Подходы к измерению благосостояния различаются с точки зрения важности, придаваемой собственным суждениям индивида о своем благополучии. Они также различаются с точки зрения факторов, которые пытаются включить в общее определение. Очень широко распространено мнение, что индивидуальное благосостояние частично зависит от превалирования домашних хозяйств над товарами, но также широко распространено мнение, что оно зависит и от других вещей. Споры ведутся главным образом о том, какие другие факторы имеют значение и как их следует взвешивать. Существуют также разногласия о том, как мы воспринимаем концепцию бедности - как "абсолютную" или как "относительную" (вспомним обсуждение в Главе 2). Чтобы понять разницу между мерами, определёнными на практике, и судить об их относительных достоинствах, необходимо понять их концептуальные основы.
Политика направленная на создание государства всеобщего благосостояния - вэлферизм
Стандартный экономический подход к контролю социального прогресса в целом и оценке политики направлен на то, чтобы опираться исключительно на индивидуальные уровни благосостояния в выбранном срезе населения. Социальные государства оцениваются (и только) по уровню благосостояния индивидов. (Иногда такой подход называют "индивидуалистическим"). Такой подход имеет свои корни в классическом утилитаризме (Раздел 1.5), хотя он является и более общим, как мы увидим.
Но что мы подразумеваем под "уровнем благосостояния"? Одно конкретное определение вэлферизма говорит, что мы должны стремиться к тому чтобы основывать сравнение благосостояния и усилия государственной политики исключительно на индивидуальных полезностях, определяемых как то, что люди максимизируют в своем собственном выборе. Очевидно, что это большой шаг, для уравнения личной цели, которая направляет выбор человека - функцию полезности, представляющтх собой набор кривых безразличия, таких как во Вставке 1.4 и Вставке 3.1, к его "благосостоянию" или "благополучию" (термины, которые для данной цели взаимозаменяемы).
Важный посыл этой версии вэлфаризма состоит в том, что при оценке индивидуального благополучия следует избегать суждений, несовместимых с предпочтениями, которыми руководствуются люди в своем выборе. Таким образом, эта версия вэлферизма принципиально противоположна патернализму - любой презумпции, что кто-то другой знает, что хорошо для вас, даже если вы с этим не согласны. Предполагается, что каждый человек является рационально мыслящим, максимизирующим свою полезность. Этот подход будет включать в себя все те товары, которые люди выбрали для потребления при оценке своего благосостояния. Но этим дело не ограничивается. "Полезность" в экономике это то, что волнует людей. Говорить, что она включает в себя только рыночные товары, является неоправданной специализацией (Как мы увидим, некоторые критические замечания в отношении благосостояния основывались на этой чрезмерно узкой специализации; в то время как в некоторых случаях эти критические замечания не имеют более общего значения). До тех пор, пока существуют рынки и считаются конкурентоспособными, преобладающие цены могут использоваться для агрегирования потребляемых товаров и для дефляции различий в стоимости жизни при получения показателя благосостояния. Однако это неполный показатель благосостояния в той мере, в какой люди заботятся также о нерыночных товарах.
Подход, основанный на полезности, опирается на модель рационального потребительского выбора. Суть подхода заключается в идее функции полезности (вспомним Вставку 1.4 и Вставку 1.9). Он служит двум различным ролям в благосостоянии основанном на полезности. Во-первых, это удобное представление предпочтений потребителя по сравнению с доступными потребительскими группами товаров. Предполагается, что потребитель может заказывать эти группы от лучших до худших и выбрать лучший из возможных вариантов. В этой первой роли функция полезности является не чем иным, как аналитически удобным способом представления предпочтений потребителя. Во Вставке 3.1 кратко даётся обзор стандартной модели.
