написать

Истоки перераспределения доходов

 

Это было важное время для экономической мысли. Смит видел добродетель эгоизма, хотя и не считал его единственным мотивом человеческого поведения (Smith (1759, ch. 1, I.I.1). Скорее, поведение эгоистичных людей могло бы способствовать повышению их коллективного благосостояния в институциональной среде конкурентных рынков с гарантированными правами собственности (Вставка 1.9) (Смит опирался на ранние взгляды Фомы Аквинского, Гроция, Локка, Юма и других; см. Fleischacker (2004, 34-40). Это должно было стать центральным элементом экономической политики. Вслед за новым мышлением, с течением времени, эволюционировали необходимые институты, хотя темпы институциональных реформ зависели от баланса сил между теми, чьи экономические интересы были затронуты в ближайшей перспективе (Эта идея должна была стать темой современной политической экономии государственных институтов. В третьей части мы вернёмся к этой теме). Как это часто бывало, новое здравое экономическое мышление в конечном счете привело к улучшению политики, но этот процесс неизбежно был опосредован политикой и занял в одних политических условиях времени больше, чем в других.

Один из центральных вопросов политики касался последствий для равенства экономических институтов, имеющих отношение к конкурентной и динамичной рыночной экономике. Вслед за своим другом Дэвидом Хьюмом, Смит признал, что институт гарантированной частной собственности может находиться в противоречии с необходимостью помогать бедным людям и стремлением к справедливости в более широком смысле (Признание этого компромисса было главным вкладом Хьюма и Смита. Так, Флейшакер (Fleischaker, 2004, 40) пишет, что "Юм и Смит, таким образом, первыми сделали страдания бедных проблемой для оправдания частной собственности"). Однако без обеспечения прав собственности риск экспроприации будет препятствовать инвестициям, и широко распространятся дорогостоящие конфликты. Без юридически закрепленных контрактов новаторы и финансисты не будут доверять друг другу. Такой институт, как гарантированные права собственности, является не самоцелью, а средством социального прогресса, включая (в конечном счете) сокращение масштабов бедности (См. дискуссию Уэллса (2010) в контексте взглядов Смита на рабство). Согласно этой точке зрения, институт частной собственности может привести сегодня к вопиющему неравенству - поскольку бедные обычно имеют мало собственности, которую нужно охранять, в то время как богатые имеют её достаточно, но это цена, которую необходимо платить за долгосрочное развитие. Согласно этой точке зрения, неравенство сегодня необходимо для того, чтобы избежать бедности завтра. Эта точка зрения оказала длительное влияние на мышление о развитии, но часто ставилась под сомнение; мы вернемся к этой теме в Главе 2 и (более полно) в Главе 8.

Формулируя свои аргументы, Смит отказался от многих ортодоксий предшествующего экономического мышления, особенно от тех, которые были связаны с меркантилизмом. Исчезла, например, идея полезности бедности с её отрицательно наклоненной индивидуальной функцией предложения рабочей силы ("Соответственно, там, где заработная плата высока, мы всегда найдем рабочих более активными, прилежными и быстрыми, чем там, где зарплата низкая" (Смит 1776, 72). И (несмотря на некоторые характеристики неинтервенционистских взглядов Смита) он выступал за политику стимулирующую борьбу с бедностью, такую как ограниченные государственные субсидии, чтобы помочь покрыть плату за обучение в базовом школьном образовании "простых людей" (См. Rothschild (2001). О взглядах Смита на субсидии на обучение см. Smith (1776, bk. 5, гл. 1, ст. 2). В этом и других социальных вопросах Смит был, очевидно, гораздо более прогрессивен, чем большинство его современников.

Изменения в общественном и научном мышлении имели последствия для других политических споров, имеющих отношение к распределению доходов. Одна из таких дискуссий, давняя и продолжающаяся по сей день, касалась вопроса о том, каким должен быть прогрессивный подоходный налог и чьи доходы должны облагаться налогом (Масгрейв (1985) рассматривает историю этих и других споров в области государственных финансов). (Вставка 1.10 посвящена прогрессивному налогообложению и другим налоговым инструментам перераспределения доходов). Эта среда дала толчок аргументам в пользу перераспределительного налогообложения. Смит решительно выступал за освобождение от уплаты прожиточного минимума, как и другие впоследствии, в том числе те, кто выступал за пропорциональные налоги взимаемые выше планки освобождения от налогов, подразумевая прогрессивную налоговую систему в целом.

