой работе г-н Уоллес также попытался представить решения для других различных проблем, которые возникли бы при социалистическом обществе.
Анни Безант о промышленности и стимулах. Анни Безант, позже известная как сторонница индийской реформы, обсуждала проблему промышленности при социализме. Среди наиболее интересных частей ее обсуждения есть та, которая касается будущих стимулов. Первый общий стимул к труду при социализме, утверждает она, - это голод, который следует за прекращением труда. Как правило, мужчины предпочитают короткую и хорошо оплачиваемую работу голоданию. "С отдельным уклонистом поступят так же, как и сегодня: его предупредят и, если он окажется неисправимо ленивым, уволят с общественных работ. Подавляющее большинство мужчин в настоящее время стремятся сохранить свою работу путем разумного выполнения своих обязанностей: почему бы им не сделать то же самое, когда работа будет проводится на более легких условиях? Следующим стимулом будет стремление рабочего к результату общественного труда и решимость его товарищей по работе заставить его взять на себя справедливую долю труда по его производству. . . . Если и есть один порок, более известный, чем другой, чтобы быть непопулярным в социалистическом обществе, то это лень. Человек, который будет ленится, окажется среди своих товарищей, делающих его положение невыносимым, даже прежде, чем он пострадает от результатов изгнания" (Fabian Essays, pp. 151-2).
Причины жажды золота при капитализме. Но есть более веские мотивы для того, чтобы сделать все возможное, чем негативный мотив страха. "При нашей нынешней социальной системе борьба за богатство предполагает ненормальное и искусственное развитие; богатство означает почти все, что делает жизнь стоящей, безопасность от голода, удовлетворение вкуса, наслаждение приятным и культурным обществом, превосходство над многими искушениями, самоуважение, комфорт, знание, свободу, насколько эти вещи достижимы в существующих условиях. В обществе, где бедность означает социальную дискредитацию, где несчастье рассматривается как преступление, где тюрьма или работный дом - это вознаграждение неудачи, а горькая нужда ежедневных потребностей, неудовлетворенных ежедневным предложением, всегда висит над головой каждого рабочего, что может быть удивительно, что деньги кажутся единственной необходимой вещью, и что каждая другая мысль теряется в безумной спешке избежать всего, что суммируется в слове бедность?
Некоммерческие стимулы при социализме. "Но это ненормальное развитие жажды золота исчезло бы с определенностью для каждого из средств существования. Пусть каждый индивид чувствует себя абсолютно уверенным в своем существовании, пусть всякая тревога о материальных потребностях его будущего будет сметена; и стремление к богатству потеряет свой рычаг. Поскольку хлеб насущный несомненен, тирания денежной выгоды будет сломлена; и жизнь будет использоваться для жизни, а не для борьбы за возможность жить. Тогда на первый план выйдут все те разнообразные мотивы, которые уже сейчас действуют в сложном организме людей и которые приобретут свое истинное значение, когда будет обеспечена основа физической жизни.
"Желание преуспеть, радость в творчестве, стремление к совершенствованию, стремление завоевать общественное одобрение, инстинкт доброжелательности - все это начнет полноценную жизнь и послужит одновременно стимулом к труду и наградой за превосходство".
"Поучительно заметить, что эти самые силы уже могут быть замечены в действии в каждом случае, когда обеспечено существование, и только они дают стимул к действию. Существование солдата несомненно и не зависит от его усилий. Он сразу же становится восприимчивым к призывам к своему патриотизму, к своему духу части, к чести своего флага; он осмелится на что угодно ради славы и оценит немного бронзы, которая является "наградой За доблесть", гораздо более чем в сто раз превышающей её вес в золоте. Тем не менее многие из рядовых происходят из худших слоев населения; а воинская слава и успех в убийстве это всего лишь плохие объекты чтобы брать с них пример".
"Если так много можно сделать при столь бесперспективных обстоятельствах, то на что же нам не надеяться в более благородных устремлениях? Или возьмите рвение, самоотречение и напряженные усилия, брошенные молодыми людьми в их собственных играх! Желание быть капитаном "Оксфордской команды", гребцом кембриджской лодки, победителем в беге или прыжках, одним словом, желание преуспеть, достаточно сильно, чтобы вызвать усилия, которые часто разрушают физическое здоровье" (курсив наш) (там же, 152-3).
Блэнд о "перспективах". Эссе Фабиана заканчиваются обобщающей главой или "Перспективой" Хьюберта Бланда. Блэнд, выражая чувства большинства Фабианцев, не видит никакой надежды на революцию физической силой. "Человек физической силы, как и привилегированный Тори, не смог принять во внимание поток вещей и признать изменения, вызванные голосованием. По праву голоса жильца баррикада - это последнее прибежище маленького и отчаянного меньшинства, откровенное признание отчаяния, сведение к абсурду всего социалистического дела" (там же, 158).