написать

Центр внимания - проблемы бедных

 

Не все экономисты были удовлетворены новым подходом о целях экономического развития. Большинство экономистов, получивших западное образование, были выходцами из вельфаристской традиции, истоки которой лежат в утилитаризме. Им часто было удобнее предполагать, что персональные предпочтения в значительной степени являются общими для всех людей и могут быть представлены непрерывной и плавной функцией потребления, которая зависит от доходов и цен на рынке. Экономисты были менее удовлетворены или, по крайней мере, менее знакомы с основанной на правах, школой моральной философии, которая также возникла в конце XVIII века (Раздел 1.3), но была в значительной степени замещена утилитаризмом и (позже) паретианской экономикой благосостояния (Вставка 1.20).

Одна из проблем заключалась в нарушении принципа Парето. Если истолковать этот принцип как утверждение о том, что социальное благосостояние всегда должно увеличиваться, если кто-то имеет прирост благосостояния, то мера бедности не может квалифицироваться как (отрицательная) функция социального благосостояния.

На практике стандартная мера бедности, скорее всего, будет неполной, даже если сокращение бедности является единственной целью - потребуется другая информация, например, о командовании нерыночными товарами и благосостоянии внутри домохозяйства (как обсуждается далее во второй части).

Тем не менее, мы всё ещё можем обоснованно требовать, чтобы любая мера бедности, по крайней мере, удовлетворяла более слабой версии принципа Парето, а именно, что социальное благосостояние не может упасть, если кто-то получает выгоду, и должно расти, если кто-то получает выгоду. Этот принцип имеет вес для измерения бедности, как мы увидим во второй части.

Еще одна вещь, с которой экономисты, обученные в традициях вельфаризма, чувствовали себя некомфортно, - это степень произвола в определении "основных потребностей" или "черты бедности" на практике. Например, Николас Стерн (1989, 645) в своем обзоре экономики развития спрашивает: "какие потребности являются базовыми и, что более тревожно, какие уровни считаются существенными минимумами?" Это может быть трудным вопросом, но (конечно) это не значит, что мы должны избегать его. Очевидно, что при установлении черты бедности необходимо будет сделать определенное суждение, хотя потребность в суждении вряд ли является уникальной для дискуссий о бедности и человеческом развитии.

Аналитическое предпочтение, отдаваемое большинством экономистов непрерывным и гладким функциям, не очень-то вписывалось в идею "черты бедности" (хотя сегодня её явно принимают больше, чем, скажем, в 1980-е годы). Разрывы в полезности на определенных уровнях потребления также не были особенно очевидны эмпирически, хотя это вряд ли является нарушающим наблюдение, если должным образом признать глубокие проблемы идентификации полезности от поведения спроса. (Глава 3 возвращается к проблемам идентификации индивидуального благосостояния по наблюдаемому поведению на рынках.)

Однако если признать, что бедность существует, то должна существовать хотя бы одна черта бедности. Философ Соран Ридер (2006) провел аналогию с ночью и днем; никто не станет отрицать, что они существуют, но сказать, в какое именно время одно превращается в другое - это субъективное решение. Поклонники непрерывности не так уж далеко продвинулись, протестуя против того, что "полночь это на самом деле только начало дня" (Перефразируя высказывание сделанное Ридером (2006, 349).

Наряду с гладкими функциями благосостояния обычно воозникает предположение о неограниченной взаимозаменяемости; всегда можно найти выигрыш в приобретении одной ценной вещи, который оправдывает потерю какой-то другой ценности. Этот подход часто применяется экономистами к социальному выбору в соответствии с утилитарной традицией. Но (как уже давно было признано) такой подход может оставить много неприятных последствий. Согласны ли мы с ограничением либеральных свобод, потому что это будет способствовать экономическому росту? Согласны ли мы с тем, что любая выгода для самого богатого человека может оправдать потерю для самого бедного? Согласны ли мы с тем, что "кусочки шоколада, если их достаточно много, могут иметь больший моральный вес, чем одна преждевременная смерть"? (Arneson (2005, 25). Любой экономический совет, игнорирующий очевидную возможность того, что большинство людей ответят "нет" на эти вопросы, рискует остаться без внимания.

Нам не нужно отказываться от предпочтительного предположения о непрерывной функции полезности для достижения целей общества. Действительно, такие цели уже давно играют определенную роль в концентрации внимания и мотивации действий во всех областях политики. Утверждение, что в Китае черта бедности составляет (скажем) 2 доллара в день на человека, не требует демонстрации того, что существует некоторый скачок в индивидуальном благосостоянии при достижении 2 долларов. Скорее, оно утверждает социальную ценность общественных усилий, направленных на то, чтобы люди в Китае достигали уровня, по крайней мере, в 2 доллара в день. Как и все моральные суждения, это спорно. А для мобилизации общественных действий важно, чтобы в соответствующей стране существовало достаточное согласие относительно черты бедности (Один из способов определения черты бедности заставляет задуматься над этим вопросом, спрашивая: на каком уровне дохода люди в соответствующей стране склонны говорить, что они не бедны; это "субъективные черты бедности", обсуждаемые далее в Главе 4). Ответственность за национальную черту бедности в соответствующей стране имеет первостепенное значение для выработки консенсуса в отношении усилий по ликвидации бедности.

Когда такой целевой показатель бедности будет достигнут, мы можем прекратить или не прекращать работу по уничтожению бедности; в контексте растущей развивающейся страны более вероятно, что будет установлен новый целевой показатель на будущее. (Правительство Китая недавно удвоило официальную черту бедности с 0,80 до 1,90 доллара в день, чтобы лучше отражать как вырос уровень жизни). Когда в мире не останется никого, кто жил бы на  уровне ниже (скажем) 1,25 доллара в день, можно ожидать, что призывы к повышению уровня жизни самых бедных все равно будут услышаны, даже если они на тот момент будут жить больше чем на 1,25 доллара в день. Идея "черты бедности" или "базового дохода" может быть истолкована как цель, которая считается релевантной определённому контексту.

Какое бы эти (иногда эзотерические) дебаты о философских основах не имели значение для политики развития, некоторые наблюдатели стали рассматривать их как спорный вопрос, стремясь вместо этого сосредоточиться на действии. Можно легко согласиться с тем, что здоровье и образование имеют значение для благосостояния людей при фактически имеющемся потреблении товаров (хотя бы потому, что они значимы для будущего потребления). Экономический рост, возможно, и не был необходим для развития человечества, но он, безусловно, сделал его более осуществимым, хотя бы за счет возникновения большей налоговой базы. Нельзя также с уверенностью утверждать, что доходы бедных не имеют никакого значения для развития человеческого потенциала. Широкое признание получило важность развития человеческого потенциала при сочетании усилий по сокращению масштабов бедности и улучшению доступа к основным услугам.