Вставка 1.10 Инструменты бюджетной политики для перераспределения доходов

Перераспределительная политика проявляется как в налоговой, так и в расходной частях бюджета. С налоговой точки зрения, если процент дохода, выплачиваемого в виде налогов, растет по мере роста доходов физических лиц, то налоговая система считается "прогрессивной". Если процент падает по мере роста дохода, то он называется "регрессивным". Пропорциональный налог - это фиксированный процент дохода независимо от уровня дохода. Прогрессивный налог будет уменьшать относительное неравенство доходов (см. Вставку 1.8).

Конечная степень прогрессивности налоговой системы зависит от многих факторов. В случае подоходного налога ключевым фактором является то, как определяется база налогообложения - что облагается налогом. Как понял Адам Смит, налоги могут быть пропорциональны компоненту дохода, который увеличивается как доля от общего дохода, что делает налог прогрессивным в целом. В случае косвенного налогообложения - взимаемого с потребления - ключевым фактором является то, что именно включено; например, часто продовольственные товары освобождаются от налога, поскольку бедные семьи, как правило, тратят большую часть своего бюджета на продукты питания, что снижает вероятность регрессивности таких налогов. (Это называется "Закон Энгеля", и он рассматривается далее во Вставке 1.16.)

Что касается государственных расходов, то существуют некоторые категории расходов, которые могут быть прямо адресованы бедным семьям. Это может быть сделано с помощью формальной проверки доходов, посредством которой государственная поддержка предоставляется тем, чей доход ниже некоторого критического уровня. Это менее распространено в бедных странах, где "доход" труднее определить; вместо этого часто используется какая-то форма "таргетирования показателей" или "теста косвенных средств", при котором таргетируются только люди с определенными характеристиками, коррелирующими с бедностью. Для некоторых категорий расходов существует механизм "самонацеливания", при котором блага, как правило, в большей степени концентрируются на бедных людях без явных усилий по их целевому использованию. Это происходит, когда тот или иной вид государственных расходов (например, основные медицинские или образовательные услуги) в большей степени используется бедными людьми, или когда условия, применяемые к участию в государственной программе (например, требования к работе, как в работных домах), препятствуют участию в программе небедных людей. В Главе 10 эти вопросы рассматриваются более подробно.

Еще одна политическая дискуссия касалась распределения доходов от природных ресурсов, в частности сельскохозяйственных земель. В брошюре (адресованной правительству новой Французской Республики, но имеющей более широкую аудиторию) Томас Пейн (1797) утверждал, что сельскохозяйственные земли являются "естественной собственностью", на которую каждый человек имеет законные права. Тем не менее, имелись веские основания для частной собственности на такие земли. Таким образом, вместо национализации, сельскохозяйственные земли должны подлежать налогообложению - "земельной ренте", доходы от которой должны распределяться поровну между всеми взрослыми членами общества, поскольку все они имеют право на эту собственность. (Он также предусмотрел выплату пенсии по старости.) И это (явно) должно было рассматриваться не как благотворительность, а как право. Предложение Пейна было политикой по борьбе с бедностью; более того, оно, по-видимому, было первым предложением о "гарантии базового дохода" - идея, к которой мы вернемся позже в этой Главе и более подробно в Главе 10.

Важной прелюдией к возможному появлению политики содействия стало новое понимание важности школьного образования: "неграмотность стала клеймом позора, а не обычным спутником жизни с ограниченными возможностями" (Brinton 1934, 279). Кондорсе, французский философ и математик конца XVIII века, выступал за бесплатное всеобщее базовое образование (хотя и предостерегал против того, чтобы государство наставляло в моральных или политических вопросах, так как он высоко ценил разнообразие взглядов); Кондорсе также выступал за равные права для женщин и всех рас (Stedman Jones (2004). Однако это были все ещё радикальные идеи, значительно опережающие их реализацию. Классические экономисты, которые стали преобладать в политике XIX века, также видели в образовании потенциал для того, чтобы сделать экономический рост направленным на уменьшение числа бедных, в частности, снижение роста населения за счет "морального улучшения". Но они не видели в массовом образовании роли, способствующей этому росту, и не видели возможности для массового народного образования (Blaug (1962, 216).

