Увеличение государственного регулирования. Социалистическое направление среди экономистов. Кларк о "промышленной основе социализма". Сдача капиталистами функций менеджера. Подъем акционерного общества. Развитие трастов
Уэбб утверждал, что этот акцент на индивидуальной свободе был отчасти результатом грубого вмешательства королей в экономические законы в предыдущие десятилетия - их унижения валюты, а затем их удивления, например, что, несмотря на строгие запреты, цены взлетели до небес, и многие бежали из страны. Поэтому политические экономисты объединились вместе с утилитаристами в убеждении, что каждый человек должен бороться за себя а "дьявол схватит последнего".
Вскоре началось восстание против этой доктрины и ее трагических последствий. Первое восстание произошло с художественной стороны. Кольридж, Оуэн, Карлайл, Морис, Кингсли и Раскин были ее лидерами. Этому способствовала концепция социального организма, разработанная Контом, Миллем, Дарвином и Спенсером.
Наступление государственной собственности. Практичные люди были вынуждены искать лекарство от болезней индивидуализма. Были приняты многочисленные фабричные, канализационные, шахтные и санитарные законы. Свобода собственника угнетать неимущих стала ограничиваться, ограничиваться и запрещаться. "Срез за срезом постепенно вырезается из прибыли капитала, а следовательно, и из его продажной стоимости, путем социально выгодных ограничений свободы его пользователя делать с ним все, что ему заблагорассудится. Из доходов от ренты и процентов отрезался кусочек за кусочком путем постепенного перехода налогообложения от потребителей к лицам, имеющим доходы выше среднего по королевству. Шаг за шагом политическая власть и политическая организация страны использовались в промышленных целях, до сегодняшнего дня крупнейшим работодателем является один из министров Короны (генеральный почтмейстер); и почти каждая мыслимая торговля, так или иначе, осуществляется приходом, муниципалитетом или самим национальным правительством без вмешательства какого-либо среднего человека или капиталиста.
"Теоретики, осуждающие взятие обществом в свои руки организации собственного труда как вещи экономически нечистой, противной крепкой индивидуальной независимости англичан и пока еще находящейся вне сферы практической политики, редко имеют хотя бы малейшее представление о том, в какой мере она уже осуществлена. Помимо наших международных отношений и армии, флота, полиции и судов, община теперь занимается для себя, в той или иной части этих островов, почтой, телеграфом, перевозкой мелких товаров, чеканкой монет, обзорами, регулированием выпуска валюты и банкнот, обеспечением мер и весов, возведение, уходом, освещением и ремонтом улиц, дорог и мостов, страхованием жизни, предоставлением ренты, судостроением, биржевым маклерством, банковским делом, сельским хозяйством и ростовщичеством.
"Оно обеспечивает многие тысячи из нас от рождения до похорон - акушерство, ясли, образование, питание и жилье, вакцинация, медицинское обслуживание, лекарства, общественный культ, развлечения и погребение. Оно предоставляет и обслуживает свои собственные музеи, парки, художественные галереи, библиотеки, концертные залы, дороги, улицы, мосты, рынки, скотобойни, пожарные машины, маяки, очистители, паромы, паровые буксиры, спасательные шлюпки, кладбища, общественные бани, прачечные, места заключения, гавани, пирсы, причалы, больницы, амбулатории, газовые заводы, водопроводные станции, трамваи, телеграфные кабели, наделы, выпасы, жилища ремесленников, школы, церкви и читальные залы. Оно продолжает и публикует свои собственные исследования в области геологии, метеорологии, статистики, зоологии, географии и даже теологии.
"В наших колониях английское правительство кроме того разрешает и поощряет общины обеспечивать себя железными дорогами, каналами, ломбардами, театрами, лесными хозяйствами, фермами хинных деревьев, ирригацией, поселениями прокаженных, казино, банями и иммиграцией, а также заниматься щебнем, гуано, хинином, опиумом, солью и чем угодно еще".
"Каждая из этих функций, наряду с функциями армии, флота, полиции и судов, была когда-то оставлена частным предприятиям и являлась источником законного индивидуального инвестирования капитала. Шаг за шагом община поглощала их полностью или частично, и область частной эксплуатации уменьшалась (курсив наш).
Устранение личностного элемента в управлении бизнесом. "Параллельно с этой прогрессивной национализацией или муниципализацией промышленности идет ликвидация чисто личного элемента в управлении бизнесом. Старые экономисты сомневались, что акционерное предприятие может заниматься чем-либо, кроме банковского дела и страхования: теперь каждая мыслимая отрасль, вплоть до выпекания и продажи молока, успешно управляется наемными служащими крупных корпораций праздных акционеров. Более одной трети всего бизнеса Англии, измеряемого используемым капиталом, в настоящее время осуществляется акционерными обществами, чьи акционеры могли бы быть экспроприированы обществом с не большим потрясением принадлежащих ими отраслей, чем вызвваемых ежедневной покупкой акций на фондовой бирже" (там же, pp. 42-3).
