написать

Общественное мнение

Роль общественного мнения. Право народное. О поэте

Помнишь ли ты, как отличались, как мило вели себя господа военные, особенно кавалеристы, в царствование Александра, которого мы с тобою видели собственными глазами за год или за два до его смерти? Помнишь ли ты, как они нахальствовали на постоях, увозили жен от мужей из одного удальства, были ужасом и страхом мирных граждан и безнаказанно разбойничали? А теперь?.. теперь они тише воды, ниже травы. Ты уже не боишься их, если имеешь несчастие быть фрачником или иметь мать, сестру, жену, дочь. Не более как года за два до нашего поступления в университет студенты были не лучше военных, и еще при нас академисты изредка совершали подобные подвиги, а теперь? Теперь студент, который в состоянии выпить ведро вина и держаться на ногах, уже не заслужит, как прежде, благоговейного удивления от своих товарищей, но возбудит к себе презрение и ненависть.

А что всему этому причиною? Установление общественного мнения, вследствие распространения просвещения, и, может быть, еще более того, самодержавная власть. Эта самодержавная власть дает нам полную свободу думать и мыслить, но ограничивает свободу громко говорить и вмешиваться в ее дела. Она пропускает к нам из-за границы такие книги, которых никак не позволит перевести и издать. И что ж, все это хорошо и законно с ее стороны, потому что можешь знать ты, не должен знать мужик, потому та кладезь, которая тебя может сделать лучше, погубила бы мужика, который, естественно, понял бы ее ложно. Правительство позволяет нам выписывать из-за границы все, что производит германская мыслительность самая свободная, и не позволяет выписывать политических книг, которые послужили бы только ко вреду, кружа головы неосновательных людей.

В моих глазах эта мера превосходна и похвальна. Главное дело в том, что граница России со стороны Европы не есть граница мысли, потому что "цель свободно проходит везде, по есть граница вредного для России политического направления, а в этом я не вижу ни малейшего стеснения мысли, но, напротив, самое благонамеренное средство к ее распространению. Вино полезно для людей взрослых и умеющих им пользоваться, но гибельно для детей, а политика есть вино, которое в России может превратиться даже в опиум.

Есть книга, наделавшая в Европе много шуму, сочинение аббата Lamennais- "Lcs paroles d'un croyants; в этой книге Христос представлен каким-то политическим заговорщиком, мирообъемлющее его учение понято в частном и ограниченном смысле политики, всё представлено ложно, противоречиво, я едва мог прочесть страниц 60 и бросил, потому что эта книга нагнала на меня скуку и досаду. А если бы ее позволили перевести и издать, то сколько бы молодых голов сошли от нее с ума, обольщенные ее пышными и громкими фразами, ее трагическими кривляниями и пошлыми возгласами! Итак, оставим идти делам, как они идут, и будем верить свято и непреложно, что все идет к лучшему, что существует одно добро, что зло есть понятие отрицательное и существует только для добра, а сами обратим внимание на себя, возлюбим добро и истину, путем науки будем стремиться к тому и другому,

Что за польза будет для тебя, если ты будешь знать дела всей Европы лучше самого Талейрана или Меттерниха, а сам будешь столоначальником в Сенате или секретарем в Земском суде? Если же бы ты и сделался министром, и тогда бы для тебя мало было выгоды: ты бы действовал по воле государя, а не по своим идеям, следовательно, был бы орудием, а не действователем. Но когда ты возвысишься до той любви, которая полагает душу свою за братьев, когда ты постигнешь ясно свое назначение и обнимешь- умом своим мировые истины, тогда ты всегда и везде будешь полезен своему отечеству. Если тебе будет вверена судьба твоих ближних - эта судьба будет верна, потому что она предастся человеку благородному и просвещенному, ревностному к своей обязанности, а не подлецу, не взяточнику, не дураку и невежде, если ты будешь семьянином - ты будешь разливать в своем маленьком кругу жизнь и радость, ты воспитаешь для общества души здоровые, сильные любовью к добру, если тебе суждено провести жизнь в одиночестве, у тебя опять не может не быть своего круга, где если не прямое твое влияние, то хотя пример твой будет благодетелен. Быть апостолами просвещения- вот наше назначение. Итак, будем подражать апостоллам Христа, которые не делали заговоров и не основывали на тайных, ни явных политических обществ, распространяя учение своего божественного учителя, но которые не отрекались от него перед царями и судиями и не боялись ни огня, ни меча. Не суйся в дела, которые до тебя не касаются, но будь верен своему делу, а твое дело - любовь к истине, да, впрочем, тебе никто и не помешает служить ей, если ты не будешь вмешиваться не в свои дела. Итак, учиться, учиться и еще раз учиться! К чёрту политику, да здравствует наука! Во Франции и наука, и искусство, и религия сделались или, лучше сказать, всегда были орудием политики и потому там нет ни науки, ни искусства, ни религии, и потому еще больше французской политики бойся французской науки, в особенности французской философии.

