Римские писатели. Влияние стоической философии. Jus Naturale и Jus Gentium. Коммунизм и крестьянский бунт. Джон Уиклифф. Джон Болл. Вера и разум
Девятнадцать столетий отделяли Республику Платона от следующего великого утопического произведения политического характера - утопии сэра Томаса Мора.
В течение этих столетий, однако, существовали религиозные утописты, такие как Святой Августин, который изображал будущий религиозный порядок на земле или на небе. Было также много социальных философов, которые осуждали "этот жалкий порядок вещей" и которые жаждали возвращения к коммунизму, который существовал, по крайней мере в их воображении, в "естественном состоянии" первобытного общества. (Для описания коммунистической тенденции в течение этого периода, см. М. Биир , "История британского социализма", вып. l. "Существует промежуток почти в две тысячи лет", - пишет Льюис Мамфорд ("История Утопий" стр. 59), "между Платоном и сэром Томасом Мором". В течение этого времени, во всяком случае в западном мире, утопия, кажется, исчезает за горизонтом. "Жизнь Ликурга" Плутарха обращается к мифическому прошлому; "очерк о государстве" Цицерона - ничтожная работа; "Город Божий" Святого Августина примечателен главным образом блестящей журналистской атакой на старый порядок Рима. ... За исключением этих работ, насколько я могу судить, едва ли существует какое-либо другое произведение, которое хотя бы намекает на утопию, за исключением того, что утопия может относиться к тусклому золотому веку в прошлом, когда все люди были добродетельны и счастливы". М-р Мамфорд указывает, что утопия в течение первых полутора тысяч лет после того, как Христос был перенесен на небеса и названа Царствием Небесным, была явно утопией спасения).
Римские писатели. Так, философы, поэты и пророки Рима в первые века христианской эры постоянно оплакивали классовые конфликты и развращенность своего времени и указывали на добродетели общества первобытного строя, в котором товары считались общими, а алчность, роскошь и бедность были неизвестны. Типичным примером является гимн идеализированному прошлому поэта Вергилия в его праздник царствования Сатурна, царствование которого характерно для состояния природы:
Нет ни заборов, ни полей, ни знаков, ни границ.
Не и раздела спорных территории,
Все было общим (Virgil, Georg. I, 125-8).
Сенека (3г. до н. э. - 65 г. н. э.) писал в том же духе в пылком восхищении коммунизмом "естественного государства":
"Социальные добродетели оставались чистыми и незыблемыми до того, как алчность сбила с толку общество и привела к бедности, ибо люди перестали владеть всем, когда стали называть что-либо своим. Первые люди и их непосредственные потомки следовали природе, чистой и нетленной. Однако, когда подкрадывались пороки, королям приходилось проявлять свою власть и принимать уголовные законы. Как счастлива была первобытная эпоха, когда дары природы были общими и использовались беспорядочно; жадность и роскошь не разъединяли смертных и не заставляли их охотиться друг на друга. Они наслаждались всей природой вместе, что давало им надежное владение общественным богатством. Почему бы мне не считать их богатейшими из всех людей, среди которых не было ни одного бедняка?"(Seneca, Letters, 90).
Подобные чувства выражены в трудах Горация, Тацита, Ювеналия и Иосифа Флавия (Juvenal, Satires, 6 and 13; Josephus, Antiq. Jud., 1. 1, c. 2 (3)).
Влияние стоической философии. Этот призыв к возвращению к первобытному племенному обществу был основан, по крайней мере частично, на принятии стоической философии. Согласно стоицизму, миром управлял божественный закон справедливости и добра. Этот закон был бесконечно выше человеческого закона и применялся ко всем людям, ибо все люди, как наследники Божественного Духа, были свободны и равны. В первоначальном обществе божественный естественный закон управлял людьми, но когда началось разложение, человек принял свой собственный закон. Таким образом, гражданское право было униженной заменой господства Бога и природы, и, если социальные болезни когда-либо должны были быть исправлены, человечество должно было оставить гражданское право и возвратиться к природе и жизни в гармонии с природой (Maine, Ancient Law, ed. 1861, pp. 53-7, 70-2).
