Джон Локк и трудовая теория стоимости. Возрождение коммунизма в борьбе с монархией. Утопия Землекопов. Океания Харрингтона. Промышленный контроль против политического контроля. Демократические гарантии. Программа национализации Питера Чемберлена
Следуя утопическим представлениям Бэкона, Андреа и Кампанеллы, старый аграрный феодализм и коммунизм по всей Европе и особенно в Англии начали рушиться, и начал появляться новый порядок. Английская торговля распространилась на доселе неизвестные части света; повсюду возникали города и прочно укоренилась частная собственность (В этот период продолжали появляться утопии, основанные на коммунистических учениях. Одна из них была представлена в краткой брошюре "Парадокс", в которой автор изображает народ Мадагаскара как самый счастливый народ на Земле, поскольку у него не было чрезмерного желания богатства, которое является корнем всех бед - неистовый, голодный зверь, который не будет удовлетворен, бездонная пропасть, которую нельзя заполнить" (A Paradox, Harl. Misc., Vol. I, pp. 263-9; quoted in Beer, History of British Socialism, Vol. 1, p. 54)).
Гоббс и теория общественного договора. С ростом их власти владельцы собственности стремились найти философию, которая оправдала бы существование частной собственности и дискредитировала бы коммунистическую позицию. Они сформулировали теорию, известную как "теория общественного договора", созданную Гуго Гроцием (1583-1645) и разработанную Томасом Гоббсом (1588-1679). Тезис Гоббса был по существу следующим: коммунизм, правда, существовал в естественном состоянии. Человек, однако, вскоре начал развивать злые страсти и жажду власти, и эти характеристики привели к постоянной войне и выживанию самых сильных и хитрых. Законы справедливости, милосердия и скромности, которые являются законами природы, были таким образом сведены на нет. Человечество столкнулось с альтернативой: попытаться сохранить свою естественную свободу, страдая от разрушительной войны, или, с другой стороны, подчинить себя власти и тем самым обрести безопасность и мир. Столкнувшись с этими трудными альтернативами, человечество выбрало власть и мир, потому что стремление к жизни и к самосохранению является основополагающим (Thomas Hobbes, Leviathan, ch. 14. Джон Селдон разработал несколько похожую философию в то-же время (Beer, op. cit., p. 54)).
Придя к этому решению, народ заключил торжественный договор о безоговорочной передаче своей власти одному человеку или собранию людей и обязался подчиняться законам своего государя. Согласно Гоббсу, это обещание было настолько обязательным, что, "хотя монарх, суверен, может в своей страсти преследовать цели, противоречащие законам природы, ни один подданный не имеет права воевать с ним"(Thomas Hobbes, Leviathan, ch. 16; ed. Toennies, I, ch. 14; II, ch. 1, et seq.; Beer, op. cit., p. 55).
С этим переходом власти естественное государство прекратилось, а за ним последовало искусственное, с властью над собственностью, религией и всеми делами государства. Также возникло" неравенство и закон твоё и моё", то есть "право субъекта исключать всех других субъектов из пользования вещами, которыми он обладает"(Hobbes, op. cit., ch. 15, ch. 16).
Таким образом, Гоббс пытался одновременно защищать неприкосновенность частной собственности и абсолютной монархии. Но Англия, обезглавившая короля Карла, не слишком благосклонно отнеслась к его монархическим аргументам. Что касается его теории общественного договора, то она уже давно была отброшена социальными мыслителями.
Джон Локк и трудовая теория стоимости. Фактически великий преемник Гоббса Джон Локк (1632-1704) полностью опроверг эту теорию общественного договора. Во-первых, он не соглашался с Гоббсом и Гроцием в их утверждении, что естественное состояние есть состояние коммунизма. Когда дикий индеец собирал пищу и готовил ее для себя, она становилась его исключительной собственностью. Это было законно, поскольку индеец "смешал с этим свой труд и присоединил к нему что-то, что было бесспорно его собственным". Более того, вещи в их естественном состоянии имеют мало ценности. В девять раз их стоимость прибавляется к ним трудом. Так как этот труд, творец ценности, является частью индийца, то, принимая пищу, он брал только то, что было его собственным. Таким образом, через труд человек приобретает право собственности.
Из этого следует, что столько земли и другой собственности, сколько человек может обработать и приносить пользу, принадлежит ему. Это было признано в изначальном состоянии природы. Единственное различие между естественным и гражданским состоянием состоит в том, насколько человек присваивает себе собственность. В первоначальном состоянии он получал только столько, сколько ему было нужно. Локк также не соглашался с Гоббсом в его защите абсолютной монархии. Трудовая теория стоимости, которую он разработал, сделала работу пахаря в социалистическом движении (см. John Locke, on Civil Government, II, ch. 5; Beer, op. cit., pp. 56-8).