Право народное должно выходить из права человеческого, а право человеческое должно выходить из вопроса о причине и цели всего сущего, а вопрос этот есть задача философии. Французы же все выводят из настоящего положения общества, и потому у них нет вечных истин, но истины дневные, т.е. на каждый день новые истины. Они все хотят вывести не из вечных законов человеческого разума, а из опыта, из истории и потому не удивительно, что они в конце XVIII века хотели возобновить римскую республику, забыв, что одно и то же явление не повторяется дважды, и что римляне не пример французам.

Опыт ведет не к истине, а к заблуждению, потому что факта разнообразны до бесконечности и противоречивы до такой степени, что истину, выведенную из одного факта, можно тотчас же пришибить другим фактом, найти же внутреннюю связь в единство в этом разнообразии и противоречии фактов можно только в духе человеческом, следовательно, философия, основанная на опыте, есть нелепость.

Новейшие французы хватились за немцев, но не поняли их, потому что француз никогда не может возвыситься до всеобщности и, назло самому себе, всегда остается французом, а в области мышления должны исчезать все национальные различия, и должен оставаться один человек.

У нас много зла, много безалаберщины, много чуждых влияний, и худых и хороших, но этот-то беспорядок и ручается за наше прекрасное будущее, потому что еще никакое чуждое влияние, худое или хорошее, не взяло у нас решительного перевеса. Мы по праву наследники всей Европы. Итак наше (т. е. нас, молодых людей) назначение уже и теперь ясно, мы должны начать этот союз с Германиею, мы должны принимать верно, честно и отчетливо сокровища ее умственной жизни и быть их хранителями, но хранителями не скупыми, а готовыми делиться своим сокровищем со всеми, кто только пожелает их. Но мы должны выкинуть из головы всякую мысль быть полезными, потому что желание быть полезным проистекает из самолюбия и эгоизма.

Человек свободен, долга не существует для него, он должен быть добродетелен не по долгу, а по любви, он должен следовать добру не потому, что оно полезно, а потому что в нем заключается его счастье. Истина не имеет цели вне себя, так и наука и искусство. Не из желания распространить в своем отечестве здравые понятия должен ты трудится, а из бесцельной любви к знанию, а польза общественная будет и без твоего желания. Кто любит добро, тот не упустит случая сделать его, но не станет искать этого случая. Если * а сделал добро, которое ты готов был сделать, ты должен не печалится, что упустил случай сделать доброе дело, а должен радоваться, что оно сделано - тобою или мною.

Совершенствуя себя, ты необходимо будешь совершенствовать и все, что близко к тебе. Человек обманывается, когда думает давать обществу направление и вмешиваться в дела миродержавного промысла. Не Петр Великий преобразовал Россию, а провидение, в руках которого Петр был орудием, может быть, сам не зная этого.

Он только следовал внутреннему безотчетному своему влечению и следовал ему так твердо, несмотря на все опасности и препятствия, потому что находил свое блаженство в том, чтобы следовать ему: но от его ли воли зависело это внутреннее влечение? Всякий человек, который затеет великое дело и, не сделав его, погибнет - есть самозванец, который выдумал, наклеветал на себя подвиг. Кто на что призван, тот свершит свое дело, а точно ли он призван – это узнает он по своему внутреннему изъявлению.

Сколько мы видим поэтов, которые мучатся, хлопочут, пишут, расстраивают свое имение, здоровье, спокойствие, а потом, после тщетных усилий приобрести славу, перестают творить, делаются хозяевами и спокойно проводят свою жизнь в житейских расчетах! Не ясно ли, что они наклеветали на себя поэтическое призвание, и что они приняли движение мелочного самолюбия и тщеславия за поэтическое призвание?

Кто родится поэтам то и умрет им. Отнять у него возможность писать - значит отнять у него возможность жить. Итак, бога ради, не думай о том, где и как можешь ты быть полезен, но думай о том, чтоб поддержать и возвысить свое человеческое достоинство, а для этого один путь - наука. Будешь ли ты ученым, расширишь ли ты круг знания - это не твое дело; ученым можно быть только по призванию и призванию частному, но любить науку и изучать ее есть призвание общее. Если бы ты вдруг почувствовал в себе непреодолимую любовь к военному званию - бросай все и надевай мундир - ты погиб, если не послушаешься своего внутреннего голоса, но, надевши мундир что ты будешь делать? С любовью заниматься своей должностью. Прекрасно! А в свободное от нее время? Неужели опять в карты? Нет - твои свободные от должности минуты опять-таки должны быть посвящены науке, если не хочешь сделаться шиш. Еще раз - забудь самое слово польза, но помни твердо слово любовь; а любовь существует не для пользы, а по самой себя. 

Когда великий гений распространяет в своем отечестве свет знания -он не отечеству дает знание, но знанию дает отечество, потому что что ты любишь в своем ближнем? известный образ, известное лицо, ищи сознание, которого он есть. Не любовь к отечеству должна заставить нас делать добро, но любовь к добру, не польза от добра, но самое добро