Увеличение государственного регулирования. В дополнение к государственной собственности в течение последних десятилетий развивается все большее регулирование частного предпринимательства государством. "Проверка часто бывает детальной и жестко навязанной. Государство в большинстве крупных промышленных операций предписывает возраст рабочего, часы работы, количество воздуха, света, кубического пространства, тепла, туалетов, праздников и времени приема пищи; где, когда и как должна выплачиваться заработная плата; как должны быть ограждены и охраняться машины, лестницы, лифтовые ямы, шахты и карьеры; как и когда завод должен быть убран и отремонтирован. . . .
"Даже в областях, все еще оставленных частному предпринимательству, его деятельность, таким образом, с каждым днем все более ограничена, чтобы анархическая конкуренция частной жадности, которая в начале века была установлена как единственный непогрешимый принцип социального действия, не могла полностью уничтожить государство. Все это было сделано "практическими" людьми, невежественными, то есть не знающими никакой научной социологии, считающими социализм самой глупой мечтой и совершенно игнорирующими, как они думали, все высокопарные притязания на социальное переустройство. Таков непреодолимый размах социальных тенденций, что в каждом своем действии они стремились вызвать тот самый социализм, который они презирают, и разрушить индивидуалистическую веру, которую они все еще исповедовали. Они строили лучше, чем думали" (там же, p. 44).
Эти реформы, конечно, не были осуществлены без сознательных усилий отдельных реформаторов, но эти реформаторы были бы бессильны, если бы социальные тенденции того времени не работали с ними и не заставляли законодателей прислушиваться к требованиям улучшения. Также, заявил Уэбб, нет никакой очевидной перспективы ослабления темпа отхода от индивидуализма.
Социалистическое направление среди экономистов. Вместе с этими новыми явлениями происходит изменение в отношении экономистов к социальному организму. Массы осознают, что "без поддержания и крепкого здоровья социального организма ни один человек не может теперь жить или процветать; и его поддержание, соответственно, является его первостепенной заботой. Эта новая научная концепция социального организма совершенно выбила из колеи заветные принципы политолога и философского радикала. Мы оставили их весело плыть в анархию по течению невмешательства. С тех пор все изменилось". Публикация политической экономии Джона Стюарта Милля в 1848 году удобно отмечает границу старой индивидуалистической экономики. Каждое издание книги Милля становилось все более и более социалистическим. После его смерти мир узнал из его личной истории, написанной его собственной рукой, о его развитии от простого политического демократа до убежденного социалиста.
Уэбб заключает: "изменение в общей атмосфере с тех пор было таким, что один компетентный экономист, якобы антисоциалист, с сожалением вещает миру, что все молодые люди теперь социалисты, как и многие из старых профессоров. . . . Тридцать лет назад Герберт Спенсер продемонстрировал несовместимость полной частной собственности на землю с современным демократическим государством; и почти каждый экономист теперь проповедует ту же самую доктрину. . . . Неуклонный рост государственного регулирования частного предпринимательства, рост муниципального управления и быстрое смещение бремени налогообложения непосредственно на ренту и проценты означают в тройных чертах бессознательный отказ государственного деятеля от старого индивидуализма и наше непреодолимый сдвиг в коллективистский социализм".
"Демократия неизбежно должна была усвоить этот урок. Поскольку массы болезненно осознавали неспособность индивидуализма создать достойную социальную жизнь для четырех пятых населения, можно было предвидеть, что индивидуализм не переживет их прихода к политической власти. Если частная собственность на землю и капитал неизбежно делает многих рабочих постоянно бедными (не по их вине), то для того, чтобы сделать немногочисленных бездельников богатыми (не по их заслугам), частная собственность на землю и капитал неизбежно пойдет по пути феодализма, который она вытеснила. ... До тех пор. . . пока демократия в политическом управлении продолжает оставаться доминирующим принципом, социализм можно вполне уверенно предсказать как его экономическую обратную сторону, несмотря на те причуды и отклонения демократии, которые уже породили здесь и там недолговечную монархию или романтическую диктатуру. Всякое увеличение политической власти пролетариата будет, несомненно, использовано им для своей экономической и социальной защиты. В Англии, во всяком случае, история века служит им одновременно и руководством, и оправданием (курсив наш) (там же, p. 52-5).
