Изменение философских взглядов. Появление критического метода в оценке духовного и материального
Осуждая скептицизм и агностицизм, считая величайшей
слабостью ума недоверие к силам человеческого разума,
Белинский провозглашает, что хотя разум человека, каким бы
великим он ни был, ограничен известными пределами, но зато
безграничен разум человечества.
Он полагает, что
великие люди в истории действуют не по произволу, а их воля
и действия «ограничен духом времени, страны и потребностями
настоящей минуты».
Это еще раз показывает, что
Белинский, развивавший революционный и критический метод —
диалектику, шел дальше Гегеля, не мирясь с тем, что
достигнуто обществом, и требовал постоянного материального и
духовного прогресса, движения к такому обществу, которое
сделало бы всех людей равными и счастливыми.
Белинский, недовольный результатами, к которым пришел Гегель
в своей философии, идет в своем развитии в том же
направлении, что и вышедший из левогегельянской школы Л.
Фейербах.
* * *
В статьях, помещенных в
«Петербургском сборнике» (1846) и в «Современнике» в
последнее трехлетие его жизни (1846—1848), Белинский
выступает уже как убежденный материалист фейербахианского
направления и демократический борец против российских
крепостнических порядков.
Отход от идеализма к
материализму наметился у Белинского еще в предшествующий
период его деятельности, в 1843—1845 гг.
Уже в статье
«Общее значение слова литература» (1842) он говорит о
равноправности материального процесса жизни («родиться,
есть, пить и умирать») и духовного процесса («мыслить и
знать»).
В 1843 г. в рецензии на книгу Маркевича
Белинский приветствует то направление среди левогегельянцев,
которое «от Гегеля возвращается в жизнь».
В статьях о
«Евгении Онегине» (1844—1845) Белинский, не
удовлетворявшийся абстрактно-теоретическими, спекулятивными
схемами немецкой идеалистической философии, говорит о том,
что у всякого народа две философии: одна — ученая, книжная,
торжественная и праздничная, другая— ежедневная, домашняя,
обиходная»; он тянется к материализму, как к философии
практической жизни; его симпатии на стороне материализма. В
тех же статьях Белинский поднимается до материалистического
утверждения, что поведение людей и их деятельность вытекают
из их потребностей, «указываемых самою действительностью, а
не теорией». Потребности человека Белинский понимает,
конечно, по-фейербахиански, как потребности, вытекающие из
физиологической природы человека.
В 1844—1845 гг.
Белинский, все более переходивший в политике на позиции
революционной крестьянской демократии, вплотную подходит к
материализму. Вопреки утверждениям Плеханова можно считать
доказанным, что немалую роль в переходе Белинского к
материалистической философии и к революционному демократизму
в политике оказало влияние А. И. Герцена, с которым
Белинский вел оживленную переписку. К сожалению, до нас не
дошли два «письма-диссертации» Белинского, отправленные им
Герцену и посвященные философским вопросам (о них Белинский
упоминает в своем письме).
Чудовищным извращением
философско-политической эволюции Белинского и его
мировоззрения является утверждение эсеровского
фальсификатора истории русской общественной мысли
Иванова-Разумника о том, что Белинский будто бы перешел под
конец своей жизни к позитивизму О. Конта. Это утверждение
может быть опровергнуто письмом самого Белинского В. П.
Боткину от 17 февраля 1847 г., где он резко критикует
идеалистическую, претенциозную и вместе с тем нелепую теорию
Конта о том, что «природа несовершенна и могла бы быть
совершеннее». Он противопоставляет вульгарному натурализму
Копта верную материалистическую мысль о том, что «духовную
природу человека не должно отделять от его физической
природы, как что-то особенное и независимое от нее, но
должно отличать от нее, как область анатомии отличают от
области физиологии» (Белинский, Письма, т. III, стр. 175).
Белинский в противоположность Конту отстаивает
необходимость особой философской науки, логики, предмет
которой отличен от предмета физиологии, и считает, что
корень логики — в земле и порождаемых ею предметах.
В
работах Белинского 1846—1848 гг. дано уже материалистическое
разрешение как основного философского вопроса, так и ряда
других философских проблем.
Так, в рецензии на книгу
Постельса (1847) Белинский высказывает весьма близкий к
фейербахианскому взгляд на соотношение бытия и мышления,
утверждая, что из самой природы человека вытекает
необходимость наглядного представления действительности и
что «самые отвлеченные умственные представления все-таки
суть не иное что, как результат деятельности мозговых
органов, которым присущи известные способности и качества»
(Белинский, Соч., т. X, стр. 609). Хотя Белинский дает в
этой рецензии несколько упрощенное решение вопроса о «гнезде
мыслительной деятельности», но в то же время приходит к
правильному выводу о примате деятельности человека над его
мышлением, сознающим эту деятельность.
В годичном
обзоре русской литературы за 1846 г. Белинский ярко выразил
свое согласие с теорией познания Фейербаха.
Он
высмеивает там тех, кто, «вечно живя в логических
фантазиях», привык презирать наше тело»; он считает, что
«психология, не опирающаяся на физиологию, так же
несостоятельна, как и физиология, не знающая о существовании
анатомии» (Там же, стр. 406.).
