Коан и его шаблоны
Особые условия
Доген часто ссылается на "обучение и практику". Это соответственно относится именно к практике сидячей медитации, применяя "размышление медитации" к повседневной деятельности наставляемого и попытке жить в соответствии с Предписаниями Буддизма Махаяны, то есть Предписаниями, изложенными в Догэном в Тексте для наставлений Учителя, дающего наставления Махаяны и манускрипта сети Брахмы. Точно так же ссылки на "изучение" означают обучение у Учителя Дзен, а не выполнение схоластического задания.
Чтобы передать японское слово теннин (天人), которое может включать в себя тениш (天使), тен но тсукан (天の使い, небесный посланник), хитен (飛天, летящее небо) и конкретно женское теньё (天女) бесплотное существо упоминающееся в японском Буддизма которое подобно западным ангелам, нимфам или феям. Очевидно они были позаимствованы из китайского буддизма, который сам находился под воздействием концепции небесных существ из индийского буддизма и китайского таосизма) (или нинден), я использовал фразу "обычные люди и те, кто на неприступной высоте". Некоторые переводчики переводят его как "боги и люди". Существует опасность, что некоторые читатели могут поэтому предположить, что это означает "бессмертные и смертные". Однако в буддийском контексте это относится к тем, кто находится в небесном и человеческом царствах среди шести царств существования, причем четыре из них - это звери, те, кто находится в адском состоянии, те, кто голодные призраки, и те, кто являются асурами (небесными демонами). Те, кто находится в небесном и человеческом мирах, потенциально способны слышать имя Будды и впитывать Дхарму, в то время как те, кто находится в других четырех мирах, настолько поглощены своими страданиями, что им чрезвычайно трудно поверить, что они могут преодолевать свои страдания достаточно долго, чтобы услышать учение и таким образом освободиться от своей духовной одержимости.
Догэн часто использует термины Махаяна и Хинаяна (переводится как "большой путь" и "малый путь"). Широко распространенное мнение состоит в том, что ссылки в писаниях Махаяны на тех, кто следует малому пути, обозначают практикующих буддийскую традицию Тхеравадана. Традиция Тхеравадана, однако, не практиковалась в средневековой Японии во время жизни Догэна. Кроме того, Палийский канон, на котором основана традиция Тхеравадана, был известен Догэну через китайские переводы и Доген относился к нему с большим уважением. Упоминания в сочинениях Догена на "тех, кто следует малому пути", явно относятся к лицам, с которыми стажеры вполне могут столкнуться в своей повседневной жизни. Таким образом, вполне вероятно, что он имеет в виду шраваков (тех, кто просто стремится достичь интеллектуального понимания буддизма) или топратьекабудд (тех, кто предпринимает некоторые аспекты буддийской практики, но только для своей личной выгоды).
Вопрос о поле
Этот вопрос иногда поднимается в связи с переводом средневековых китайских и японских текстов на английский язык. Он включает в себя отношение буддизма в целом и Догэна в частности к женщинам в духовной жизни. Хотя верно, что в некоторых культурах в течение некоторых периодов времени существовало негативное социальное отношение к женщинам, что, к сожалению, окрашивало практику буддизма в негативные цевета, точка зрения Догэна однозначна: мужчины и женщины равны с духовной и монашеской точки зрения, ибо просветление не знает такого различия, как пол. Однако английский язык еще не выработал общепринятого способа выражения того, что является гендерно нейтральным. Когда Доген обращается к монахам или мирянам вообще или как "кому-то кто", следует понимать, что он включает в обращение как мужчин, так и женщин, хотя я везде использовал английское местоимение "он", "его" или "его": я использовал "она", "её" и "ей" только там, где пол человека известен как женский.
Приложения
К книге были добавлены два приложения. Первое - это список японских имен главных фигур в различных историях коана вместе с их китайскими эквивалентами. Второе - глоссарий слов и идиоматических фраз, таких как Хосса и Коан, которые нуждаются в некотором объяснении, потому что они не имеют понятного эквивалента на английском языке.