Jus Naturale (естественное право) и Jus Gentium (право народов). Большинство образованных римлян, предавшихся философским размышлениям, приняли эту философию. Римские юристы обязались включить его в свою правовую систему как Jus naturale, соединив с ним, однако, Jus gentium, право, развившееся из торговых и международных отношений того времени. При этом они сильно разбавили первоначальную философию. Jus naturale, по мнению этих юристов, было то, чему учила природа. Природа соединила мужское и женское начала и научила деторождению и необходимости воспитания потомства. Она учила, что все люди рождаются свободными. Из Jus naturale также пришло учение о том, что воздух, вода, общественные и религиозные здания являются общей собственностью. С другой стороны, Jus gentium, закон человека, легализовал частную собственность, господство и рабство и нейтрализовал большую часть учений Jus naturale и стоиков. В схоластической литературе того времени учение Jus naturale сохранилось в полной силе и было включено в церковное право (см. Beer, op. cit., p. 9).
Эта доктрина была еще более укрепилась с открытием Америки и примитивной социальной организацией аборигенов. Романтическое описание жизни в этих племенах в значительной степени связано с принятием понятия первобытного состояния - состояния природы. Она имела далеко идущие последствия для богословов того времени (там же., ch. II; see Aquinas, S. Thomas, Summa, 1, 2), и ее влияние распространилось даже на социалистов и социальных реформаторов Великобритании девятнадцатого века.
Коммунизм и крестьянский бунт. Первым крупным кризисом в английской истории, в котором философия естественных прав и ее коммунистический подтекст сыграли заметную роль, было крестьянское восстание 1381 года. Новые социальные силы начали ощущаться в Англии во время правления Генриха II, в первой половине XIII века. К середине этого столетия по всей Англии, где когда-то не было ничего, кроме фермерских угодий, появились десятки городов. Эти города требовали сырья от сельских общин. Сельская земля, таким образом, стала ценной, и с этой возрастающей ценностью дворянство начало посягать на землю, которая была общей для пастбищ и других общественных целей.
Крестьяне в то время "были не бесправными пролетариями, а товарищами по аграрным кооперативным товариществам, проникнутыми традициями своих древних свобод и чувствами общинной жизни, и смотрели на огораживания как на частное присвоение того, что было общим, а на господ - как на узурпаторов"(Beer, op. cit., p. 20; Walsingham, Gesta Abbatum, III, pp. 306, 308, 311.). И когда вспыхнуло восстание, они потребовали возвращения своих старых хартий свободы и восстановления своих общих земель.
Не было крестьянства без вождей. Бедные священники и монахи постоянно разъезжали по стране, выражая свое возмущение положением дел, многие из них проповедовали Евангелие коммунизма как идеального состояния общества. Эти монахи, таким образом, помогли образовать "союз интеллектуального пролетариата с недовольными трудящимися массами. Из Оксфорда как интеллектуального и духовного центра свет распространялся монахами на открытые поля"(там же., p. 21; Little, A. G., Gray Friars of Oxford, pp. 63-4). Все они должны были знать определение естественного права Святого Исидора:
Они проповедуют Платона и доказывают это Сенекой,
Что все под небесами должно быть общим.
Джон Уиклифф. Среди этих "интеллектуалов" был Джон Уиклифф (ум. 1384), "монархический коммунист", если такое вообще возможно. Социальные учения Уиклифа были основаны непосредственно на философии Jus naturale. В начале общества, утверждал он, не было ни частной собственности, ни гражданского права. Люди жили в век невинности и коммунизма. Однако после грехопадения нравственные устои человека ослабли, и он нуждался в искусственной поддержке. Поэтому Бог установил гражданское правление с целью воспитания любви между людьми. Лучшей формой правления было управление судьями; там, где это было невозможно, следующим лучшим было правление королей. Таким образом, гражданское правление имело божественное происхождение, хотя оно никогда не было бы учреждено, если бы не греховная природа человека. В сочетании с коммунизмом это привело бы к совершенному государству.