Возрождение коммунизма в борьбе с монархией. Несмотря на эти повсеместные выступления против коммунизма и растущую власть собственников, коммунистические идеалы с большим энтузиазмом возродились в середине XVII века в ходе ожесточенной борьбы за верховенство между монархом и парламентом. Многие из агитаторов того времени несколько отошли от аргументации старых коммунистов. Коммунизм, утверждали они, не прекратился с Падением Человека (изгнанием из рая), но продолжался даже до Норманнского завоевания, когда Англичанин был побежден, а естественное государство было превращено в гражданское государство. Так Джерард Уинстенли, лидер небольшой группы коммунистических землекопов, умолял Оливера Кромвеля изгнать "завоевателей и вернуть нашу землю и свободы ... ибо, когда норманнская власть завоевала наших предков, она отняла у них свободу пользования нашей английской землей и сделала их своими слугами"(Winstanley, Law of Freedom (1652), p. 3; Beer, op. cit., p. 60).
Утопия Землекопов. В своем новом законе праведности Уинстенли представлял себе Утопию, в которой "не будет ни купли-продажи земли, ни ее плодов. ... Если кому-то из мужчин или членов семьи нужна кукуруза или другая провизия, они могут пойти на склад и забрать ее без денег. Если им нужна лошадь, они могут летом отправиться в поле, а зимой - в общую конюшню, взять лошадь у смотрителей и, когда путешествие закончится, привести ее обратно. ... Как каждый трудится над продвижением общего запаса, так каждый должен иметь свободное пользование любым товаром на складе для своего удовольствия и комфортного существования, не покупая и не продавая ограничений ни от кого"(From Winstanley, op. cit., pp. 74-5, quoted in Beer, op. cit., pp. 67-71; cf. Bernstein, Sozialismus und Democratic, 1905; Gooch, Democratic Ideas, 1898).
Семейная жизнь, однако, должна быть частной и моногамной, и "дом каждого человека, мебель и провизия, которые он приносит из хранилищ, принадлежат ему, так же как жена мужу и муж жене"(Winstanley, op. cit., p. 24). Уинстенли во всём демонстрировал преданность принципу общей собственности наравне с великими утопистами прошлого.
Землекопы, верные своему имени, вскоре начали свою своеобразную пропаганду этого дела, вскопав и удобрив один из холмов в Суррее, чтобы побудить других "восстановить творение в его прежнем состоянии". Они утверждали, что выходом из создавшегося положения является вспашка общин, парков и других непаханых земель. Когда другие видели благословения этого метода, они приходили в свои общины. Но их усилия были сравнительно бесполезны.
Океания Харрингтона. Одновременно с коммунистической утопией вождя землекопов существовала политическая утопия "Океания", написанная джентльменом-простолюдином Джеймсом Харрингтоном (1611-1677)(Джеймс Харрингтон, сын сэра Сапкотеса Харрингтона, родился в 1611 году, вскоре после рождения Мильтона. Он получил образование в Оксфорде, а затем много путешествовал по континенту, где он стал увлеченно изучать правительства и особенно интересовался правительствами Голландии и муниципалитетом Венеции. Именно во время этих исследований он стал сторонником республиканской формы правления. Вернувшись в Англию, он жил жизнью учёного и написал свою "Океанию". После падения Содружества он был предан Лондонскому Тауэру за то, что придерживался республиканских взглядов, и там сильно заболел. Хотя позже он был освобожден Карлом II, он так и не восстановил свое здоровье и умер в Вестминстере в возрасте шестидесяти шести лет) с его проповедью республиканства. Трактат Харрингтона был направлен прежде всего на развитие при Оливере Кромвеле прочной и долговечной политической конструкции.
Промышленный контроль против политического контроля. Главная заслуга этой Утопии заключалась в ее ясном анализе отношения промышленного контроля к политическому. Харрингтон утверждал, что собственники общества, особенно те, кто владеет землей, неизбежно контролируют политическую жизнь общества. "Какова пропорция или баланс власти или собственности, такова и природа империи". Там, где земля принадлежит одному, существует монархия; немногим - аристократия; народу в целом - государство. Таким образом, содружество должно принять закон, навсегда "устанавливающий и сохраняющий равновесие власти таким распределением, чтобы ни один человек или число людей, в пределах немногих или аристократии, не могли прийти к власти над всем народом путем владения землями"(John Toland's The Oceana and Other Works of James Harrington (London, 1737), PP. 39, 40).