О историях Коан
Догэн широко использует истории из сборников дзэнских коанов. Поскольку эти истории могут показаться некоторым читателям странными или непонятными, следующие наблюдения могут оказаться полезными.
Первоначально термин "Коан" означал "общий случай", и в китайском Дзэнском языке имелся в виду примечательный, достоверный случай, когда ученик осознал свою истинную природу. Ко времени Догэна термин "Коан" стал синонимом духовного вопроса, который олицетворяет то, что удерживает учеников, как и любого другого, от непосредственного переживания того, какова их изначальная природа. Именно духовное сомнение заставляет человека "смотреть вниз". Истории Коана, таким образом, обычно представляют собой рассказы о том, как были разрешены сомнения конкретного ученика.
В этих историях духовная проблема ученика часто включает в себя привычное действие, противоречащее по крайней мере одному из десяти основных буддийских предписаний Махаяны как на буквальном, так и на переносном уровне. То есть, каким-то образом ученик будет настаивать на убийстве кого-то или чего-то, брать то, что не дано, поддаваться алчным чувствам, говорить то, что не правильно, торговать чем-то, что опьяняет или вводит в заблуждение, унижать себя и других, оскорблять других, поддаваться гневу или негодованию, быть скупым или действовать неуважительно по отношению к Будде, Дхарме или Сангхе.
При чтении таких диалогов будет благоразумно учитывать ментальную позицию вопрошающего, а не только то, что спрашивают. Это важно, потому что задаваемый вопрос возникает из определенного состояния ума. Определение того, кто задает вопрос (а иногда и где и когда), поможет прояснить, что это за состояние ума и, следовательно, что на самом деле спрашивается, поскольку данный ответ не будет абсолютным, независимым от спрашивающего, но таким, который обращается к ментальному отношению и взгляду на вещи спрашивающего. Такой подход иногда упоминается в дзенских писаниях как "две стрелы, встречающиеся в воздухе", один из смыслов которых состоит в том, что спрашивающий думает, что он знает, что является мишенью, или целью, и "выстреливает своей стрелой" избирательной мысли в эту цель только для того, чтобы его "стрела" была отклонена ответом учителя, так что, смешивая метафоры, "поезд избирательной мысли" ученика уходит в тупик. В то же время "стрела" мастера указывает путь, по которому ученик должен идти в своем обучении Буддизму.
Однако в некоторых случаях роли меняются местами: учитель задает ученику вопрос или "приглашает" его ответить с точки зрения, лежащей за пределами избирательного ума. Если ученик действительно пробудился, он будет реагировать соответствующим образом из смысла медитации, а не из избирательного смысла двойственности. В таком случае "две стрелы, встречающиеся в воздухе", являются выражением единства их направления мысли.
Истории могут следовать любой из нескольких различных моделей или их комбинации. Почти все они будут включать по крайней мере один из следующих трех шаблонов:
В первом случае ученик задаст Учителю вопрос, который возникает из уверенности дуалистического мышления, чтобы постичь его собственное духовное сомнение. Эта встреча с Учителем часто будет происходить в контексте формальной церемонии духовного экзамена, но это не всегда будет ясно выражено в тексте. Затем Учитель сделает или скажет что-то, что пробьётся через путаницу ученика и направит его прямо к "виʹдению" его изначальной природы. То, что Учитель делает или говорит, выходит из источника, переходящего за границы дуалистического, интеллектуального ума: это не философский, доктринальный или "рациональный" ответ на вопрос. Если ученик "созрел" - то есть духовно готов отказаться от опоры своего интеллекта, чтобы осознать То, что выходит за рамки интеллекта, у него есть переживание, обозначаемое какой-нибудь фразой вроде "осознания Истины" или "пробуждения своей Истинной Природы". В некоторых историях коана триггер для этого переживания может быть не непосредственно дан мастером, а каким-то другим внешним состоянием, таким как видение цветов персика или звук удара бамбука о кусок плитки.