Коммунизм, считал Уиклифф, должен быть реальным состоянием общества. Ибо Бог дарует все праведным и делает их господами земли. Все люди должны быть праведными и, следовательно, владыками творения. Но множество людей не могут быть наследниками щедрот земли, если все не будет общим. Коммунизм, таким образом, предопределен Богом, но человек должен постоянно проверять свою греховность, если он хочет "достичь той степени благодати, которая сделала бы его достойным принять землю как феод от рук Всевышнего"(Beer, op. cit., p. 25; see also Trevelyan, Age of Wycliffe; Oman, Great Revolt of 1381). Он не согласился с утверждением Аристотеля, что такой порядок общества ослабит лояльность гражданина к своему государству. Напротив, это укрепило бы его лояльность. Ибо чем больше число людей, имеющих собственность, тем больше общая сумма интересов в социальном обеспечении и тем больше социальное единство.
Учение Уиклифа о божественном происхождении гражданского права, однако, исключало подстрекательство к мятежу и насильственное восстание, и он не оказывал прямой помощи крестьянскому восстанию, хотя его учение имело очень значительное влияние на его осуществление.
Джон Болл. Последователем Уиклиффа, но человеком более агрессивного типа, был Джон Болл, мятежник и коммунист. Болл тоже придерживался теории естественного состояния. Вначале, заявил Болл, все люди были созданы равными по природе. Рабство было введено угнетателями против воли Бога. Если бы Бог захотел, он создал бы и господина, и раба. Но
Когда Адам копал, а Ева пряла
Кто же тогда был господином?
Народ должен уничтожить угнетателей. Они должны сбросить господ и всех, кто наносит вред обществу. Когда они уйдут, все будут наслаждаться свободой.
Образец наставлений Болла переданный Фруассаром:
Мой добрый народ, дела в Англии не пойдут хорошо и никогда не пойдут хорошо, пока все товары не станут общими, пока не будет ни крепостных, ни дворян, и мы не будем равны. По какой причине они, которых мы называем лордами, взяли верх над нами? Как они это заслужили? Почему они держат нас в рабстве? Если мы все произошли от одного отца и одной матери, Адама и Евы, как они могут утверждать или доказывать, что они более хозяева, чем мы? Разве что они заставляют нас работать и производить для них, чтобы тратить! Они одеты в бархат, а их пальто украшено горностаем и мехом, в то время как мы носим грубое полотно. У них есть вино, специи и хороший хлеб, в то время как мы получаем ржаной хлеб, субпродукты, солому и воду. У них есть резиденции, красивые поместья, а у нас хлопоты и работа, и мы должны противостоять дождю и ветрам в полях. И именно от нас и нашего труда они получают средства для поддержания своей пышности; однако нас называют крепостными и сразу бьют, если мы не выполняем их приказания (Froissart, Collection des Chroniques, VIII, c. 106).
Болл принимал активное участие в крестьянском восстании и, после поражения восстания, умер на виселице. Подобные коммунистические настроения выражены в призывах Джека Кейда и его последователей в Кентском восстании 1449 года (см. Tawney, Agrarian Problem, 1912; Gonner, Common Land and Enclosure, 1912).
То, что Шекспир вложил в уста Кейда:
Я думал об этом, так и будет. Прочь, сожги все записи королевства; мои уста будут парламентом Англии. . . . И отныне все будет общим. (Генрих VI, Часть II, акт 4, сцена 7.)
Несмотря на эти восстания, экспроприация крестьян шла быстрыми темпами. Обездоленные крестьяне стекались в города, и, одновременно с распадом старых фермерских организаций, система гильдий города была разбита на тысячи частей.
Вера и разум. В разгар этого хаоса в промышленной жизни мыслители того времени начали поиски новых истин, и люди начали полагаться на "знание как регенератор веры и общества". Светская мысль стала отделяться от богословской догмы. "Рационалистический элемент вошел в жизнь христианина. . . . Наконец, разум был наделен творческими силами; правильный разум, действуя через великих просветителей, законодателей или царей-философов, мог вызвать к жизни совершенные республики, добродетельные и счастливые народы и исправить роковой эффект падения человека"(Beer, op. cit., pp. 31-2).
Резюме. Таким образом, мы находим, что в течение столетий от эпохи Платона до эпохи сэра Томаса Мора философы, поэты, богословы и агитаторы призывали к равенству и общей собственности, полагая, что коммунистическое состояние общества было первым и "естественным государством" и что гражданское право, создавая неравенство, частную собственность и классовые разделения, возникло как унизительная замена господства Бога и природы. Теперь рассмотрим утопию сэра Томаса Мора.