Взгляд на творчество Белинского с точки зрения социалистического реализма газеты "Правда" и учения Маркса-Энгельса-Ленина.
Виссарион Григорьевич Белинский занимает одно из самых почетных мест в ряду
выдающихся представителей культуры великого русского народа.
Совершенно
справедливо центральный орган нашей партии «Правда» писала: «Мы гордимся именами
Пушкина, Лермонтова, Толстого и Горького, Белинского, Добролюбова и
Чернышевского, Менделеева, Сеченова и Павлова. Эти имена, вместе с именами
Ломоносова, математика Лобачевского, изобретателя радио Попова, мужественных
исследователей Пржевальского, Миклухи-Маклая, отважных мореплавателей Лаптевых,
Дежнева, Седова и многими другими, составляют нашу национальную славу, и мы
законно гордимся ею. Вершиной русской культуры является ленинизм — самое
передовое, самое научное учение, которое знала история человечества. Ленинизм
интернационален. Он стал учением, маяком и надеждой всех народов мира. И мы
законно гордимся этим, мы законно гордимся его творцами— Лениным и Сталиным».
Народы СССР никогда не забудут В. Г. Белинского, чья общественно-
политическая и литературная деятельность в 30—40-х годах прошлого века сыграла
большую роль в развитии революционно-демократического движения в Россия и
русской культуры.
В Белинском поразительно сочетались многие
дарования. Он был не только великим литературным критиком и публицистом; он один
из самых ранних и выдающихся русских философов, талантливый социолог и историк,
основоположник новой эстетической теории. Но прежде всего Белинский— один из
зачинателей революционно-демократического движения в России, бывший всю свою
жизнь истинным патриотом русского народа, страстным борцом против
крепостничества, полицейского произвола, засилья религии и невежества.
Не
случайно Белинский получил прозвище «неистового Виссариона», Его политическая
страстность и глубокая вера в правоту своих революционных убеждений достаточно
известны.
Раз на вечеринке у одного литератора, некий магистр Петербургского
университета, ослабивший, по словам Герцена, свои способности философией и
филологией, коснувшись знаменитого «Философического письма» Чаадаева, заявил,
что автор этого письма недостоин уважения. Присутствовавший на вечеринке Герцен
стал возражать магистру, объясняя ему, как несправедлив его отзыв о человеке,
смело высказавшем свое мнение и пострадавшем за него. Спор затягивался. «Вдруг
мою речь подкосил Белинский, — рассказывает Герцен. — Он вскочил с своего
дивана, подошел ко мне уже бледный, как полотно, и, ударив меня по плечу,
сказал: «Вот они высказались — инквизиторы, цензора — на веревочке мысль
водить»... и пошел, пошел. С грозным вдохновением говорил он, приправляя
серьезные слова убийственными колкостями. «Что за обидчивость такая?! палками
бьют, — не обижаемся, в Сибирь посылают, — не обижаемся, а тут Чаадаев, видите,
зацепил народную честь,—не смей говорить; речь — дерзость, лакей никогда не
должен говорить! Отчего же в странах больше образованных, где, кажется,
чувствительность тоже должна быть развитее, чем в Костроме да Калуге, не
обижаются словами?
- В образованных странах, — сказал с неподражаемым
самодовольством .магистр, — есть тюрьмы, в которые запирают безумных,
оскорбляющих то, что целый народ чтит... и прекрасно делают.
Белинский
вырос. Он был страшен, велик в эту минуту. Скрестив на больной груди руки и
глядя прямо на магистра, он ответил глухим голосом:
- А в еще более
образованных странах бывает гильотина, которой казнят тех, которые находят это
прекрасным» (Герцен, Былое и думы, Соч., т. XIII, стр. 20.).
Не раз
политические враги Белинского, вроде агента III отделения в литературе Ф.
Булгарина и реакционного поэта П. Вяземского, доносили «властям предержащим»,
что Белинский стоит в центре притяжения всех оппозиционно настроенных сил России
40-х годов; реакционеры боялись его даже после смерти, считая, что Белинский —
«литературный бунтовщик, который за неимением у нас места бунтовать на площадях,
бунтовал в журналах».
Роль Белинского как первого революционного
демократа-разночинца в истории российского освободительного движения с
исчерпывающей ясностью определена В. И. Лениным.
В своей работе «От
какого наследства мы отказываемся» еще в 1897 г. Ленин дал яркую характеристику
взглядов русских просветителей и доказал, что их законными наследниками являются
отнюдь не народники, отступившие от взглядов просветителей, а пролетариат России
и русские марксисты, возглавившие народные массы на борьбу против помещичье -
капиталистического строя. В 1902 г. в своей работе «Что делать?» Ленин показал,
что образцы беззаветных поисков правильной революционной теории в России дали
Белинский, Герцен и Чернышевский, и назвал их предшественниками российской
социал-демократии.