Во втором случае Учитель медитации инициирует обмен мнениями с учеником, который всё еще сомневается, и пытается через беседу с учеником направить его к тому, чтобы тот взглянул в лицо своей духовной проблеме. В таких диалогах вопросы Учителя на первый взгляд могут показаться случайными. В историях коана, когда Учитель задает вопрос, он не пытается вовлечь ученика в какой-то обмен мнениями: его вопрос будет иметь более глубокую цель или смысл, который ученик может уловить или не уловить. Если ученику не удается "дойти до этого", Учитель обычно продолжает задавать вопросы до тех пор, пока ученик не пробудится или пока Учитель не решит, что ученик еще недостаточно "созрел".
В третьей модели происходит обмен мнениями Учителя - ученика, но с учеником, который уже пробуждён к Истине. В таком случае, поскольку то, что ученик говорит или делает, больше не проистекает из смысла двойственности, будет дано какое-то ясное указание на одобрение Учителя.
В тех случаях, когда ученик все еще сомневается, один полезный ключ к пониманию его духовной проблемы можно найти в том, как Учитель обращается к ученику. Например, в одной истории к монаху, который слишком усердно стремится, обращаются как к "Шиби - суровому монаху". В другом случае монах, который запутался в эрудиции из-за своего академического стремления изучать священные писания, обращается к своему Учителю как "вы, ученый, обладающий значительным интеллектом".
При выявлении духовной проблемы ученика полезно определить, каково психологическое состояние ученика, а не рассматривать его вопросы или ответы на чисто информационном уровне. Как только духовная проблема ученика будет выявлена, то, как он реагирует на своего Учителя, будет отражать эту проблему до тех пор, пока он не пробудится, и тогда он сможет сочинить стихотворение, выражающее возникшее изменение мировоззрения.
Другой аспект, который читателю может быть трудно понять сразу, - это действия Учителя выраженные в слове или деле в отношении к тому, в чем состоит проблема ученика. Поскольку такие действия не являются "заранее спланированными", а сиюминутно выражают искусные средства Учителя, можно только сказать, что все, что делается, возникнет из сознания медитации, будет свободным от любой дуалистической тенденции, не нарушит ни одного из предписаний и возникнет из его сострадания к страданиям ученика. В одной известной истории коана (кот Нансена) роли меняются местами: Учитель медитации Нансен ставит себя в духовно невыносимое положение, пытаясь научить своих монахов соблюдать заповеди, серьезно нарушая их сам, и именно его главный ученик указывает ему на это.
Другая тема, которая возникает из историй коана, касается того, кто является её участниками. Учителя легко опознать. С другой стороны, того, кто задает вопрос, часто называют просто монахом. В таких случаях человек, скорее всего, младший монах, тот, кто ещё не перешёл на следующий этап понимания и кто задает свой вопрос на церемонии, называемой шосан. Это официальная церемония духовного экзамена, которая обычно проводится два раза в месяц в дзенских монастырях, во время которой младшие ученики задают вопрос, отражающий их нынешнее духовное состояние.
Когда монах, задающий вопрос, выделяется каким-то образом, это относится к старшему монаху, тому, кто уже сдал экзамен или кто сможет его сдать. Это монахи, которые в конечном счете будут действовать как Учитель, а часто как основатель храма или линии преемственности. В истории, рассказываемой коаном, можно определить только по характеру их вопроса, сдали ли они экзамен или все еще являются младшими.
Применение норм
Чтобы увидеть, как вышеназваные условия применимы к реальной истории коана, приводится следующая история, взятая из Бендовы Догена, с моими экзегетическими замечаниями в квадратных скобках. Сама история коана приводится в следующем тексте:
Давным-давно в монашеской общине мастера медитации Хогана жил монах по имени Генсоку, подчиненный настоятеля храма. Учитель Хоген спросил его "начальник Генсоку, как долго вы живете в нашей общине?"[Хотя Генсоку не является начальником, он, по-видимому, действует так, как будто он думал, что он был, таким образом нарушая заповедь, "выделяя себя". Вопрос Хогана не случайный, а наводящий, возникающий из его чувства сострадания к духовным страданиям Генсуки из-за гордыни.]