Демократические гарантии. Таким образом, Харрингтон одним из первых подчеркнул, насколько полно те, кто контролирует собственность, могут рассчитывать контролировать правительство и политику. В качестве гарантий демократии он призвал, среди прочего, к тайному голосованию, ротации в должности и двухпалатной законодательной системе. Он, несомненно, стимулировал развитие национальных форм демократии. Он также призвал к обязательному бесплатному образованию как надежде на демократию и религиозную терпимость (см. Hertzler, op. cit., pp. 165-78).
Программа национализации Питера Чемберлена. Несколько других утопических писателей и передовых социальных реформаторов появились в Англии в период с гражданской войны до конца семнадцатого века. Единственным среди них, кто утверждал, что богатство и сила всех наций это рабочие без собственности, которые выполняют всю необходимую работу для общества, составляют большую часть армии и обладают таким же правом на землю, как и богатые был социальный реформатор Питер Чемберлен. Он утверждал, что конец богатства это ликвидация бедности. Его учение походило на учение современного социалиста, когда он утверждал, что бедность может быть ликвидирована только путем национализации поместий короля, епископов, священников и преступников, а также путем общественной собственности и развития общин, пустошей, лесов, шахт и сокровищ на море и на суше, а также путем завладения незаработанными приростами стоимости в сельском хозяйстве, торговле и промышленности. Чемберлен также предложил создать Национальный банк и обрабатывать землю на кооперативной основе, но с фермерами, вольными работать индивидуально, если они того пожелают. Правительство также должно быть зависимо от поставок инструментов и сырья фермерам и ремесленникам.
"- Пусть никто не говорит, что люди бедны", - заявил Чемберлен, - "потому что
они недостойны. Некоторые из величайших апостолов, Христос и апостолы были
бедны. Кроме того, бедные не были бы бедными, если бы богатые были честными,
чтобы позволить бедным иметь свою собственость; богатство богатых часто является
лишь трофеями их нечестности, ограбления бедных или обмана государства"
(Менее заметной была утопия Самуэля Хартлиба, немецкого беженца из Польши,
который написал в 1641 году описание Королевства Макария, несколько в духе
утопии Мора. Ни один человек в этом воображаемом королевстве не мог владеть
большим количеством земли, чем он мог обработать, и одна двадцатая состояния
каждого возвращалась государству после его смерти.
Идеал кооперации подчеркивал также Питер Корнелиус Ван Зурик-Зи из Плоцхоя,
гораздо менее революционный писатель, чем Чемберлен, в своей брошюре "как
сделать бедных в этих и других странах счастливыми" (1659). Он заявил, что
кооперативное производство, ведение домашнего хозяйства и покупка намного
дешевле, чем частное предпринимательство, и это снизит стоимость предметов
первой необходимости. Он призвал Организацию "маленьких общин" осуществить его
планы.
Гораздо меньше тысячелетия в ее выражении стала схема социальных реформ, с
которой выступил Джон Бэллерс (1655-1725), член Общества друзей, и, пожалуй,
самый представительный социальный реформатор того времени. Беллерс выступал за
создание богатыми - которые обеспечили бы справедливую норму процента - ряда
кооперативных сельскохозяйственных колоний для бедных. Каждая колония должна
была содержать около 300 человек, способных выполнять все необходимые работы по
хозяйству. Во всех промышленных центрах должны были быть созданы кооперативные
мастерские декоративно-прикладного искусства. Поскольку эти предприятия устранят
конкурентные потери, акционерам будет обеспечена выгодная ставка процента. Жизнь
в этих колониях была бы Коммунистической, по примеру первобытного христианства.
Беллерс предвосхитил Роберта Оуэна и Джона Грея своей пропагандой рабочего
времени как стандарта стоимости. Богатые не могут жить, утверждал Бэллерс, иначе
как чужим трудом. Поскольку труд был обечпечением богатых, богатые должны были
следить, что бы бедные работали в самых выгодных условиях, как с точки зрения
увеличения производства богатства, так и с точки зрения улучшения положения
бедных.
Были и другие социальные писатели, которые и пальцем не пошевелили, чтобы
возвысить бедняков, например Бернард Мандевиль, который в своей басне о пчелах
утверждал, что "в свободной стране, где рабов не пускают, самое верное богатство
состоит во множестве работающих бедняков . . . невежественных и бедных". (Mandeville,
Fable of the Bees, etc., edition 1724, pp. 328 and 280; Beer, op. cit., p. 77).
Люди не бедны, продолжал он, потому что бездельничают. Если бы это было так, то это было бы причиной, почему богатые люди не были богатыми, так как "благородный" человек (джентльмен) является праздным человеком. Бедняков обвинили в наглости. Но нет большего подстрекательства к наглости, чем нищета лицом к лицу с выставляющим напоказ богатство. Новый порядок приведет к любви к Родине, повиновению закону и стабильности власти.