Исключительно яркий свет на вопрос о характере
мировоззрения Белинского и его роли в культуре русского народа проливает
непримиримая идейно-политическая борьба, проведенная Лениным против
буржуазно-вехов- ской контрреволюционной идеологии.
Известно, что в 1909
г. кадетские деятели во главе со Струве, Булгаковым и Гершензоном выпустили
сборник «Вехи», ярко отразивший контрреволюционные настроения, охватившие
российскую буржуазию и буржуазную интеллигенцию в годы реакции, после поражения
революции 1905 г.
Ленин в своей статье «О «Вехах», написанной в декабре
1909 г., блестяще доказал, что авторы «Вех», пытавшиеся дать в этом сборнике
«целую энциклопедию по вопросам философии, религии, политики, публицистики,
оценки всего освободительного движения и всей истории русской демократии», дали
в нем по существу энциклопедию либерального ренегатства. Веховцы, писал Ленин,
окончательно порвали с идейными основами русской и международной демократии,
отреклись от великих традиций российского освободительного движения й обливают
его помоями, открыто провозглашая свои «ливрейные» чувства по отношению к
царской власти и старой крепостнической России.
Из великих деятелей
российского освободительного движения особую ненависть буржуазной контрреволюции
снискали: Белинский и Чернышевский.
Веховцы пытались уничтожить
Белинского как публициста, изображали его донкихотствующим одиночкой-бунтарем,
считали его мировоззрение «классическим выражением интеллигентского настроения»,
клеветали на его литературное наследство, заявляя, что «история нашей
публицистики, начиная с Белинского, в смысле жизненного разумения,' сплошной
кошмар».
И либеральные историки литературы (Ашевский, Богучарский) и
народнические «теоретики» (Михайловский, Иванов-Разумник и др.) чудовищно
искажали мировоззрение Белинского, пытаясь представить его своим
родоначальником и идейным отцом. Кадетствующие профессора причисляли Белинского
к лику либералов, эсерствующие «историки» изображали его исконным славянофилом и
народником. Многие из сонма врагов революционного народа не раз пытались
представить дело так, что взгляды Белинского, так же как и взгляды Герцена и
Чернышевского, — нечто целиком заимствованное от Запада и не имеющее корней в
русском народе. Эта клеветническая «теорийка» разбита Лениным и большевиками.
В статье «О «Вехах» Ленин доказал, что мировоззрение Белинского, особенно
ярко выразившееся в его «Письме к Гоголю», отразило настроения крепостных
крестьян и что история нашей демократической публицистики, начиная с Белинского,
зависела от возмущения народных масс крепостническими порядками. В 1912 г. в
статье «Еще один поход на демократию» Ленин писал о громадном влиянии работ
Белинского на широкие народные массы; он указывал на то, что в период
революционного подъема, в 1905—1907 гг., к большому горю для
помещичье-буржуазной контрреволюции, исполнилось желание Некрасова, писавшего:
.. .Придет ли времячко,
Когда (приди, желанное!..)
Дадут понять
крестьянину,
Что рознь портрет портретику,
Что книга книге рознь?
Когда
мужик не Блюхера
И не милорда глупого —
Белинского и Гоголя
С базара
понесет?
Ленин дает убийственную оценку буржуазно-либеральной
контрреволюции испугавшейся широкого распространения
революционно-демократических работ Белинского в народных массах.
«Демократическая книжка стала базарным продуктом,—писал Ленин.— Теми идеями
Белинского и Гоголя, которые делали этих писателей дорогими Некрасову — как и
всякому порядочному человеку на Руси —была пропитана сплошь эта новая базарная
литература...
... Какое «беспокойство»! — воскликнула мнящая себя
образованной, а на самом деле грязная, отвратительная, ожиревшая, самодовольная
либеральная свинья, когда она увидела на деле этот «народ», несущий с базара...
письмо Белинского к Гоголю»(Ленин, Соч., т. XVI, стр. 575.).
В связи со
100-летием со дня рождения Белинского, в 1911 г., большевики раскрывали перед
революционным народом России роль Белинского как выдающегося деятеля российского
освободительного движения, глашатая истины и пламенного борца.
В своей
замечательной статье «Великий искатель», написанной к 100- летию со дня рождения
Белинского, С. М. Киров писал о великом публицисте:
«Он воплотил в себе
весь протест против окружающей «гнусной действительности» и все величие своего
гения устремил к отысканию истины. «Истину назови мне!» — взывал он к
проникновенному разуму. Жадно, неутомимо и страстно бросился он в поиски за ней,
и мощный голос его, как трубный звук, стал оглашать мрачную эпоху, связывая все
живое и лучшее, способное воспринять правду-истину и правду-справедливость. От
юношеской трагедии «Дмитрий Калинин» до предсмертных писем его — все проникнуто
этим пылким исканием».
В 1914 г. в своей исторической статье «Из прошлого
рабочей печати в России» Ленин вскрыл теснейшую связь между литературной
деятельностью Белинского и революционно-демократической борьбой против царизма и
крепостничества.