Сенгоку ответил: "Почему вы спрашиваете? Ведь я уже три года живу в общине.”
[Генсоку молчаливо признает признание своей важности как самоочевидной и отвечает небрежно. Если бы он не был поглощен своей гордыней, он мог бы ответить, как и следовало ожидать не только от новичка, но и от любого китайца, каким-нибудь заявлением вроде: “Вы льстите мне, называя меня слишком высоким титулом, учитывая, что я обучаюсь здесь всего три года". Если бы у него уже был кеншо, его ответ, хотя и не предсказуемый, не был бы невежливым или неуважительным по тону, но, с другой стороны, вероятно, не был бы обычным, "социально правильным".]
Учитель спросил: "Поскольку Вы всё ещё младший монах, почему Вы никогда не спрашивали меня о Дхарме Будды?”
[Хоген мягко поправляет Генсоку, указывая на его фактическое положение младшего монаха. Затем он задает еще один наводящий вопрос, который подразумевает, что Генсоку думает, что он выше всех других послушников и не нуждается в наставлениях.]
Генсоку ответил: "Я не буду лгать вашему Преподобию. Раньше, когда я был с Учителем медитации Сейхо, я полностью достиг места радостной легкости в Дхарме Будды."[[Заблуждение, лежащее в основе гордыни Генсоку, начинает проявляться более ясно, ибо он утверждает, что достиг духовного состояния, которого он ещё не достиг. Это то, что Хоган, вероятно, предположил и что привело его к тому чтобы начать с Генсоку в этот диалог. Генсоку теперь нарушает заповеди, говоря то, что не правда, и продав себе вино заблуждения.]
Учитель сказал: "И что же было сказано, что привело тебя в это место?” [Хоган теперь исследует непосредственно сердце проблемы Генсоке.]
Генсоку сказал "однажды я спросил Сэйхо, каково истинная сущность новичка, и Сэйхо ответил: "Вот идет Бог очага, ищущий огня".
[Характер вопроса и ответ предполагают, что этот обмен произошел как часть церемонии шосан (упомянутой выше), проведенной перед собравшимися монахами, во время которой послушники задают Учителю медитации вопрос, который, по-видимому, отражает их текущее духовное понимание. Поскольку в этот момент Генсоку все ещё действует исходя из положения двойственности, вполне вероятно, что вопрос был задан интеллектом, а не от сердца. Значение ответа Сейко будет обсуждено позже.]
Хоган ответил: "Сейхо хорошо сказал. Но боюсь, что вы этого не поняли.”
[Генсоку услышал слова Учителя Сэйхо, но не понял их смысла. Хоген делает комплимент по поводу комментария Сейхо. Если бы Хогэн заподозрил, что у Генсоку уже был кэнсе, вряд ли он сделал бы это, а вместо этого мог бы сделать какое-нибудь замечание, которое на первый взгляд выглядело бы так, как будто он пренебрегает Сэйхо, например: "Этот старый негодяй! Он все еще ходит и говорит такие вещи?", то что Генсоку будет рассматривать как способ, которым Учитель может признать другого Учителя, избегая при этом осуждения.]
Генсоку сказал: "Бог очага ассоциируется с огнем, поэтому я понимаю, что это означает, что так же, как огонь используется для поиска огня, так и истинная сущность - это то, что используется для поиска истинной сущности".
[Генсоку разработал интеллектуальную интерпретацию замечания Сэйхо, и поэтому считает, что этот тип понимания является тем, что утверждает его пробуждение к своей истинной сущности. Ошибка Генсоку заключается в том, что он думает, что есть два истинных "я": то, что ищет, и то, которую ищут.]
Мастер сказал: "Как я и подозревал! Вы не поняли. Если бы Дхарма Будды была такой, то Она вряд ли бы дожила до наших дней.”