На базе философского
материализма Белинский закладывает основы реалистической
эстетики. Он определяет, что «искусство есть
воспроизведенный, как будто бы вновь созданный мир», и
считает его задачей воспроизведение жизни, действительности
в их истине. Но, воспроизводя действительность, искусство
должно высказывать активное суждение о ней, выносить свой
приговор в отношении изображаемых им явлений и тем самым
воздействовать на жизнь общества. И в этом отношении
Белинский идет дальше своего учителя Фейербаха.
Однако, разделяя материалистическую философию Фейербаха,,
Белинский несвободен и от той ограниченности и
созерцательности, которая ей присуща.
Он говорит о
человеке вообще, выводя из его физиологической жизни всю
умственную деятельность и нравственные качества; ум для него
— «человек в теле, или, лучше сказать, человек через тело»
(Там же, стр. 407).
Белинский - материалист, подобно
Фейербаху, не доходит до понимания того, что общественный
человек,— продукт общественных отношений. Источник всякого
прогресса, всякого движения вперед, так же как и источник
косности и неподвижности Белинский видит не во внутренне
противоречивом общественном развитии, не в классовой борьбе,
а в человеческой натуре. Борьба нового со старым переносится
Белинским внутрь человеческого сознания, принимает вид
борьбы разума с предрассудками.
Но в противоположность
Фейербаху, отбросившему вместе со спекулятивным духом
гегелевской системы абсолютного идеализма и величайшее
приобретение немецкой классической философии —диалектический
метод, Белинский стоит за его сохранение, за оплодотворение
этого метода действительностью, жизнью. Диалектическое
развитие в природе, обществе и в человеческой мысли никогда
и ни на чем остановиться не может.
Белинский пишет в
рецензии на книгу Смарагдова, что «нелепо было бы думать,
что теперь развитие должно остановиться, потому что дошло до
самой крайней степени и дальше итти не может. Нет предела
развитию человечества, и никогда человечество не скажет
себе: «стой! довольно, больше итти некуда!»
В рецензии на
книгу Лоренца Белинский подчеркивает, что поступательное
движение общества вперед совершается по спирали.
«...Нет лжи для человечества,—пишет он, — но есть только
старая истина, которая, разрушаясь, рождает из себя новую,
высшую истину, подобно фениксу, в новой красе
возрождающемуся, по восточному преданию, из собственного
пепла... Человечество движется не прямою линиею и не
зигзагами, а спиральным кругом, так что высшая точка
пережитой им истины в то же время есть уже и точка поворота
его от этой истины, но поворота не вверх, а вниз, чтобы
очертить новый, более обширный круг и стать в новой точке,
выше прежней, и потом опять итти, понижаясь, кверху».
Исследуя общественно-исторический процесс, в частности
историю литературы, Белинский в ряде вопросов приближается,
подходит к материалистическому пониманию истории. Так, он
высказывает материалистические догадки о зависимости истории
каждого народа от «внешних обстоятельств», т. е. от
географических, климатических и в особенности от
социально-исторических условий.
Белинский подходит и к
материалистическому пониманию роли личности и народных масс
в истории. Он говорит, что народ —не утлая ладья, которую
каждый может направлять легоньким движением своего весла.
«Народ, — пишет он, — дитя; это дитя растет и обещает
сделаться мужем, полным силы и разума. Он еще слаб, но он
один хранит в себе огонь национальной жизни и свежий
энтузиазм убеждения, погасший в слоях «образованного»
общества».
В статье «Мысли и заметки о русской
литературе» Белинский доходит до признания классового
деления общества, до признания, как «велико разъединение,
царствующее между представителями разных классов одного и
того же общества»(Белинский, Соч., т. X, стр, 131).
Он совершенно справедливо видит путь к уничтожению
сословного деления, к уничтожению феодальных перегородок в
развитии железных дорог, в развитии промышленности.
Высмеивая идеалистический взгляд на общественно-исторический
процесс славянофилов, которые «процесс развития принимают за
его результат, хотят видеть плод прежде цвета, и находя
листья безвкусными, объявляют плод гнилым» (Там же, стр.
400,. Там же, стр. 401_, он твердо уверен, что Россия
должна, полностью очистившись от крепостнической скверны,
стать в ряды передовых стран и ликвидировать свою вековую
отсталость. Белинский думал, что на этом пути лежит, такой
результат процесса развития, который будет близок к его
идеалу счастливой, братской жизни человечества, и пламенно
стремился к тому, чтобы на его родине впервые был
осуществлен идеал человечества, т. е. новый,
социалистический порядок.
«Да, в нас есть
национальная жизнь, мы призваны сказать миру свое слово,
свою мысль, — пророчески писал он, — но какое это слово,
какая мысль, — об этом пока еще рано нам хлопотать. Наши
внуки или правнуки узнают это без всяких усилий,
напряженного разгадывания; потому что это слово, эта мысль
будет сказана ими»
Так же как и в предшествующий
период своей деятельности, Белинский не становится
апологетом капитализма и мастерски обнажает неизлечимые язвы
капиталистического строя