Таким образом, Уэбб видел, что социализм пришел в Англию, по крайней мере, не в результате катастрофических изменений, а в результате развития политической демократии, изменившихся представлений экономистов и народа в целом об отношении индивида к государству и постепенного поглощения муниципалитетами, государством и нацией промышленных и социальных функций. Эволюция в социализм была наиболее желанной эволюцией демократического, постепенного, этического и мирного характера.
Кларк о "промышленной основе социализма". В своем вкладе в "Эссе Фабиана" Сидни Уэбб рассматривает общую историческую тенденцию к кооперативной системе промышленности; Уильяму Кларку была поставлена задача оценить более конкретно промышленные силы, ведущие в этом направлении.
Социалистические тенденции в области фабрично-заводского законодательства. Г-н Кларк начинает свой анализ с тщательного изучения последствий промышленной революции для рабочего класса и абсолютной необходимости фабричного законодательства для спасения рабочих от полной деморализации при капиталистической системе. Развитие такого законодательства, утверждает он, разрушает режим невмешательства. Далее он это доказывает:
"1) Что при наличии частной собственности в необходимых орудиях производства индивидуальная свобода, как ее понимали реформаторы XVIII века, должна быть все более и более ограниченной, т. е. в нашем существующем экономическом положении индивидуализм невозможен и абсурден. (2) что даже враждебные или равнодушные политики были вынуждены признать это. (3) что необузданный капитализм так же склонен к жестокости и угнетению, как феодализм или рабство движимого имущества. 4) что средство правовой защиты носило, по сути дела, социалистический характер, заключающийся в коллективном сдерживании индивидуальной жадности и разделении части прибыли капитала в интересах рабочего сообщества. Эти четыре положения едва ли могут быть оспорены" (там же, pp. 70-1).
Сдача капиталистами функций менеджера. Капитализм привел и к другим важным для социалистов событиям. Среди этих событий было растущее различие между капиталистом и предпринимателем. В начале капиталистического режима капиталист был "менеджером, который усердно работал в своем бизнесе и получал то, что экономисты называют "зарплатой руководителя". Пока капиталист занимал это положение, его можно было сдерживать и контролировать различными способами, но от него нельзя было избавиться. Его "жалованье управляющего", конечно, часто было непомерным, но он выполнял реальные функции, и общество, еще не подготовленное к тому, чтобы взять эти функции на себя, не могло позволить себе уволить его. Однако, как и Король, он должен был быть сдержан уже упомянутым законом, ибо его власть требовала больших страданий для его товарищей. Но теперь капиталист становится абсолютно бесполезным. Обнаружив, что ему легче и разумнее объединиться с другими представителями своего класса в крупном предприятии, он отрекся от должности надсмотрщика, нанял наемного управляющего, чтобы тот выполнял за него его работу, и стал простым получателем ренты или процентов. Рента или проценты, которые он получает, выплачиваются за пользование монополией, которую не он, а целое множество людей создали своими совместными усилиями" (там же, p. 76).
Подъем акционерного общества. Было неизбежно, заявляет Кларк, что функции управляющего по мере развития событий должны быть отделены от функций капиталиста. Поскольку конкуренция привела к расточительству, она также привела к сокращению прибыли. Чтобы предотвратить это, некоторым конкурирующим фирмам стало необходимо сосредоточить свой капитал для того, чтобы они могли производить более дешево и продавать товар дешевле более мелких конкурентов. Так возникло акционерное общество или корпорация, объединившее множество мелких капиталов в один крупный капитал.
"Благодаря этому новому капиталистическому агентству", - продолжает Кларк, - "человек в Англии может владеть акциями предприятия в противоположно конце земли, которое он никогда не посещал и никогда не собирается посещать, и которое, следовательно, он никак не может "контролировать". Он и другие акционеры назначили управляющего с предписанием быть экономным. Бизнес менеджера состоит в том, чтобы заработать для своих работодателей максимально возможные дивиденды; если он этого не делает, он уволен. Прежние личные отношения между рабочими и работодателем исчезли; вместо этого они остаются просто денежными связями" (там же, p. 77).
Для получения высоких дивидендов управляющий стремится снизить заработную плату, а это, в свою очередь, часто означает забастовку или локаут, ввоз дешевой рабочей силы и, возможно, запугивание со стороны контролируемого капиталистами государства.
Развитие трастов. Акционерное общество во многих отраслях промышленности развивается в трасты и объединения, "конечным результатом которых должно быть уничтожение той самой свободы, которую современное демократическое государство ставит в качестве своего первого принципа. Свобода торговли, свобода обмена продуктами, свобода покупать, где угодно, свобода перевозить свои товары по тому же курсу и на тех же условиях, которыми пользуются другие, не подчиняясь никакому imperium in imperio (государство в государстве) - все это, несомненно, демократические принципы. Однако каждый из них либо ограничен, либо отрицается монополиями. Таким образом, капитализм, по-видимому, несовместим с демократией, как она понималась до сих пор. Развитие капитализма и демократии не может идти без контроля по параллельным линиям. Скорее они сравнимы с двумя поездами, приближающимися друг к другу с разных направлений на одной линии. Столкновение между противоборствующими силами кажется неизбежным" (там же, p. 89).