[Учитель теперь прямо указывает Генсоку, где он находится духовно, чтобы встряхнуть его гордое самодовольство и прорваться через его самообманчивый взгляд.]
Генсоку был так огорчен этим, что покинул монастырь. Находясь в пути, он думал про себя: "В этом месте Учитель известен как прекрасный и ученый Учитель монашества и как великий духовный лидер и наставник для пятисот монахов. Поскольку он упрекнул меня в том, что я ошибся, он, несомненно, прав. "Итак, он вернулся к своему учителю, почтительно поклонился в знак извинения и сказал: "что есть истинная сущность новичка?”
[Уход из монастыря, когда приходится встретиться лицом к лицу со своей духовной проблемой, не является редким явлением в историях коана. Точно так же поворот в сердце человека, когда он осознает, что это он сам может ошибаться, является решающим моментом в жизни начинающего монаха. Здесь он отмечает, что Генсоку отпустил свою гордыню, так что теперь он возвращается с соответствующим настроем ума для того, чтобы задать свой духовный вопрос, который теперь возникает из его сердечной потребности знать истину, и без каких-либо предубеждений.]
Учитель ответил: "Вот идет Бог очага, ищущий Огонь". Услышав эти слова, Генсоку полностью пробудился к буддийской Дхарме.
[То, что мастер медитации говорит или делает на официальной церемонии духовного экзамена в ответ на духовный вопрос, часто многослойно по смыслу и применению. Поскольку ответ не является интеллектуально надуманным, а возникает из духовных глубин учителя, он может некоторым образом быть обращённым не только к вопрошающему, но и к другими присутствующим.]
[В первоначальном замечании мастера Сэйхо к Генсоку одновременно возникло несколько смысловых слоев. На одном уровне он предлагал Генсоку отказаться от своего отношения к собственной важности и "поиграть" с ним; отсюда и форма, в которой был дан ответ: он образует первую строчку для двустишия и был бы произнесен в эквиваленте дурных стишков, читаемых по ритмическому шаблону дам-дам-ди-дам, дам-дам-ди-дам. Если бы Генсоку был более откровенным, он бы придумал вторую строчку, такую как "чтоб сжечь своё ложное Я на погребальном костре".]
[На другом уровне мастер Сейхо указывал Генсоку на его духовную проблему. "Бог очага" - это титул, который дают храмовому мальчику, чья задача - зажигать монастырские светильники. Таким образом, Сейхо фактически говорил: "ты действуешь как храмовый мальчик, а не как монах, и ищешь то, что у тебя уже есть—в твоем случае, духовное пламя твоего обучения".]
[Хогэн использует те же слова и интонацию, что и Сэйхо, но контекст выявляет третий уровень значения, который теперь слышит Генсоку: "Вот идет тот самый невинный сердцем, чья деятельность освещает путь для всех нас, действительно ища то, что является истинным светом (огнем)". Генсоку, услышав это, понял, что это то, что он действительно искал - не социальное положение или учёность - и пробудился к истине, где различие между собой и другими полностью отпадает.]
[В оригинальном китайском тексте, приведенном Догэном, слова, используемые Сэйхо и Хогэном, совпадают, но контекст указывает на то, что произошел сдвиг в значении от того, как Генсоку интерпретировал эти слова, когда их говорил Сэйхо, и что они подразумевали для него, когда их повторял Хогэн. Чтобы передать эту разницу в значении на английском языке, две цитаты переведены немного, но значительно по-разному. В других историях коана, где одна и та же фраза используется в двух разных контекстах, перевод также попытается передать сдвиг в значении, а не предоставить читателю разгадать из простого повторения, что это может быть за сдвиг. В то время как сноски иногда были предоставлены, чтобы помочь читателям над такими трудными пунктами в истории коана, переводчик не пытался предоставить полные объяснения этих историй, полагая, что предыдущие перечисленные принципы, плюс сноски, будут достаточными.]