| Вставка 3.1 Выбор потребителя Предполагается, что каждый человек имеет предпочтения по отношению к своему бюджетному набору, определяемому как набор всех возможных группировок потребления (какие только можно применить, включая досуг). Чтобы все было просто, предположим, что есть два товара, еда и одежда, потребляемые в количествах QF и QC с ценами PF и PC ("F" для еды и "C" для одежды). Общая сумма расходов на эти два товара обозначается Y, и в данном мысленном эксперименте она остается постоянной. Доступные наборы пакетов (QF , QC) - это те, для которых: PFQF + PCQC ≤ Y Потребитель может ранжировать доступные комбинации (QF, QC), удовлетворяющие этому уравнению. Предполагая, что большее количество любого блага лучше (часто называемое предположением "неудовлетворённости"), нам нужно рассматривать только бюджетные расходы, которые точно поглощают доступный бюджет (поскольку если он находится во внутренней точке, где PFQF + PCQC ≤ Y, то можно позволить себе больше одного блага при не меньшим количестве другого). Предполагается, что потребитель рационален, а это означает, что он выбирает предпочтительный для себя пакет. А экономика конкурентоспособна в том, что потребитель не может изменить выставленные цены. Удобно и, как правило, неоспоримо предположить, что порядок предпочтений может быть представлен непрерывной функцией полезности U(QF, QC), которая максимизируется при условии ограничения бюджета (и ограничения времени, если мы добавим третье измерение досуга). Обычно предполагается, что функция полезности прослеживает строго выпуклые кривые безразличия (Вставка 1.4). (Вспомним, что кривая безразличия задает место нахождения всех комбинаций двух переменных выбора, которые достигают заданного уровня полезности). Наклон кривой безразличия называется предельной нормой замещения (MRS), которая определяется как приращение к потреблению одного блага, необходимое для компенсации одной меньшей единицы другого блага при сохранении постоянной полезности. Количества пищи и одежды, максимизирующие полезность, обозначаются Q*F и Q*C. Они явно будут зависеть от цен, PF и PC, и, конечно же, от дохода Y. Теперь мы можем охарактеризовать равновесие у потребителя. Ключевой особенностью будет то, что не существует перераспределения зафиксированного бюджета между продуктами питания и одеждой, что создаст для потребителя лучшие условия. Рассмотрим рисунок B 3.1.1, на котором показаны бюджетные ограничения и две кривые безразличия. (Начало координат может быть положительным, чтобы учесть биологические минимумы). Пунктирная кривая явно не является самым высоким уровнем полезности, которого может достичь потребитель, а именно сплошной кривой. Потребитель безразличен между (скажем) А и В (хотя только В исчерпывает бюджет), но предпочитает точку С обоим. В этот момент предельная норма замещения равна относительной цене еды.
Рис. B3.1.1 Выбор потребителя
|
Критики этой модели указывали на ситуации, когда личный выбор не является рациональным. Здесь есть риск, что то, что считается "иррациональным", вполне может отражать слишком узкий взгляд наблюдателя на то, что волнует людей. Например, если мы игнорируем тот факт, что люди (в том числе бедные) обеспокоены своим относительным положением в обществе, а также своим абсолютным уровнем жизни, мы можем неправильно понять их поведение, например, когда они тратят свои скудные ресурсы на празднование. Или ещё пример: люди могут воздержаться от извлечения пользы сегодня, зная, что они будут менее бедны в будущем, и это может повлиять на принятие ими решений в каком-то временном интервале. (Это особенно ярко проявляется в экономической идее "рациональных ожиданий" как способе прогноза с учетом текущей информации. Можно легко показать, что такие ожидания рациональны только для довольно специальной формулировки лежащей в основе функции полезности; см. Ravallion (1986). То, что иногда называют "иррациональными ожиданиями", вполне может быть совершенно рациональным, если понять, что волнует тех, кто принимает решения).
Во-вторых предполагается, что функция полезности обеспечивает достаточную информацию для оценки того, становится ли человеку лучше с течением времени или после изменения действующей политики, или для определения благосостояния одного человека по отношению к другому. Этот последний подход оказался спорным. Некоторые ставят вопрос о том, следует ли придавать такой статус личным предпочтениям при оценке благосостояния. Другие наблюдатели усомнились в том, что этот выбор является морально обоснованным. Например, иногда утверждается, что решение купить какой-либо предмет роскоши не является этически оправданным, когда люди (включая детей) умирают от причин, которые связанны с существующей в мире бедностью (См. например Singer (2010).
Ещё одно возражение состоит в том, что "полезность" - это не то, что мы наблюдаем. Это верно, но мы всё ещё можем использовать эту идею, чтобы мотивировать сравнение благосостояния в более привычных денежных терминах - в "пространстве доходов". Однако тогда мы должны быть уверены, что наша мера, основанная на наблюдаемых индивидах, откалибрована так, чтобы соответствовать выводимой нами концепции полезности. Когда это денежная мера и она согласуется с полезностью, её называют денежной метрикой полезности (или иногда эквивалентным доходом). Это можно легко определить в теории, найдя доход, эквивалентный полезности по фиксированным базисным ценам и личным характеристикам. (Мы вернемся к этой концепции в Главе 4).