Однако и тресты, и демократические силы это неизбежный рост эволюционного процесса. Союзы являются "наиболее экономичными и эффективными методами организации производства и обмена. Они контролируют отходы, поощряют машинизацию, отказываются от бесполезного труда, облегчают транспорт, устанавливают цены и повышают прибыль, то есть они лучше всего воздействуют на объекты торговли с точки зрения капиталиста" (там же, p. 90).
Таким образом, траст ставит индивидуалиста перед дилеммой либо принятия условий, диктуемых капиталистом, и подчинения их сочетанию, либо перед необходимостью отстаивать социалистическое средство социальной собственности. Ибо капиталист не повернет назад.
Необходимость в ликвидации капиталиста. У социалиста есть своя логика ситуации. Он заявляет, что капиталист больше не является необходимостью для промышленного процесса; "что общество может обойтись без него, так же как общество теперь обходится без рабовладельца или феодала, оба из которых считались необходимыми для благосостояния и даже самого существования общества. Организуя свое собственное дело для себя, общество может использовать, при любом размере вознаграждения, которое может потребоваться, чтобы воспользоваться их навыками, тех капиталистов, которые являются квалифицированными организаторами и администраторами. Но тем, кто просто получает дивиденды, не будет позволено взимать плату за труд - они должны зарабатывать себе на жизнь полезным трудом, как это делают другие и лучшие люди" (там же, p. 90).
Немедленные действия. Можно сказать, что общество еще не готово к социализму. Но создается впечатление, что общество стремительно приближается к тупику, требующему некоторого вполне определенного расширения коллективной власти, что, между прочим, приведет к общему сокращению часов труда и попытке со стороны общества поглотить большую часть тех социальных ценностей, которые создает общество.
"Что касается больших комбинаций капитала", - пишет Кларк, - "то действия государства могут принимать одно из трех направлений. Оно может запретить и распустить их; оно может обложить их налогом и контролировать; или оно может поглотить и управлять ими. В любом случае социалистическая теория признается ipso facto (в силу самого факта), ибо каждая из них является признанием того, что хорошо осуществлять коллективный контроль над промышленным капиталом" (там же, p. 91).
Если будет выбран первый курс, произойдет регресс к хаосу "свободной конкуренции" и получение несомненных выгод, которые обеспечивают объединения. Такая политика означала бы также" насильственное предотвращение приобретения собственности, самого дорогого для индивидуалиста", и поставила бы государство в положение говорящего: "вы должны довести свои привилегии приобретения как раз до того момента, когда конкуренция может вас погубить; и там вы остановитесь. Вы и ваши друзья немедленно объединяетесь, чтобы предотвратить потери, регулировать производство и распределение, применять новые методы производства, мы будем полностью препятствовать вам или сдерживать вас обременительными правилами" (там же, p. 91).
Общественный Контроль - возможный первый шаг. Если бы мы были благоразумны, то немедленно передали бы эти объединения в общую собственность. "Но человеческая раса обычно ухитряется исчерпать все средства, которые может предложить глупость, прежде чем в конечном счете будет предпринята правильная линия действий. Поэтому я думаю, что какой-то, возможно, неэффективный метод налогообложения и общественного контроля за объединением будет, по сути, принят. Такое законодательство будет чрезвычайно ограничивать свободу личности в определенных направлениях, создаст много трений и, возможно, затруднит производство; до тех пор, пока в результате долгой серии экспериментов люди не поймут, что будет являться наиболее разумным способом приобретения для общества в целом богатства, которое оно производит. Но в любом случае индивидуализм или что-то еще в природе laissez faire (принцип невмешательства в экономику) пойдёт в дело".
Необходимость в дальнейшем развитии. Что касается социалистов, то они должны поддерживать все меры, даже самые незначительные, которые являются подлинным шагом вперед; но они не могут поддержать никаких усилий, чтобы вернуть прошлое. Они могут помочь построить новый мост через пропасть, отделяющую нас от Кооперативного Содружества; но они не могут восстановить старую, разрушенную структуру, которая ведет назад к индивидуализму. Поэтому вместо того, чтобы пытаться отменить работу, которую капиталисты бессознательно делают для народа, настоящий реформатор скорее подготовит народ, образованный и организованный как истинная промышленная демократия, чтобы взять бразды, когда они выпадут из слабых рук бесполезного имущего класса. Этим будет положен конец классовой борьбе с ее жадностью, ненавистью и расточительством.