Как и следовало ожидать, сопротивление массовому общественному образованию в значительной степени исходило от тех, кому оно угрожало. Среди правящей элиты существовали опасения, что более образованный рабочий класс больше не будет уважать их власть, а у рабочего класса не было средств чтобы взять на себя обязательство  впоследствии компенсировать правящему классу такую потерю власти. Этот последний пункт является примером общего класса "проблем приверженности", которые могут повлечь за собой сохранение плохих государственных институтов и политики (См. обсуждения Acemoglu et al. (2005, с. 6), которые также указывают на ряд исторических примеров). Необходимо изменить распределение политической власти в форме избирательной демократии, хотя это труднее сделать, пока массы бедны и плохо образованы. Были также возражения со стороны тех работодателей, которые полагались на детский труд и опасались повышения заработной платы. В некоторых странах (включая Англию) религиозные организации также чувствовали угрозу, поскольку их собственные религиозные школы были единственной надеждой на обучение детей из бедных семей. Потребовалось очень много времени, чтобы массовое государственное образование стало реальностью наряду с всеобщим избирательным правом (или, по крайней мере, всеобщим для мужчин). (В Главе 9 мы вернёмся к теме школьного образования).

Первое просветительство о бедности также ознаменовало рождение эмпирических исследований бедности. Если и есть работа, которая может претендовать на роль первопроходца в этом отношении, то это огромный трехтомник сэра Фредерика Идена (1797) "Государство бедных". Её написание было вызвано опасениями по поводу последствий роста цен на продовольствие для бедных (как из-за ряда неурожаев, так и из-за запросов Наполеоновских войн). Хотя эта работа имела широкий охват, включая историю бедности, наиболее отличительной её чертой был эмпиризм. В отличие от многих аналогичных брошюр и книг того времени, которые опирались на грубые характеристики предполагаемого плохого поведения бедных мужчин и женщин, Иден явно стремился объективно (и в мучительных деталях) описать "внутреннюю экономику" доходов и расходов, ставок заработной платы и цен, которые лежали в основе явно убогих условий жизни отдельных бедных семей в Англии, Шотландии и Уэльсе. У Идена не было инструментов современной экономики для изучения влияния изменений цен на благосостояние (которые мы изучим в Главе 3), но он обладал сильной интуицией. Но это была не просто научная работа. Она явно была призвана обеспечить прочную эмпирическую основу для текущих политических дебатов, особенно по вопросам законов о бедных (Для дальнейшего обсуждения работы Идена и её влияния, см Стоун (1997) и Пайетт и Вард (1997).

Наиболее важным вкладом первого просвещения о бедности было создание морального обоснования идеи общественных усилий по искоренению бедности. Этот моральный случай развился из за зарождающегося нового уважения со стороны элит к трудолюбивым, но бедным мужчинам и женщинам как людям, которые получили "эмоциональную  идентификацию" (Этот термин использовал де Вааль (2009, 116). Важные новые прогрессивные идеи появились в трудах Смита, Руссо, Канта, Фихте, Кондорсе, Бабефа и других. Однако до формулирования всеобъемлющей политики по борьбе с бедностью нам было ещё далеко. В то время как первое просвещение о бедности принесло новое мышление, относящееся к политике борьбы с бедностью, оно не создало каких-либо значительных изменений в жизни бедных людей, и их всё ещё обвиняли в их бедности. Эта вера сохранялась и в девятнадцатом, и в двадцатом веках (См., например, описание взглядов Клебанера на бедность в Америке XIX века (1964). Даже сегодня иногда можно услышать утверждения, что бедность это вина бедных людей; например, Палмер (2012, 119) пишет, что "в порядках, характеризующихся четко определенными, юридически безопасными и передаваемыми правами собственности ... меньшее благосостояние бедных в значительной степени обусловлено неспособностью или нежеланием производить богатство или сберегать). За исключением помощи в соответствии с законами о бедных в Англии и Уэльсе, ни частная помощь, ни государственная поддержка бедным в Европе не показали заметного улучшения их положения по сравнению с их относительно низкими уровнями (Lindert (2013). Основными экономическими бенефициарами первого просвещения о бедности, вероятно, были представители существующего среднего класса, которые начали стремиться к источникам богатства и власти, которых они были лишены.