Пушкин охарактеризовал родство этого рода в том виде, как оно существует у многих, как оно есть в самом деле, следовательно, справедливо и истинно, - и на него осердились, его назвали безнравственным; стало быть, если бы он описал родство между некоторыми людьми таким, каким оно не существует, т.-е. неверно и ложно, - его похвалили бы. Все это значит ни больше, ни меньше, как то, что нравственна одна ложь и неправда... Вот к чему ведет добродушное и добросовестное лицемерство! Нет, Пушкин поступил нравственно, первый сказав истину, потому что нужна благородная смелость, чтоб первому решиться сказать истину. И сколько таких истин сказано в Онегине! Многие из них теперь и не новы и даже не очень глубоки; но если бы Пушкин не сказал их лет назад, они теперь были бы и новы и глубоки. И потому велика заслуга Пушкина, что он первый высказал эти устаревшие и уже неглубокие теперь истины. Он бы мог насказать истин более-безусловных и более-глубоких, но в таком случае его произведение было бы лишено истинности: рисуя русскую жизнь, оно не было бы её выражением. Гений никогда не упреждает своего времени, но всегда только угадывает его не для всех видимое содержание и смысл.
Большая часть публики совершенно отрицала в Онегине душу и сердце, видела в нем человека холодного, сухого и эгоиста по натуре. Нельзя ошибочнее и кривее понять человека. Этого мало: многие добродушно верили и верят, что сам поэт хотел изобразить Онегина холодным эгоистом. Это уже значит - имея глаза, ничего не видеть. Светская жизнь не убила в Онегине чувства, а только охолодила к бесплодным страстям и мелочным развлечениям. Вспомните строфы, в которых поэт описывает свое знакомство с Онегиным:
Условий света свергнув бремя,
Как он,
отстав от суеты,
С ним подружился я в то время.
Мне
нравились его черты.
Мечтам невольная преданность,
Неподражательная странность
И резкий, охлажденный ум.
Я был озлоблен, он угрюм,
Страстей игру мы знали оба:
Томила жизнь обоих нас;
В обоих сердца жар погас;
Обоих ожидала злоба
Слепой фортуны и людей
На самом
утре наших дней.
Кто жил и мыслил, тот не может
В душе
не презирать людей;
Кто чувствовал, того тревожит
Призрак невозвратимых дней:
Тому уж нет очарований,
Того змея воспоминаний,
Того раскаянье грызет.
Все это
часто придает
Большую прелесть разговору.
Сперва
Онегина язык
Меня смущал; но я привык !
К его
язвительному спору,
И к шутке с желчью пополам,
И к
злости мрачных эпиграмм.
Как часто летнею порою,
Когда
прозрачно и светло
Ночное небо над Невою,
И вод
веселое стекло
Не отражает лик Дианы,
Воспомня
прежних лет романы
Воспомня прежнюю любовь,
Чувствительны, беспечны вновь,
Дыханьем ночи
благосклонной
Безмолвно упивались мы!
Как в лес
зеленый из тюрьмы
Переносен колодник сонной,
Так
уноспллсь мы мечтой
К началу жизни молодой.
Из этих стихов мы ясно видим по крайней мере то, что Онегин не был ни холоден, ни сух, ни черств, что в душе его жила поэзия, и что вообще он был не из числа обыкновенных, дюжинных людей. Невольная преданность мечтам, чувствительность и беспечность при созерцании красот природы и при воспоминании о романах и любви прежних лет: все это говорит больше о чувстве и поэзии, нежели о холодности и сухости. Дело только в том, что Онегин не любил расплываться в мечтах, больше чувствовал, нежели говорил, и не всякому открывался. Озлобленный ум есть тоже признак высшей натуры, потому что человек с озлобленным умом бывает недоволен не только людьми, но и самим собою. Дюжинные люди всегда довольны собою, а если им везет, то и всеми. Жизнь не обманывает глупцов; напротив, она все дает им, благо немногого просят они от неё - корма, пойла, тепла, да кой-каких игрушек, способных тешить пошлое и мелкое самолюбие. Разочарование в жизни, в людях, в самих себе (если только оно истинно и просто, без фраз и щегольства нарядною печалью) свойственно только людям, которые, желая "многого", не удовлетворяются "ничем". Читатели помнят описание в (VII главе) кабинета Онегина: весь Онегин в этом описании. Особенно поразительно исключение из опалы двух или трех романов,
В которых отразился век
И современный
человек
Изображен довольно верно
С его
безнравственной душой,
Себялюбивой и сухой,
Мечтанью
преданный безмерно,
С его озлобленным умом,
Кипящим в
действии пустом.
Скажут: это портрет Онегина. Пожалуй, и так; но это ещё более говорит в пользу нравственного превосходства Онегина, потому что он узнал себя в портрете, который, как две капли воды, похож на столь многих, но в котором узнают себя столь немногие, а большая часть "украдкою кивает на Петра". Онегин не любовался самолюбиво этим портретом, но глухо страдал от его поразительного сходства с детьми нынешнего века. Не натура, не страсти, не заблуждения личные сделали Онегина похожим на этот портрет, а век.
Связь с Ленским - этим юным мечтателем, который так понравился нашей публике, всего громче говорит против мнимого бездушия Онегина. Онегин презирал людей.