Возможно, более серьезной проблемой является
неоднородность людей по их нерыночным характеристикам,
связанным с благосостоянием. Люди различаются по полезности,
которую они могут извлечь из данного пакета потребления. У
некоторых людей есть особенности - они могут быть пожилыми,
или инвалидами, или жить в холодном климате, или жить в
месте, где общественные услуги низкого качества, - когда им
нужно больше определенных рыночных товаров, чтобы достичь
того же уровня полезности. Учитывая эту неоднородность,
межличностно сопоставимый индекс полезности не может быть
выведен, если рассматривать только объективно измеримое
поведение спроса и предложения. Мы вполне можем найти
функцию полезности, согласующуюся с этим поведением, но она
не будет уникальной; таких функций может быть много,
варьирующихся в зависимости от личных характеристик. Таким
образом, идея о том, что можно сделать вывод о полезности
гетерогенных индивидов, глядя только на их поведение спроса
и предложения, легко исключается (как поясняется далее во
Вставке 3.2). Учитывая эту неоднородность в том, как власть
над товарами преобразуется в благосостояние, мы неизбежно
должны будем расширить информационную базу для оценки
благосостояния, выходя за рамки наблюдаемого поведения на
рынках. Это требует информации, относящейся к благосостоянию
людей, которую экономисты традиционно не одобряли, такой как
данные о возможностях, а также данные о субъективном
благополучии. Мы возвращаемся к этим типам данных.
| Вставка 3.2 Проблема вывода полезности из
поведения на рынках Фундаментальная предпосылка экономики состоит в том, что наблюдаемый спрос на товары и предложение рабочей силы домашних хозяйств максимизируют полезность. Базовая модель предполагает функцию полезности, которая зависит от количества потребленных товаров и услуг и свободного времени, оставшегося после работы. (См. Вставку 3.1.) Напомним, что эта функция представляет потребительские предпочтения в том смысле, что функция полезности ранжирует товарные пакеты идентично тому, как их ранжирует потребитель. Эта функция полезности затем максимизируется с учетом бюджетного ограничения, которое гласит, что совокупные расходы на товары и услуги не могут превышать "полного дохода", заданного величиной временного запаса плюс все другие доходы (включая прибыль от собственных предприятий). Если требования и поставки согласуются с этой моделью, то мы можем в общем случае решить обратное от наблюдаемых требований и того что предоставляет данный индивидуум, чтобы восстановить функцию полезности, которая согласуется с сделанным выбором. Когда мы начинаем сравнивать людей в разных домашних хозяйствах, с разными размером и демографическим составом, а также с отличиями в других характеристиках (таких как здоровье и инвалидность), мы должны допустить возможность того, что эти различия имеют значение как для наблюдаемых потребностей, так и для уровня полезности, достигнутого с учетом этих потребностей. Однако мы не можем ожидать, что способы, которыми эти различия влияют на полезность при данных потребностях (и предоставлением), будут должным образом отражены в наблюдаемом поведении спроса и предложения. В общем случае будет множество функций полезности (отражающих гетерогенные характеристики), которые могут поддерживать наблюдаемое поведение как оптимальное. Таким образом, мы говорим, что функция полезности "не идентифицируется" только из наблюдаемых потребностей и предоставлений, когда люди отличаются по своим характеристикам, связанным с благосостоянием. Дополнительное чтение: Эти вопросы обсуждаются далее в работах Поллака и Уэльса (1979) и Браунинга (1992). |
Вывод из этих наблюдений состоит в том, что существует глубокая проблема в реализации программы вэлферизма, заключающаяся в том, что мы должны полагаться на полезность, полученную от потребительского выбора, при принятии решения о том, является ли один человек лучше другого. Проблема проистекает из вероятной неоднородности полезности, получаемой при данном выборе. Это "глубокая" проблема, потому что больше данных о фактическом выборе людей не приводит к исчезновению проблемы. Для всех практических целей нам нужно будет сделать сторонние суждения, решая, является ли один человек лучше, чем другой. Опять же, это не значит, что мы должны игнорировать данные о выборе, а скорее, что мы не должны обманывать себя, что это достаточная информация.
На практике политики, оценщики и большинство прикладных экономистов сегодня готовы признать явные межличностные сравнения полезности между людьми или домохозяйствами с различными характеристиками при обсуждении проводимой политики, хотя обычно эти суждения в основном исходят из внешней экономики. (Те экономисты, которые не желают признавать такую информацию, скорее всего, останутся в стороне от многих важных политических дебатов, требующих межличностных сравнений). Обычно считается, что, размышляя о политике, можно проводить межличностные сравнения благосостояния, но при этом уважать личные предпочтения, когда это уместно. И ясно, что информация, которая может быть использована при проведении межличностных сравнений, выходит за рамки наблюдаемого поведения на рынках. Появилась обширная литература как по теории, так и по измерению последствий для социального благосостояния некоторых давних политических вопросов, построенных на таких благотворительных постулатах (Нормирование государственного финансирования было плодотворным полем для такой работы; важные ранние изложения включали Аткинсона и Стиглица (1980) и Ньюбери и Стерна (1987). Измерение социального благосостояния в рамках структуры вэлферизма быстро продвинулось в 1980-х годах; важный вклад сделали Кинг (1983) и Йоргенсон и Слесник (1984).
Так что является альтернативой вэлферизму? Какие аргументы приводятся за и против них? Могут ли эти альтернативные подходы помочь в определении надежного показателя благосостояния?