Но правил нет без исключений:
Иных он
очень отличал,
И вчуже чувство уважал.
Он слушал
Ленского с улыбкой:
Поэта пылкий разговор,
И ум, ещё в
суждениях зыбкий,
И вечно вдохновенный взор, -
Онегину
все было ново;
Он охладительное слово
В устах
старался удержать,
И думал: глупо мне мешать
Его
минутному блаженству;
И без меня пора придет,
Пускай
покамест он живет
Да верит мира совершенству;
Простим
горячке юных лет
И юный жар, и юный бред.
Меж ними
все рождало споры
И к размышлению влекло
Племен
минувших договоры,
Плоды наук, добро и зло,
И
предрассудки вековые,
И гроба тайны роковые,
Судьба и
жизнь, в свою чреду,
Все подвергалось их суду.
Дело говорит само за себя: гордая холодность и сухость, надменное бездушие Онегина, как человека, произошли от грубой неспособности многих читателей понять так верно созданный поэтом характер. Но мы не остановимся на этом и исчерпаем весь вопрос.
Чудак печальный и опасный,
Созданье ада
иль небес,
Сей ангел, сей надменный бес,
Что ж он? -
Ужели подражанье,
Ничтожный призрак, иль ещё
Москвич
в Гарольдовом плаще;
Чужих причуд истолкование.
Слов
модных полный лексикон?..
Уж не пародия ли он?..
Все
тот же ль он, иль усмирился?
Иль корчит так же чудака?
Скажите, чем он возвратился?
Что нам представит он пока?
Чем ныне явится?
Мель мотом, Космополитом, патриотом,
Гарольдом, квакером, ханжой,
Иль маской щегольнет иной?
Иль просто будет добрый малый,
Как вы да я, как целый
свет?
По крайней мере мой совет:
Отстать от моды
обветшалой
Довольно он морочил свет.,
- Знаком он вам?
- "Я да, и нет.
- Зачем же так неблагосклонно
Вы
отзываетесь о нем?
За то ль, что мы неугомонно
Хлопочем, судим обо всем.
Что пылких душ неосторожность
Самолюбивую ничтожность
Иль оскорбляет, иль смешит;
Что ум, любя простор, теснит;
Что слишком часто разговоры
Принять мы рады за дела,
Что глупость ветрена и зла.
Что важным людям важны вздоры,
И что посредственность
одна
Нам по плечу и не странна?
Блажен, кто смолоду
был молод,
Блажен, кто во-время созрел,
Кто
постепенно жизни холод
С летами вытерпеть умел
Кто
странным снам не предавался;
Кто черни светской не
чуждался;
Кто в двадцать лет был франт аль хват,
А в
тридцать выгодно женат;
Кто в пятьдесят освободился
От
частных и других долгов;
Кто славы, денег и чинов
Спокойно в очередь добился;
О ком; твердили целый век:
N. N. прекрасный человек.
Но грустно думать, что напрасно
Была нам молодость дана,
Что изменяли ей всечасно,
Что обманула нас она;
Что наши лучшие желанья,
Что
наши свежие мечтанья
Истлели быстрой чередой,
Как
листья осенью гнилой.
Несносно видеть пред собою
Одних обедов длинный ряд,
Глядеть на жизнь, как на обряд,
И вслед за чинною толпою
Идти, не разделяя с ней
Ни
общих мнений, ни страстей.
Эти стихи - ключ к тайне характера Онегина. Онегин - не Мельмот, не Чайльд-Гарольд, не демон, не пародия, не модная причуда, не гений, не великий человек, а просто "добрый малый, как вы да я, как целый свет". Поэт справедливо называет "обветшалою модою" везде находить или везде искать всё гениев да необыкновенных людей. Повторяем: Онегин - добрый малый, но, при этом, недюжинный человек. Он не годится в гении, не лезет в великие люди, но бездеятельность и пошлость жизни душат его; он даже не знает, чего ему надо, чего ему хочется; но он знает, и очень хорошо знает, что ему не надо, что ему не хочется того, чем так довольна, так счастлива самолюбивая посредственность. И зато-то эта самолюбивая посредственность не только провозгласила его "безнравственным", но и отняла у него страсть сердца, теплоту души, доступность всему доброму и прекрасному. Вспомните, как воспитан Онегин, и согласитесь, что натура его была слишком-хороша, если её не убило совсем такое воспитание. Блестящий юноша, он был увлечен светом, подобно многим; он скоро наскучил им и оставил его, как это делают слишком немногие. В душе его тлелась искра надежды - воскреснуть и освежиться в тиши уединения, на лоне природы; но он скоро увидел, что перемена мест не изменяет сущности некоторых неотразимых и не от нашей воли зависящих обстоятельств.
Два дня ему казались новы
Уединенные
поля,
Прохлада сумрачной дубровы,
Журчанье тихого
ручья;
На третий - рощи, холм н поле
Его не занимали
боле,
Потом уж наводили сон;
Потом увидел ясно он,
Что и в деревне скука та же,
Хоть нет ни улиц, ни
дворцов,
Ни карт, ни балов, ни стихов.
Хандра ждала
его на страже,
И бегала за ним она,
Как тень иль
верная жена.